Книга Рыцарь московской принцессы - Анна Устинова

Путники расположились на мягком полу в темном ящике. Боковина закрылась. Они оказались в полной темноте. Егор тут же достал фонарик.

– Погаси, – велела Белка.

– Почему? – удивился он. – Нас же уже закрыли. Света никто не увидит.

– А вентиляционные отверстия, – напомнила она. – Вдруг из них станет свет просачиваться. Нас за километр заметят. Нет уж, пока не загрузят, предпочитаю потемки.

– Ехать-то долго? – спросила Зоя.

– Понятия не имею, – ответила Белка. – Законы конспирации. Организаторы посчитали, что нам лучше не знать. Меня лишь проинформировали, что дальше мы поедем на поезде.

– Далеко? – на сей раз не удержался от вопроса Егор.

– Нам сообщат при посадке, – откликнулся зверек.

– Тогда остается только еще поспать, – тоскливо произнесла Зоя.

– Я уже не хочу, – решительно заявил Егор.

– Да я тоже, – призналась девочка. – Только что еще делать?

– Давай в города играть, – нашел средство от скуки мальчик.

– Хитренький. Наших ты не знаешь, кроме Москвы, а я – ваших. Придумаешь, мне и не проверить.

– Не, обещаю честно играть. Ты ведь тоже можешь такое придумать, что я не проверю.

– Да ну. Тоже скучно, – вяло проговорила Зоя. – И думать лень. Меня уже укачало. Трясет. Дорога совсем разбитая.

– Да уж, – цокнула Белка. – Мне бока поотбивало, несмотря на всю хваленую обивку. Поскупились с наполнителем. Каждую досочку задницей чувствую.

– Это потому, что ты слишком легкая, – усмехнулся Егор. – Вот тебя и подкидывает.

– Это потому, что наши чиновники заботятся только о тех дорогах, по которым сами ездят, – с обличительным пафосом произнесла она.

– Белка, иди, я тебя обниму, тогда тебя так трясти не будет, – нашла выход девочка.

Они вместе устроились в уголке, а Егор растянулся чуть поодаль от них на полу. Уюта, однако, от этого не прибавилось. Душно, пыльно и тряско. Неожиданно трясти перестало.

– Выехали на шоссе, – сориентировалась Белка.

Час спустя грузовичок затормозил.

– Кажется, мы на вокзале, – прошептал во тьме ящика зверек.

Снаружи было довольно шумно. Крики, грохот, лязг. Ящик бережно вынули из кузова, куда-то отнесли и поставили. По доскам три раза стукнули. Раздался незнакомый голос:

– Отбытие поезда через полчаса. Время пути – семь часов пятнадцать минут. Там последует пересадка. Но сами не выбирайтесь. Сопровождения не будет. Наши люди вас встретят в пункте назначения. Пароль: «Рыба». Ответ: «Крылья». На всякий случай.

– Поняли, – сквозь доски шепнула Белка.

– Счастливого пути, – пожелал незнакомый голос.

Они остались одни. Рядом еще что-то загрузили, несколько раз грубо пнув ящик. Какой-то новый голос грубо проорал:

– Почему, так вас разэтак, сюда стекло поставили? Мешается! Разобьем ведь.

– Приказ. С красной печатью, – откликнулся его собеседник. – Он первым пойдет под разгрузку. Вот и велено далеко в вагон не запихивать.

– Во чудики, так их разэтак! – снова принялся возмущаться первый. – Чего в Кикиморово железной дорогой стекло отправлять. Фурой проще, дешевле и надежнее.

– Хозяин – барин, – откликнулся второй. – Что хотит, то и воротит. А наше с тобой дело – поставить и забыть. Не столько нам платят, чтоб о чужом грузе печься. А разобьется – страховку железная дорога получателю выплатит.

– На то, видать, и надеялись, – подхватил первый. – Потряси-ка, там внутри не звенит?

– Сам тряси, – ответил второй. – Мне страховку из своего кармана выплачивать неохота. Нашел дурака развлекаться.

Лязгнула, задвигаясь, дверь вагона. Состав почти сразу же, дернувшись, тронулся. Зоя зажгла фонарь:

– Ну, вот, теперь мы хоть друг друга видим!

– Что это меняет. Все равно делать совершенно нечего, – угрюмо протянул Егор и тут же застыдился, заметив, как погрустнело лицо девочки. Нужно было, наоборот, ее как-то ободрить.

Зоя выключила свет.

– Ты прав. Лучше нам все-таки попробовать поспать. Во сне время идет незаметно. А потом, здесь так тесно. При свете у меня сразу клаустрофобия начинается, а когда темно, ее как-то не ощущаешь.

Они затихли. Егор лежал, слушая мерный перестук колес. Куда они едут? Зачем? Где конец их пути? И где конец его, Егора, пути? Суждено ли ему еще вернуться когда-нибудь к себе домой? Увидит ли он еще маму, Коржика? И что означает его жутковатый сон про смерть с косой?

Теперь, наяву, он отчетливо вспомнил: старуха с плащом и с косой уже являлась ему один раз. Это произошло в его первое появление в Зоином мире. В саду Башни. И обстоятельства встречи были очень похожи. Только видел он тогда старуху как бы с другого ракурса. И тогда над ними нависла опасность, и теперь…

Значит, это предупреждение? Или попросту разум переварил таким образом дневные впечатления. Вот и привиделся ему сон с черепахой, львом и жуткой старухой. Сон как наяву. Но, к счастью, пока только сон.

Глава VIII

В результате Егора укачало, и он действительно заснул, на сей раз безо всяких сновидений, а пробудившись, увидел, что Зоя при свете фонарика копается в своем рюкзаке.

– Потеряла что-нибудь? – спросил он ее.

– Нет, пить хочу, – объяснила она. – Не помню, куда мы воду засунули.

– Бутылка у меня в кульке, – сообщил Егор. – С угощением от жены Ван Ваныча.

– И ты на нем спал? – всплеснула руками она.

– Похоже на то, – уже заглянул в кулек мальчик. – И на пирожках. Бутылке-то ничего не сделалось. Она стеклянная, плотно закрыта. Не поломалась, не пролилась. А вот вместо пирожков у нас теперь блин со сложной начинкой.

– Молодец, – ехидно сощурилась Зоя. – Ладно, давай сюда воду.

Свинтив пробку, она наполнила свой походный стаканчик.

– Культурненько, – не преминул подтрунить над нею Егор. – Я бы лично прямо из горлышка бы и попил.

– Очень гуманно по отношению к остальным жаждущим, – фыркнула девочка. – Не говоря уж о том, что бутылка бы постояла и от твоих слюней в воде развелась бы куча вредных бактерий.

– Ты прямо как наша биологичка! – воскликнул мальчик. – Она нас тоже вечно пугает то вирусами, то бактериями, то всякой другой опасной для жизни заразой.

– А ты предпочтешь, чтобы у тебя в дороге живот прихватило? – не обескуражил его выпад девочку.

– Естественно, не предпочту.

– Тогда наливай в стаканчик.

– А мне пить вообще не хочется. Лучше пирожком займусь.

Отломив солидный кусок от бесформенной массы, он, жуя, продолжил: