Книга Любовница депутата (сборник) - Сергей Бакшеев

Люди, вышедшие из машины, замерли в нерешительности. Кошка орала так, что у тебя зашевелились волосы. Рядом с машиной показался ваш директор. Он что-то говорил прохожим и давал указания шоферу. Когда шофер сел в кабину, ты понял, что сейчас произойдет.

Девчонки заплакали и метнулись от окна. А ты стоял, не в силах двинуться, и заворожено смотрел, как заурчал двигатель, тяжелая машина плавно тронулась с места, чуть вильнула вправо, и всей шириной сдвоенных колес с хрустом проехала по кричащей обезумевшей кошке. Шофер выглянул, убедился в своей точности и рванул вперед.

Ты был оглушен этим хрустом, вырвавшимся из-под колес автомобиля. Он раскалывал твою голову как колокольный звон. И тот же хруст всплыл и загремел в тебе много лет спустя, в БМП на дорогах Афганистана. Из-за шума двигателя ты не мог его слышать, но ты его ощутил всем телом. Он прошел сквозь тебя, засел в голове и безжалостно бил в набат. Только добрый косяк анаши после боя, в котором ты озлобленно и много стрелял, помог притупить и рассеять внутренний хруст, заменить его мягким шумом и сладкой желанной пустотой в голове.

В тот день ты перестал считать убитых тобой. Ты сбился со счета.

6

Почему вздрагивает твое тело? Тебе снится война? Или вспоминается детская игра в войнушку, когда вы до хрипоты кричали: «Пах, ба-бах!», гоняясь друг за другом.

Может быть воспоминания детства сильнее и ярче всех остальных, ведь то, что было тогда, случалось впервые? И может быть все, что есть в нас, и хорошее, и плохое — родом из детства? Ведь человек так мало меняется за свою жизнь, в нем лишь укрупняется те черты, что были мелким в детстве.

Так уж получилось, ты учился в первом «б» классе, а некоторые твои приятели в первом «а». И раз так получилось, то частенько приходилось спорить, чей же класс лучше. Доводы в свою пользу выдвигались самые разные, но наибольший вес имели слова, которые начинались с той же буквы, что и класс.

— А мы вас из Автомата постреляем, — кричали «ашки».

— А мы вас Бомбой, — отвечал ты.

— А у нас Армия!

— Ну и что, у нас Батальон!

— А Армия больше!

— Чего? В Батальоне целых пять Армий, если хочешь знать!

«Ашки» не спорили и находили новый аргумент:

— А мы вас Атомом, понятно!

— Подумаешь, Атом. Мы в Броневик сядем и поедем спокойненько. И еще, у нас у каждого будет по Браунингу.

После столь крутого заявления «ашки» ничего ответить не могли. Кто-то еще подавал слабенький голос: «Алтилелия, алтилелия», но «бэшки» вспоминали и Броненосец, и Блиндаж, и, самое главное, от чего «ашки» окончательно скисли — Бумеранг. Бумеранг представить было легче, чем непонятный атом.

Но как-то раз в подобном споре перевес оказался на стороне «ашек». И все из-за тихого аккуратненького Артурчика, будь он неладен!

Артурчик жил с тобой в одном доме, но ты с ним не особенно дружил. Во-первых, он был на год младше, во-вторых никогда не стремился участвовать в пацанских играх, а в-третьих, вообще был чистеньким и тихим как девчонка. Его и звали-то всегда уменьшительно — Артурчик, даже клички не придумали. Так вот, тихоня Артурчик тоже оказался в первом классе, в первом «а». Твоя мама говорила, что его родители специально подготовили Артурчика к школе на год раньше и договорились с директором.

Артурчик поначалу не участвовал в ваших спорах, но держался рядом, прислушивался и однажды неожиданно заявил:

— А мы вас Айсбергом раздавим.

Все замолчали. Потом кто-то из твоих одноклассников, стараясь держать наглую интонацию, уточнил:

— Каким это еще Абергом?

— Не Абергом, а Айсбергом. Это большая льдина, — оживился Артурчик. — Нет, это даже не льдина, а огромная ледяная гора. Она плывет по морю и все, что ей попадается, разбивает вдребезги. Даже если самый-самый большой корабль в мире попадется, все равно — вдребезги!

— Не свисти, не бывает таких льдин.

— Бывают, честное слово, бывают. Я в книжке читал.

— А мы твой Айсберг бомбой! И конец ему! — нашелся кто-то.

— Бомба его не возьмет, — сочувственно покачал головой Артурчик, — разве что кусочек отколет. Сбрось бомбу на гору. Что будет? Ничего.

— А что, Айсберг больше нашей школы? — удивленно спросил ты.

Артурчик посмотрел на трехэтажную школу, подумал и решительно выдохнул:

— Больше двух школ.

Ты, как и все, открыв рот, долго смотрел на свою школу, пытаясь представить на ее крыше такую же, и вообразить рядом ледяную глыбу с мудреным названием.

В детстве вы любили играть в войну и другие игры, в которых требовалось убегать, прятаться и стрелять. Артурчик поначалу сторонился таких игр и говорил, что лучше читать книги, чем бегать через колючки и рвать одежду, но вскоре в его глазах все резче стала появляться зависть при виде того, как мальчишки делятся на команды или, перебивая друг друга, спорят о прошедшей игре. Один раз он несмело попросился поиграть, но все отмахнулись. Кому захочется иметь в команде жалкого хлюпика?

Через неделю Артурчик появился во дворе с большим красивым автоматом, который при нажатии курка издавал взаправдашний треск и мигал лампочкой в стволе. Такого классного автомата ни у кого из твоих знакомых не было.

Все мальчишки сбежались к Артурчику, восхищались красивым оружием и просили пострелять. Артучик автомат не снимал и разрешал только на одну секундочку прикоснуться к курку. Когда все уже расстались с мыслью подержать драгоценное оружие в своих руках, он великодушно предложил автомат самому старшему из вас — третьекласснику Витьке. Витька тут же произвел Артурчика в свои адъютанты и принял в игру.

Весь вечер Витька носился с автоматом и нажимал на курок. Мальчишки ему жутко завидовали. А ты мечтал, что когда вырастешь, пойдешь в армию, и тебе дадут настоящий автомат, то хорошо бы, чтобы началась война. Ты бежал бы впереди всех и стрелял бы не понарошку, а самыми настоящими боевыми патронами. Ведь стрелять из автомата боевыми патронами — это так здорово!

Однако когда ты в первый раз выстрелил в живого человека по-настоящему, чувство было совсем другим.

Враг выскочил на тебя из-за угла полуразрушенного афганского дувала, но ты первый успел нажать на курок автомата. Пули впивались в его грудь кровавыми точками, а он сотрясался и не падал, лишь глаза застыли в мертвом удивлении. Он рухнул только, когда у тебя кончилась обойма, а твой занемевший палец продолжал давить на курок. В первое мгновение из-за черной бороды, убитый показался значительно старше тебя. Но потом ты разглядел его лицо и понял — вы ровесники. Кровавое месиво на груди поверженного душмана притягивало твой взгляд, и тебе вдруг пришла идиотская мысль, что за такую кучность на учениях ставят отличную оценку. Ты судорожно засмеялся и получил хлесткий удар в челюсть.