Книга Крах 1941 - репрессии не при чем! "Обезглавил" ли Сталин Красную Армию? - Андрей Смирнов

Но в 40-й стрелковой дивизии безынициативность комсостава была налицо и в июне «дорепрессионного» 1935-го. «Не изжита шаблонность и схематизм в действиях, – отмечал в своем приказе № 062 от 1 июля 1935 г. комдив-40 В.К. Васенцович, – замечается стремление угадать решение руководства, а не принятие своего на основе выводов из обстановки»17. А весной 1935 г. этот изъян был типичен для всей вообще ОКДВА (с 28 июня 1938 г. – Краснознаменный Дальневосточный, а с 23 июля – Дальневосточный Краснознаменный фронт). На весенних учениях, поведал 10 декабря 1935 г. на Военном совете при наркоме обороны (в дальнейшем – Военный совет) командующий ОКДВА Маршал Советского Союза В.К. Блюхер, мы убедились, что «войска не проявляют нужной инициативности, быстроты действия со стороны командиров батальонов, командиров рот и командиров взводов» даже во встречном бою. «Прихожу, – рассказывал Василий Константинович, – на один участок, вижу, что обстановка такова, что необходимо немедленно наступление. Спрашиваю командира батальона: «Обстановка ясно диктует необходимость быстрого действия и нападения на противника, почему вы не наступаете?» Он отвечает: «Приказа нет». Подхожу к младшему командиру и спрашиваю: «Вам обстановка ясна?» Он говорит: «Ясна». Он рассказывает: «Наступает противник, человек 300, из этих 300 человек половина перед нами, и эта половина, находящаяся перед нами, обходится с тыла другой частью». […] Я спрашиваю его: «Почему же вы не наступаете?» Он отвечает: «Приказа нет». Тогда я ему говорю: «А что бы вы сделали, как бы вы поступили?» Он говорит: «Я бы пошел в атаку». – «Ну и идите в атаку». Пошли. Но его не поддержало соседнее отделение, его не поддержала соседняя рота. Это очень характерный пример для наших войсковых частей»18.

А в «дорепрессионном» же 1936-м? «Мало проявляется командирами самостоятельных, волевых решений, особенно в кризисных моментах боя», – подчеркивал 29 марта 1936 г. командующий Приморской группой ОКДВА (с 28 июня 1938 г. – 1-я армия Дальневосточного фронта) командарм 2-го ранга И.Ф. Федько, подводя итоги прошедших 11–18 марта маневров, «синей» стороной на которых была как раз «хасанская» 32-я стрелковая дивизия!19 «Умение проявить смелую инициативу» отсутствовало и у всех командиров подразделений, проверенных в ОКДВА в мае – августе 1936 г. (в том числе и у командиров двух батальонов, дравшихся потом на Хасане, – из состава 95-го стрелкового полка 32-й дивизии и 120-го стрелкового – 40-й)20; на безынициативность комсостава командиры дивизий ОКДВА жаловались и весной 1937-го, выступая на проходивших тогда в соединениях партконференциях…

Неумение комсостава ОКДВА маневрировать опять-таки было продемонстрировано еще на мартовских маневрах 1936 г. в Приморье, когда действия войск, по оценке того же И.Ф. Федько, «протекали в большинстве прямолинейно в открытую, без всяких замыслов и попыток обмануть» противника21. Нежелание командиров подразделений и батальонных и полковых штабов бить врага по частям (а значит, и прибегать к смелому маневру) признали даже безбожно приукрашивавшие действительность составители отчета об итогах боевой подготовки ОКДВА за 1935/36 учебный год (от 30 сентября 1936 г.; в дальнейшем подобные документы будут именоваться годовыми отчетами или отчетами за такой-то год). В 196-м стрелковом полку 66-й стрелковой дивизии непривычка комсостава к маневру доходила тогда до того, что он атаковывал в лоб даже встретившуюся ему в ходе наступления огневую точку – т. е. бросал бойцов прямо на убой! По крайней мере, командирам отделений, взводов и рот в армии В.К. Блюхера умения смело маневрировать недоставало и в последние перед началом чистки РККА месяцы. Ведь, как констатировали соответственно в марте и мае 1937-го начальник штаба ОКДВА комкор С.Н. Богомягков и временно исправляющий должность начальника 2-го отдела этого штаба комдив Б.К. Колчигин, младшие командиры-дальневосточники «тактически слабы», у средних «уровень одиночной подготовки в области тактики» тоже «невысок»22. Эту оценку полностью подтвердили действия командиров двух стрелковых рот 63-го стрелкового полка 21-й стрелковой дивизии, пытавшихся 5–6 июля 1937 г. отбить захваченную японцами высоту Винокурка. Комроты-9 лейтенант Кузин, имея возможность обойти врага с флангов, полностью отказался не только от «смелых попыток охватить фланги и отрезать отход за границу», но и вообще от «какого-либо маневра» – и атаковал высоту в лоб! А комроты-4 лейтенант Немков не проявил никакой инициативы…23

