Книга Дитя огня - Юлия Крен

Герлок задумалась, а потом вдруг спросила:

– Ты не хочешь поехать со мной в Пуатье?

Это предложение очень удивило послушницу, ведь Герлок то и дело повторяла, что желает оставить в прошлом все и всех. Матильду она, видимо, не относила ко всем, и на секунду это ее обрадовало, на секунду это предложение даже показалось ей заманчивым. Отправившись с Герлок в Пуатье, она, возможно, смогла бы навсегда забыть об убийце. И не только о нем, но и об Арвиде. Если Герлок стремилась убежать от людей, которые знали о ее происхождении, то что мешало Матильде поступить так же, только бежать не от людей, а от неизвестности?

Ей представилась возможность избавиться от тайны своего происхождения, как от старых одежд, и с любопытством посмотреть, кто же она на самом деле.

Однако, почувствовав на себе вопросительный взгляд Герлок, Матильда вдруг поняла, что не хочет оставаться без одежды. Она хотела понять, сможет ли еще носить рясу, грубая ткань которой не была ей неприятна, и осталось ли у нее желание стать монахиней. Возможно, его отравили, как и ее тело.

Матильда покачала головой и быстро произнесла:

– Нет, это не мой путь.

Она отказалась от побега.

Аскульф провожал Матильду глазами, когда через два дня после помолвки она вместе с Герлок уезжала из Лион-ла-Форе. За праздничным обедом, во время которого снова подавали самые изысканные блюда, собралось много гостей, и воину не составило труда затеряться в толпе. Норманны принимали Аскульфа и его людей за франков, а франки считали их норманнами, но тем не менее еще раз подобраться к Матильде достаточно близко ему не удалось.

Повозка отдалялась, а потом и вовсе превратилась в маленькую точку. Здесь и сейчас он уже не сможет схватить Матильду. Но скоро, очень скоро она посетит еще одно многолюдное торжество, где на него опять никто не обратит внимания: гости будут пить, кричать и веселиться, не видя, что происходит у них под самым носом. И даже если они что-то и заметят, исчезновение юной девушки вряд ли кого-то обеспокоит. Никто из них так и не узнает, какая власть находится в ее руках.

Слишком большая власть для женщины, как полагал Аскульф. Он и сам хотел бы получить такую власть…

Повозка окончательно исчезла из поля его зрения. Да, здесь и сейчас он не сможет добраться до Матильды, но скоро… очень скоро в Руане состоится свадьба.

Чтобы украсить Руан в честь этого памятного события, потребовалось несколько недель.

– Вся Европа будет завидовать такому пышному торжеству! – заявила Герлок. – Гильом не пожалеет ни сил, ни средств!

Матильда думала, что Герлок преувеличивает. Эта девушка просто не могла довольствоваться золотой серединой, и в ее рассказах мир часто выглядел более ярким, светлым и приятным, чем был на самом деле. Но вскоре Матильда поняла, что даже аскетичный Вильгельм и рассудительный Бернард хотели затмить этой свадьбой все предыдущие празднества. Причиной тому была не внезапно проснувшаяся любовь к роскоши и расточительству, а скорее стремление доказать, что выходцы из холодных северных земель обладают такими же утонченными манерами, как и их франкские соседи. Для этого следовало предложить гостям не медовый напиток, а изысканное вино из долины Рейна, пить его не из обычных рогов, а из блестящих дорогих кубков, и не слушать дикие вопли мужчин, а наслаждаться играми, песнями и плясками.

Строго говоря, праздников должно быть несколько. Первое пышное застолье состоялось уже в день приезда Гильома Патлатого. Стоя рядом с Герлок на одной из башен крепких замковых стен, Матильда увидела посланников из Пуатье. Только когда всадники почти достигли черты города, мост опустился, а ступив на него, Гильом Патлатый, приветствуя собравшихся, поднял руку. Жители Руана, вышедшие на улицы, встретили графа Пуатье возгласами ликования. Матильда не знала наверняка, что вызвало их восторг: приказ графа Вильгельма, радость от столь редкого развлечения или то, что многие из них были не потомками норманнов, а их жертвами, и потому оказывали христианскому графу невероятно теплый прием.

Герлок побежала вниз, чтобы поздороваться со своим будущим мужем. За последние несколько дней она похудела еще больше, дорогие платья болтались на ее теле, а взгляд стал еще более затравленным, чем прежде. Вместо того чтобы пойти за ней и понаблюдать за встречей будущих супругов, Матильда провела на башне еще некоторое время, окидывая взглядом пронизанные лесами равнины, бурную реку, разделяющую город на две части, и маленькие пригородные поселки, где некоторые торговцы обустроили свои склады, а ремесленники – свои мастерские. У причала выстроились как большие военные суда, так и обычные кнорры, перевозившие множество различных товаров. Хотя корабли стояли на якоре, их владельцы подняли паруса, чтобы придать городу более красочный и богатый вид. Этой же цели служила и яркая одежда жонглеров и музыкантов, которых пригласили выступить в эти дни. Нищие по-прежнему ходили в грязных лохмотьях, но их всех за счет графа разместили в трактирах, где целый день в котлах варились каши, на огне жарились большие куски мяса, а вместо привычных голов трески подавали жирную селедку.

Матильда впервые увидела Руан всего неделю назад и знала о нем лишь то, что это столица Нормандии, город с развитой торговлей и множеством монастырей. Даже в такой день, как сегодня, в пестрой толпе можно было встретить монахов. Не все из них родились в Руане – некоторые пришли сюда, после того как язычники с севера разрушили их церкви и обители. Поскольку жить в шумном и богатом городе оказалось лучше, чем на морском побережье или в глухих лесах вдали от людей, они не уехали отсюда, даже когда норманнов стали считать не бичом Божьим, а правителями, благословенными Всевышним.

Вместе с Гильомом Патлатым в город прибыло несколько монахов. Среди них находились и те, кто из Руана должен был отправиться в Жюмьеж, чтобы помочь в восстановлении монастыря. Разрешат ли Арвиду присоединиться к ним? Хочет ли он этого? И, что еще важнее, хочет ли этого она сама?

Тело Матильды быстро окрепло после неудавшегося отравления, но справиться с неприятными мыслями ей так и не удалось: она по-прежнему думала об Арвиде, о своем безликом преследователе и о том, что, возможно, поторопилась, решив провести жизнь в монастыре. Раньше она не могла добиться желаемого и очень злилась из-за этого, а теперь, когда Матильда больше не знала, в чем же ее призвание, на смену злости пришла тоска. Девушка спрашивала себя, сможет ли она добровольно отказаться от принесения обетов, если изначально ее держали в обители силой? И сможет ли она полностью посвятить себя Богу, если у нее отняли часть души?

Чтобы отогнать от себя эти мысли, Матильда быстро пошла вниз мимо воинов, которые были одеты в длинные, доходившие до колен кольчуги и, несмотря на праздничное настроение, в любой момент были готовы начать бой. Она проследовала в большой зал, где гостям предлагали еду и напитки. В этот день подавались еще не самые изысканные кушанья и не самое дорогое вино. Герлок собиралась надеть лучшее из своих платьев и украшений лишь завтра – на венчание с Гильомом Патлатым в соборе Руанской Богоматери.