Книга Любовница депутата (сборник) - Сергей Бакшеев

— Очнись, салага! Здесь не игрушки! — кричал сержант. — Не останавливаться, вперед!

А ты уже блевал, стоя на четвереньках, за что получил еще один удар ногою в зад, ткнулся лицом в блевотину, с трудом поднялся и затрусил, как беспомощная собачонка за сержантом, пытаясь вытереть грязную форму.

Ночью происшествие представилось спокойнее. Только какая-то мистическая мысль о возврате зла, его круговороте лезла в голову, и бесконечные автоматные очереди, которые чудились тебе, как только ты закрывал глаза, не давали уснуть.

7

До армии тебе довелось услышать только один настоящий выстрел.

Был вечер, ты что-то делал во дворе, и вдруг раздался глухой удар, точно тяжелой болванкой тюкнули по большому барабану. Ты, может, и не обратил бы внимание на странный звук, но через минуту из вашего дома выбежал взъерошенный перепуганный старшеклассник, остановился посреди дороги и закричал, размахивая руками.

Резко затормозил грузовик, послышалась ругань водителя, но старшеклассник что-то объяснил ему, вернулся в дом и вывел на дорогу кричащую девочку с окровавленной рукой. Это были твоя одноклассница Светка и ее старший брат.

Машина умчалась, а ты, забыв обо всем, смотрел на большие капли крови, тянувшиеся от подъезда к дороге, и молчал, пораженный ее черным цветом.

Через десять лет, когда ты лежал, вжимаясь от выстрелов в липкую черную от крови землю, ты не удивлялся темному цвету. Ты видел, как красная кровь текла из распотрошенной разрывной пулей шеи товарища, упавшего рядом, попадала на пыльную сухую землю, которая ее благодарно принимала, жирнея и чернея на глазах. А в тебе сумасшедшим зацикливанием билась единственная строка из песни, которую пел накануне этот парень: «Мы все здесь для того, чтоб удобрять пустыню…»

Потом выяснилось, что родители Светки ушли в кино, старший брат играл с ружьем, висевшим на стене, целился в Светку и выстрелил. Ружье оказалось заряженным.

В те дни, честно говоря, ты был сильно зол на Светку. Недалеко от вашего дома прямо перед лесом лежал большой, вдвое выше тебя каменный валун, похожий на огромное яйцо. Витька даже утверждал, что это и есть самое настоящее окаменевшее яйцо динозавра, и если посадить на него слониху, то из яйца вылупиться динозавр. Многие в этом сомневались, но слоны в ваших местах не водились, и проверить Витькину гипотезу не удавалось.

Взобраться на валун было далеко не просто, но как-то раз тебе это удалось. Рядом стояли ребята, среди которых маячила и Светка. Когда ты вскарабкался на камень, все зафыркали, мол, подумаешь, ерунда, а ты попробуй, спрыгни оттуда, тогда посмотрим, каков ты есть. Говорили таким тоном, словно сами каждый день лазили на валун от нечего делать и сигали оттуда, сломя голову. И дело повернулось так, что если бы ты сейчас слез, осторожно цепляясь за камень, то весь твой подвиг обернулся бы в посмешище.

Надо было прыгать.

Тебе вдруг стало холодно, мелкие мурашки покрыли твое тело, и сами собой застучали зубы. Тебе захотелось присесть, соскользнуть на животе на землю и бежать подальше от этих смеющихся безжалостных лиц. Но в то же время что-то непонятное, какая-то маленькая частичка, засевшая в тебе, властно удерживала на месте, и ты вдруг осознал, что выход у тебя только один.

Ты в полный рост стоял на камне, слышал, как часто бьется твое сердце, видел подзуживающие лица ребят, а в горле вязким комом застряла обида, мешая дышать. Ты мелко и прерывисто подрагивал подбородком, глотая воздух, но наконец оттолкнулся и…

И в этот самый момент Светка пнула разбитую банку, на которую ты и угодил.

Ты почувствовал, как что-то острое впилось тебе в попу, понял, что сидишь на битом стекле, и взвыл в ожидании сильной боли. Потом ты убежал домой, где мама намазала тебя зеленкой и залепила разрез пластырем.

А свое первое боевое ранение ты воспринял как подарок судьбы. Ты должен был вместе со всеми по приказу старлея выскочить из укрытия под пулеметный огонь и броситься в атаку. Где была в тот момент твоя душа, где был твой разум, и что управляло твоим телом, ты не мог понять. То, что было твоим телом, рванулось вперед, то, что было твоим горлом орало, а твоя душа и разум остались там, в укрытии, и следили как твое тело, пробежав несколько метров, упало среди многих других тел. Затем ты стал единым, ощутил свои бесконечно уставшие мышцы и почувствовал приятную, успокаивающую, потому что самое страшное позади, боль в ноге.

Казенные извещения со словами «героически» были посланы тогда многим матерям парней из вашего взвода. Ты на некоторое время оказался в госпитале, а когда вернулся, то бравого старлея, насмотревшегося победных фильмов о войне, уже не застал. Вскоре после злосчастной ненужной атаки он был убит. Как это произошло, никто не хотел вспоминать, только твой самый близкий приятель, хлебнув спирта, убежденно сказал:

— Старлей умер, потому что ему нельзя было больше жить.

В школе Светка появилась недели через две после выстрела с перебинтованной правой рукой. Все уже знали, что ей отрезали три пальца, как раз те, которыми держишь ручку, когда пишешь. Взрослые говорили, что все закончилось благополучно, могло быть и хуже. А ты как представил, что вот у тебя живые пальцы, ты можешь ими двигать, застегивать пуговицы, дать щелбан или поковыряться в носу, но появляется хмурый дядька-хирург, отрезает их и выбрасывает. Тебя аж передернуло от этой мысли.

В тот день тебе стало стыдно за глупую обиду на Светку из-за разбитой банки. На тебе порез за три дня зажил, а ей пришлось учиться писать левой рукой. Давалось это не легко. Ты видел с каким напряжением Светка выводила каракули, и как учительница, стесняясь, отводила взгляд и стараясь спрятать куда-нибудь накрашенные ноготки.

С тех пор тебе еще долго неприятно было смотреть на изуродованную Светкину руку, а она спокойно говорила: «Да ты не бойся. Ну на, потрогай». И ты со страхом дотрагивался до обтянутых розовой кожей костяшек ее бывших пальцев.

8

Большая и энергичная врач Нина Петровна как всегда в спешке заскочила в двадцатую палату.

— Что за бардак, бойцы? Тумбочки должны быть закрыты! — с порога заявила она.

Врач направилась к кровати Сергея и указала на тумбочку, оттуда топорщилась старая пижама:

— Ну!

Больной торопливо вмял пижаму внутрь и закрыл дверцу.

— А это что безобразие? — Нина Петровна заметила посылочный ящик, торчащий из-под кровати. — Немедленно убрать. Мусора-то сколько! Чем вы здесь занимаетесь? Это лечебное учреждение, а не вокзал. Чтобы я не видела шелуху и огрызки. Быстро привести в порядок палату!

Сергей подхватил костыли и привстал с кровати. Чтобы убрать накопившийся на столе мусор, ему надо было сесть на стул, отставить костыли, смести все в газету и подхватить ее одной рукой так, чтобы можно было опираться на костыли. Но Нина Петровна мыслила, как здоровый человек, и отставила стул к окну, чтобы к столу можно было подойти беспрепятственно. Сергею пришлось собирать мусор одной рукой, другой он держался за стол. Получалось неловко, шелуха сыпался на пол, вдобавок свалился один из костылей.