Книга Плюс на минус - Андрей Уланов

Со стороны это выглядело почти забавно: сжавшийся на табуретке здоровяк с бицепсами в три обхвата и орущий на него щуплый паренек.

– Короче, – чуть остыв, сказал Саня. – Сапог, ежу понятно, соорудил не ты. Но наверняка знаешь, кто в ролевой тусовке эти ходули тачает.

– С чего это?

– Васек, не юли…

– Да чё «Васек», «Васек», заладил тут… Говорю, мое дело простое, железное: мечи, кольчужки там, доспех кому подогнать, типа того! Ну и знаю я только тех, кто по железу работает, а всякие там сапожники-портные мне как зайцу стоп-сигнал!

– Неправильный ответ, Васек. Вспоминай лучше.

– Да е…

– И не выражайся при даме.

Хозяин квартиры, уже глубоко хватанувший воздуха для продолжительной и вряд ли печатной речи, на миг замер с открытым ртом, затем изобразил руками нечто вроде дирижерских па, пытаясь хотя бы жестами передать свои эмоции. А затем шумно выдохнул и обмяк на табуретке, словно сдувшийся шарик.

– Топляк, ну, честное пионерское, знать я не знаю, кто там эти сапоги мастрячит!

– Значит, будем искать средство для освежения памяти, – сказал Саня. – Твоей. Ну-ка, чего у нас тут развешано… тэк, этот кортик явный новодел, хреновый к тому же, а вот это…

– Не трожь!

– Сидеть! – не оборачиваясь, рыкнул Саня. Будь на месте Васька злющая овчарка – и та бы, наверное, послушалась. Сокурснику только и осталось уныло проскулить:

– Ножны попортишь, гад…

– Ничё, у меня руки чистые, – усмехнулся парень, снимая с настенного ковра нечто черное, лаково блестевшее. – Хорошее танто. – Щелкнув чем-то, он выдвинул лезвие примерно наполовину и осторожно коснулся ногтем. – И сталь неплохая. Неужели Япония? Или все же Испания?

– Не угадал, – с презрением буркнул Васек. – Златоуст.

– Во как, – без особого удивления протянул Саня. – Ну и почем же нынче танто по-русски?

– Нипочем. Это демонстрационный образец, не продается.

– Васек, а спорим, я этот самурайский ножик сейчас голыми руками сломаю? Или нет, спорим, что вон той кувалдой я его с одного удара перешибу?

– С ума сошел?! Повесь где взял! – «Друг» снова заерзал на табуретке.

– Вась… – Улыбка Сани показалась мне ничуть не менее хищной, чем синеватая полоска стали в его руке. – Сдается мне, ты, старче, упорно кой-чего не понимаешь. Да, я не убивал твоего дружка, но… я, Васек, всего месяц назад с войны вернулся. С очень поганой войны. Ты вот железками балуешься… а ты хоть раз в жизни кому-нибудь горло резал? А? Даже не человеку… ты хоть свинью пробовал зарезать?!

– Ты ж знаешь, – бледнея, пробормотал Васек, – меня от крови сразу мутит.

– Знаю, – без выражения подтвердил Саня. – Крови ты боишься. Кто сапог делал?

– Ё-о, опять ты с этим сапогом… положь нож!

– Ты не дергайся, не дергайся. – Ухмылка Сани стала откровенно издевательской. – Я его не ломать буду, а точить. Спорим, если хорошо наточить, Вась, ты даже не почувствуешь, как тебе ухо…

– Ну все, Топляк! Ты меня доста… – Здоровяк осекся, зачарованно глядя в две большие круглые дыры… стволов обреза.

– Мозги вышибу! – вкрадчиво пообещал Саня.

– Саш, ты чего… не надо, Саш…

– Чей сапог?! Последний раз по-доброму спрашиваю!

– Да не знаю я! – плачуще взвыл Василий. – Хоть ты меня на тыщу кусочков разрежь, все равно ни один кусочек тебе ни черта не скажет.

– Тыщу – не тыщу… – Стволы неторопливо обозрели его с головы до ног. – Васек, тебе какие пальцы больше жалко – на правом копыте или на левом?

– Ты не выстрелишь!

– Уверен? Пол у тебя подходящий, доски, рикошетить не будет. Пять, четыре, три…

Я зажмурилась.

– Стой!

– Вспомнил, склеротик?

– Вспомнил… епть, ты его хлопнешь, а меня ж потом наверняка за соучастие притянут!

– Ты не о потом беспокойся, а о здесь и сейчас, – посоветовал Саня. – Ну Орех Николаевич, будешь колоться?

– Буду, – обреченно подтвердил тот.

– Лен, – окликнул Саня, не отводя обреза, – на столе мобилка валяется… будь так добра, дай ее Васе.

– Зачем?

– Затем, Васек, – ласково сказал напарник. В средние века ему бы цены не было, испанская инквизиция нарадоваться б не могла на такого сотрудника, – что ты сейчас будешь названивать своим друзьям-ролевикам. На предмет ценной сапожной информации.

Поиски нужного номера много времени не заняли – уж больно «друг» хотел от нас отделаться.

– Але, – Васек с тоской покосился на стоящую среди хлама пивную банку, но вставать с табуретки не рискнул, сглотнул всухую. – Толик?

– Ага, – жизнерадостно отозвалась трубка – не только Саня, но и я от двери услышала. – Приветствую тебя, алчный кузнец из Туманного Бульбиона! Какая печаль привела ко мне твой бестелесный глас?

Я зажала рот, чтобы не прыснуть со смеху. Васек из зеленоватого стал пунцовым.

– Слышь, Толян, мне щас не до шуток! Тут один знакомый, – «кузнец» покосился на ласково улыбавшегося ему Саню, – поговорить с тобой хочет. Насчет сапог.

– Так пусть подъезжает, – безмятежно предложил ролевик. – Где-то через часик, я сейчас не дома. А чего ты такой сердитый? Кувалду на ногу уронил?

– Типа того, – буркнул Васек и отсоединился. – Ну что, доволен?

– Адрес пиши. – Саня подобрал с пола клочок бумаги почище, разгладил и сунул «другу».

– Сам пиши, я продиктую!

– Графологической экспертизы боишься? – понимающе хмыкнул напарник. – Нет уж, пиши. А то соврешь и будешь потом оправдываться, что это я ослышался. Или ты хочешь, чтобы мы через час вернулись?

Окончательно сломленный Васек трясущейся рукой накарябал пару строк, и Саня, пробежавшись по ним взглядом, одобрительно кивнул и сунул добычу в карман.

– Где у тебя туалет?

– Вон там, – озадаченно показал «кузнец». – А тебе зачем?

– Тебе, Васек, тебе. Не оставлять же тебя после такого в жи… (сокурсник снова сменил цвет – на белоснежный) на свободе. Ты ж сразу в милицию названивать начнешь.

– Сань, за кого ты меня принимаешь?! – неубедительно возмутился тот, однако неумолимый тычок обрезом заставил его перейти в более тесное, зато и более пригодное для сидения помещение.

– А скотч у тебя есть? – поинтересовался Саня, самолично захлопнув за «другом» дверь.

– Зачем? – гулко и подозрительно осведомились из туалета.

– Гранату к косяку приклею. А кольцо на дверную ручку надену.

Васек начал бессильно ругаться, обещая много чего интересного «как только он отсюда выберется», однако не только не попытался обрести свободу прямо сейчас, но еще и заперся изнутри.