Книга Пленница страсти - Николь Джордан

— Это мой дом, Николас. И у меня нет никакого желания бросать все, что мне дорого, и ехать в Америку, где я никого не знаю. Война между нашими странами может длиться годами, и никто не знает, когда я смогу вернуться сюда, чтобы навестить друзей и семью.

— Мне казалось, что ты не очень-то привязана к своей семье.

— Да, но дело не в этом. Больше всего меня путает то, как ты живешь, то, как ты рискуешь. Я не хочу целыми днями ожидать твоего возвращения из какой-нибудь далекой страны, не зная даже, жив ты или нет. Посмотри на то, в какой ситуации ты сейчас очутился. Ты был приговорен к смертной казни. Тебя в любой момент могут арестовать и повесить.

Аврора покачала головой.

— Я уже оплакивала тебя один раз, и мне не хочется проходить через это снова.

Николас молчал, внимательно глядя на нее.

— Должен быть другой выход из ситуации. Нам не обязательно жить вместе.

— Единственный выход — это развод.

Аврора почувствовала, как кровь отливает от ее лица. Даже если они смогут добиться развода, ее жизнь будет разрушена.

— Это невозможно. Общество отвернется от меня. Я больше не смогу показаться в приличной компании.

— Возможно, мне удастся аннулировать брак через американский суд, сказав, что я согласился на него под давлением обстоятельств, — задумчиво произнес Николас.

— Разве мы не можем притвориться, будто ничего этого не было? Что плохого в том, чтобы жить отдельно?

Николас пожал плечами.

— Пойми, пока мы женаты, ни один из нас не сможет снова вступить в брак.

— Я больше не хочу выходить замуж. Для меня достаточно одного раза.

Аврора увидела, как он удивленно приподнял брови, и закусила губу.

— Понимаю, это прозвучало слишком резко. Просто когда я думала, что ты погиб, я была в отчаянии, и мне не хочется снова переживать это. Я поклялась, что забуду о потере и начну новую жизнь. И до сих пор мне это удавалось.

— У меня вопрос, — медленно проговорил Николас. — Предположим, мы останемся официально женатыми. Что, если один из нас кого-то полюбит? Тогда ты наверняка захочешь быть свободной от этого брака.

— Не думаю, что со мной это произойдет. Почти всю свою жизнь я любила Жоффрея и вряд ли смогу полюбить кого-то еще. Но даже если такое случится, я буду держать это в себе. Мне не хочется снова терять того, кто мне дорог.

Николас на мгновение стиснул зубы, но затем расслабился.

— А обо мне ты подумала? Что, если я кого-то полюблю?

Эта мысль была ей почему-то неприятна, но Аврора заставила себя не думать об этом. Такой человек, как Николас Себейн, вряд ли сможет кого-то полюбить.

— Вряд ли это случится, но обещаю, что если ты когда-нибудь встретишь свою любовь, я освобожу тебя от обязательств. Я соглашусь на развод.

— А пока что мы не будем ничего предпринимать?

— Да, — ответила Аврора, радуясь, что он наконец ведет себя разумно. — На людях мы будем делать вид, будто не знаем друг друга.

— Все думают, что я кузен твоего мужа. Будет странно, если мы не будем общаться.

— Что ж, тогда, возможно, нам стоит немного поговорить в присутствии посторонних.

— А наедине?

— Нам нет смысла поддерживать более близкие отношения. — Аврора раздраженно взглянула на Николаса. — Нам нет смысла поддерживать отношения вообще. Я не понимаю, почему ты до сих пор не уехал из Англии. Тебе незачем здесь оставаться. Если ты не уедешь, тебя наверняка убьют, а я не хочу этого.

— Спасибо за заботу, дорогая, но в ближайшее время я не собираюсь умирать.

— Четыре месяца тому назад ты не думал, что будешь пойман и приговорен к повешению.

Николас склонил голову набок, изучающе глядя на Аврору.

— Есть еще одно обстоятельство, о котором мы не говорили. Интимные отношения. Мы не сможем завести любовников, не изменив друг другу.

Аврора почувствовала, как краснеют ее щеки. Он хотел иметь любовницу? Она не знала, почему это так ее беспокоило. Человеку с таким темпераментом, как у Николаса, было бы сложно отказаться от любовных утех. И у нее нет права требовать от него верности, раз уж она сама освободила его от обязательств.

Аврора улыбнулась и произнесла, стараясь говорить непринужденно:

— Ну что ж, я прекрасно понимаю, что многие женатые мужчины заводят романы на стороне. Я не буду против, если ты заведешь себе любовницу и будешь с ней спать.

— А ты?

— Тебе не стоит беспокоиться по этому поводу, я не собираюсь заводить любовника.

— Очень сложно воздерживаться от этого всю жизнь, особенно такой страстной женщине, как ты.

Аврора резко встала, недовольная тем, что он затронул столь интимную тему.

— Да, ты напомнил мне кое о чем. Ты давал мне еще одно поручение.

Она подошла к туалетному столику и вытащила из ящика книгу, аккуратно завернутую в клеенку.

— Мать Рейвен оставила это для тебя. Это книга, которую подарил ей твой отец.

Она протянула ему сверток, и Николас с любопытством развернул его.

— Дорогой подарок, — пробормотал он.

— Скорее всего. И довольно старый.

— О чем здесь идет речь?

— Это дневник одной француженки, которая попала в плен и была продана в гарем турецкого принца.

Прочитав название, Николас пролистал несколько страниц, затем поднял глаза на Аврору.

— Ты это читала?

— Да.

Она почувствовала, как снова краснеет.

— Я хотела узнать, можно ли отдать книгу Рейвен, и поняла, что нет.

— Ну да, — сказал Николас, с интересом глядя на нее. — Вряд ли твое воспитание включало то, о чем здесь пишется.

— Конечно нет, — ответила Аврора.

Она была шокирована откровенными подробностями, которые были здесь описаны … и в то же время зачарована. Она невольно зачитывалась рассказом француженки о любовной связи с ее господином, об их страсти. Аврора перечитывала книгу несколько раз и знала некоторые абзацы наизусть, но, конечно же, ни за что не призналась бы в этом Николасу.

— Раз ты все равно здесь, я могу отдать книгу тебе, и ты сам решишь, когда вручить ее Рейвен.

— Жду не дождусь, когда смогу прочесть этот дневник. А теперь давай вернемся к нашему разговору.

— Мы его закончили.

— Не совсем, — заметил Николас. — До того как ты сменила тему, я говорил о том, какой страстной женщиной ты являешься. Я говорил, что не верю, будто ты сможешь жить в воздержании.

Аврора снова почувствовала замешательство — этот разговор был ей неприятен, хоть Николас, очевидно, считал, что имеет право обсуждать с ней такие темы.