Медлительностьи тяжеловесность маневра в ходе боя внутри оборонительной полосы противника (т. е. нехватку у комсостава умения быстро принимать решения в изменившейся обстановке) признавал и годовой отчет Приморской группы ОКДВА (в которую входили все три дивизии, дравшиеся потом на Хасане) от 11 октября 1935 г. На медленное принятие командирами решений в ОКДВА часто жаловались и «дорепрессионной» же весной 1937-го – в 59-й стрелковой дивизии, в 62-м стрелковом полку 21-й, в той же «хасанской» 40-й («Комбаты, к[ом]роты, – значилось в политдонесении начальника ее политотдела дивизионного комиссара К.Г. Руденко от 10 марта 1937 г., – не научились решать тактические задачи накоротке […]»24)…

Нежелание учитывать в своих решениях особенности местности у дальневосточного комсостава опять-таки встречалось и до чистки РККА. В Приморской группе (т. е. и в «хасанских» дивизиях) ставить войскам непосильные задачи, бросать их в наступление на совершенно неподходящей местности командиры соединений, частей и подразделений считали возможным еще осенью 1935-го. В 32-й дивизии так поступали и на мартовских маневрах 1936-го, а 26 мая 1937 г., на 3-й партконференции ОКДВА, заместитель Блюхера комкор М.В. Сангурский предостерегал от «увлечения широкими замахами при обходах по очень тяжелой местности», на которой отстанет техника, призванная помочь пехоте в бою25. Иными словами, принятие решений на использование техники без учета особенностей местности командиры-дальневосточники – и прежде всего, как и на Хасане, общевойсковые! – практиковали еще и накануне чистки РККА…

Взаимодействие. Выявившуюся на Хасане степень умения советских общевойсковых и танковых командиров и штабов организовать взаимодействие различных родов войск и советские и японские источники характеризуют одинаково. «Отсутствие взаимного сочетания действий авиации, артиллерии, танков с пехотой» старший лейтенант госбезопасности Дохин выделил как один из «основных недостатков в действиях наших частей»26; о том же – со слов японских информаторов – говорилось и в сводке Военного министерства Франции: «Связь между родами войск была слабым местом». Особенно бросилось японцам в глаза то, что «не были поддержаны» другими родами войск «массированные танковые атаки»: «Советская артиллерия и танки, несмотря на свой перевес, не сумели скоординировать свои действия в ходе танковых атак и обуздать в нужный момент противотанковую технику японцев»27. В результате не подавленные советской артиллерией японские противотанковые пушки подбили и сожгли 93 советских танка28, т. е. до 40 % введенных в бой. Так, 6 августа 1938 г. из 114 пошедших в атаку машин 2-й мехбригады было сожжено и подбито 49, т. е. 43 %29. (Советские штабисты добавляли к причинам столь высоких потерь еще и отсутствие взаимодействия между танками и пехотой). В неумении «скоординировать действия» был виноват (см. ниже) и комсостав артиллерии, но, как отмечалось в штабном докладе, посвященном анализу действий 2-й мехбригады, командиры-танкисты, «недостаточно отработавшие и усвоившие основы общевойскового боя во взаимодействии со всеми родами войск», тоже оказались не в состоянии «четко и целесообразно поставить задачи по поддержке их огнем артиллерии» (а согласно докладу о действиях артиллерии, вообще «забывали» их ставить)30.