Книга Плюс на минус - Андрей Уланов

Скотч Саня нашел и даже с треском оторвал полоску, но доставать свой любимый боеприпас не стал – просто подпер дверь табуреткой.

– Пошли, Лен, – скомандовал парень и, напоследок оглядевшись, заметил лежащую на тумбочке в прихожей фотокамеру. – О, профессиональная цацка… самое то. Вась, ты не возражаешь, если мы с твоей щелкалкой недельку поиграемся?

– Чего?! Не трожь! Положи на место, сволочь, это папина! – снова оживился туалет.

– На нужды следствия, – нравоучительно сказал Саня. – Будем считать, что мы с тобой в расчете за тот крест из Беловежской. Кстати, у тебя парабеллума нет? Маузера на худой конец…

– Был бы – я б тебя уже давно пристрелил, гада! – рыдающим голосом выпалил Васек.

– Не врет, – с сожалением констатировал Саня. – Ну ладно, приятно было свидеться…

В туалете яростно взревел слив.

– Са-а-ань, – только в машине подала голос Леночка, – может, не надо было про гранату?

– Ничего, – злорадно отмахнулся я, – пусть отдохнет от трудов неправедных. И вообще, без еды человек может прожить месяц, а воды у него навалом.

Девушка продолжала тоскливо вздыхать, и я с досадой добавил:

– Да кончай ты из-за этого подонка переживать! Его уже вечером, на крайняк утром папаша выпустит, когда со смены вернется.

– Откуда ты знаешь? Вдруг он за два года умер или в отдельную квартиру переехал?

– Ага, умер, а шмотки в прихожей на светлую память висят? Фотик опять же…

– Все равно, – упрямо сказала Леночка. – Нельзя так с живыми людьми!

– Ты ж сама мне запретила его убивать, – иронично напомнил я. – Лен, это не человек.

– А кто?

– Гнида он. Паразит. Таких даже не убивают – давят.

– Давят?

– Угу. – С пятой попытки добыв – трением, не иначе – из китайской зажигалки сноп искр, я жадно затянулся. – Когда ногтем, а когда и танком.

– Это шутка? – неуверенно уточнила девушка.

– Нет.

Мы затормозили на светофоре – и стоящий впереди фургон сердито рыкнул движком, окутав «гольфик» облаком солярной вони. Я закрыл глаза – и солнечный ярко-желто-красный осенний город пропал, отдалился, зыбкой серой тенью повиснув где-то на краю сознания. А взамен из памяти выплыли низкие свинцовые тучи, хруст под подошвой – то ли прихваченная ночным холодом грязь, то ли стекло из развалины, меньше суток назад бывшей чьим-то домом. Бээмпэшка пофыркивает за оградой, автомат наготове, но сегодня мы идем в полный рост, не пригибаясь. Бой был вчера, когда под вечер банду загнали в селение. Вчера, когда, сдуру сунувшись за ними, мы потеряли шестерых только убитыми… отошли, замкнув кольцо, и подтянувшаяся наконец-то батарея самоходок принялась за свою работу – «перемешивать небо с землей», как, ухмыляясь до ушей, проорал нам чумазый пушкарь. Они стреляли неторопливо, прямой наводкой, благо местность позволяла – пологий холм, все селение как на ладони, но при этом дистанция три кэмэ, даже ПТУРом хрен достанешь. Ближе к утру те, кто еще оставался в живых, попытались прорваться, но напоролись сначала на пулемет, а затем, рванувшись в сторону, – на минное поле… Короче, если кто и ушел, значит, аллах ему крылья к ногам приделал. А с рассветом пошел снег, первый в этом году…

– Был у нас в соседнем батальоне один такой, – не открывая глаз, тихо сказал я. – Как-то раз после боя шел он… пьяный, успел уже принять «для снятия стресса»… и пристроился отлить… за танком, а мехвод как раз решил на пару метров назад сдать.

– И… и что потом было?

– А что могло быть? – отозвался я. – В танке зеркальца заднего вида нет, конструкцией не предусмотрено. Тем паче, свидетели, пять человек, все как один показали: шел зигзагом, шатался, запашок… обматерил их в пять этажей.

Пальцы обожгло – буквально несколькими затяжками я умудрился скурить сигаретину до фильтра.

– А то, – щелчком отправляя «бычок» за окно, договорил я, – что товарищ… гнида с офицерскими погонами… за неделю до этого двух человек на смерть послал, а еще раньше из конфиската налево толкнул… И не один ствол, больше… так слухи к делу не пришьешь.

– Но ведь это там, на войне, – запальчиво возразила фифа. – А Василий…

– Ваське просто случая не представлялось! – зло сказал я. – Развернуться во всей красе. А так… После второго курса мы с ним на практике вместе были. Копали… ну и наткнулись как-то на траншею немецкую, а там – тела… В смысле, уже давно скелеты, фрицы и наши вперемежку. Их тогда не похоронил никто – наверное, драка была лютая, кто в живых остался, тем уже не до мертвых было, – ну и шеф наш сказал: «Ребята, давайте пару дней потратим не в зачет». Мы, понятно, согласились. И в этой самой траншее, среди прочего, нашли орден «Железный крест», первой степени… Да уж, запомнилась эта цацка. Мне ее почистить дали… и Васек тут как тут нарисовался: типа, дай, я почищу, заодно рассмотрю хорошенько, давно, мол, хотел. Ну я и отдал… дурак. На следующий день шеф меня спрашивает – где? Я на Васю, а Васек, тварь, глазами хлопает и удивленно так: «Я ж тебе вчера еще отдал, вечером, у костра! Неужели не помнишь? Ну ты, конечно, уже хороший был весь из себя, веселый такой…»

– И ему поверили?

– Поверили, – с досадой сказал я. – Он же, гад, знал, по какому месту бить. Я неделей раньше на таких же костровых посиделках ножик перочинный задевал и всем про это уши прожужжал. А где одно, там и второе.

– А ты точно уверен…

– Уверен, Лен, уверен! Именно потому, что после ножика уже осторожничал, а не залпом хлестал! Не возвращал он мне крест, вообще в тот вечер к нашему костру не подходил! Просто взял и зажилил, гнида! Меня подставил, а ему – полсотни бакинских в карман!

– Ясно, – задумчиво протянула Леночка. – И что, так ему все и сошло?

– В тот раз – сошло! Только аппетит, он, как известно, приходит, а Вася покушать любит. В следующем году – меня уже не было, рассказали – из палатки шефа одна вещица пропала. Когда хватились да стали разбираться – вспомнил кто-то, как мальчик Вася в ту палатку нырял, а потом до кустиков бежал, курточку старательно придерживая. Сходили в те кустики, поискали, да и нашли… заявление от мальчика Васи, что забирает он документы из славного БГУ, не желает больше в его стенах гранит науки грызть.

Несколько минут Леночка молча переваривала услышанное, вновь заговорив только на перекрестке возле универмага «Полесье», где мы уткнулись в очередной светофор.

– Сань, – неуверенно сказала она, – я все понимаю, но… знаешь, там, в квартире, мне показалось… Или не показалось? Ты ведь и в самом деле готов был выстрелить?

– А ты как думала? Оружие в руки берут за тем, чтобы из него стрелять.

– Ты еще не настрелялся?

– Я… – Блин, подумал я, ну вот как ей объяснить, где слова взять? Я ж просто студент-недоучка, не писатель сякой-нибудь. – Похоже, что нет. Как только глаза урода видят… морального, так пальцы сразу начинают спуск искать.