Книга Куколка (сборник) - Марсель Прево

– И вы были бы способны на это? – с дрожью омерзения в голосе спросил я.

– Понятное дело, я сделаю это, если вы сами, добровольно не предоставите мне того удовлетворения, которое я могу получить судом… Позвольте я сейчас объясню. Я не люблю своей жены… предположим, что это со вчерашнего вечера. Но, тем не менее, я отнюдь не желаю, чтобы процветал ее адюльтер, бравируя моим бесчестием. Я нахожу это более чем безнравственным и абсолютно недопустимым. Очевидно, закон придерживается такого же взгляда, так как если я разведусь с женой, то закон воспрещает ей вступить в брак с вами. Правда, после развода госпожа Делесталь может состоять с вами в сожительстве, но вот именно этого-то я и не желаю. Поэтому я предлагаю вам следующее. – Он на секунду умолк, словно передыхая и обдумывая выражения, а потом продолжал, пристально глядя мне в глаза: – я предлагаю вам дать мне слово в том, что вы не будете делать попытки к тому, чтобы снова свидеться с госпожой Делесталь.

– Позвольте!.. – прервал я его.

– Позвольте мне договорить, – снова сказал Делесталь. – Если вы согласитесь дать мне требуемое слово, то я согласен немедленно уничтожить протокол о нарушении моей женой супружеской верности. Моя жена уедет на время к одной из своих подруг, и дело о разводе примет совершенно иную окраску: ваше имя не будет в нем фигурировать, а имя моей жены не будет смешиваться с грязью. Предлог будет взят другой, и вину я приму на себя…

– Все это прекрасно, – снова прервал я его, – но я отнюдь не отказываюсь от своих поступков и всегда готов нести ответственность, налагаемую ими на меня.

– Прекрасно! – холодно ответил Делесталь. – Вы непременно желаете огласки? Пусть так! Произойдет крупный скандал, в котором будут трепаться вовсю имя моей жены и ваше. Мне это будет более чем прискорбно, но смею полагать, что и вам будет нелегко… Точно также и вашей семье едва ли это придется особенно по вкусу… вся эта шумиха… да и результаты: вы будете присуждены к тюремному заключению!..

Он сказал это таким тоном, что я почувствовал, как мурашки побежали у меня по спинному хребту.

– Вы будете в вашем обществе и опозорены, и поставлены в глупейшее положение… И, заметьте, это вас ни к чему не приведет: так как, даже и отбывши наказание, вы будете лишены права жениться на моей жене. Таким образом, вы будете обречены на необходимость провести всю свою жизнь в незаконном сожительстве с моей женой, что неминуемо порвет ваши добрые отношения с вашей родней и лишит вас возможности вращаться в вашей среде. Охотно верю, что счастье жизни с моей женой способно вознаградить вас за все понесенные утраты и лишения… Конечно, это ваше дело, и вы вполне свободны в своем выборе. Но примите во внимание, что госпожа Делесталь до сих пор всегда пользовалась всеобщим уважением и почетом. Едва ли она будет чувствовать себя счастливой в печальной обстановке. Она для этого чересчур горда, честолюбива и самолюбива. И едва ли она способна питать особенно нежные и благородные чувства к человеку, наложившего на нее клеймо позора и отторгнувшего ее от света. Прибавлю к этому, что ей двадцать восемь лет, тогда как вам на вид не более двадцати. Теперь-то еще куда ни шло, но лет через пятнадцать разница очень скажется: она уже будет увядающей женщиной, тогда как перед вами будет еще по крайней мере десять лет молодости.

Так распространялся сановник с седеющими баками, а я тем временем думал: «Он прав, тысячу раз прав! Все это складывается для меня более чем неблагоприятно. Но я считаю долгом чести пренебречь всеми этими эгоистическими соображениями».

Кроме того… кроме того я ощущал такое страстное влечение к Мадлен, что решил во что бы то ни стало, но добиться ее. А там пусть будет, что будет: буря – так буря! Может быть, сама судьба займется водворением тишины и мира.

Придя к этим выводам, я сказал, обращаясь к Делесталю:

– Я не считаю себя вправе, брать на себя какие бы то ни было решения. Я нахожу, что лишь мадам Делесталь может и должна решить в ту или иную сторону. Поэтому я подожду ее решения и беспрекословно подчинюсь ему.

– Вы, очевидно, не совсем поняли меня, – сказал Делесталь, слегка пожимая плечами. – Мадам Делесталь вполне одобряет те предложения, которые я вам только что сделал. Мы сегодня утром имели относительно этого очень продолжительный и подробный разговор. Она форменно обещалась мне больше не видеться с вами.

Признаюсь, я не ожидал подобного удара, и вся моя дипломатия, и моя пресловутая корректность мигом соскочили с меня.

– Мадам Делесталь дала вам… форменное… обещание?.. – растерянно-изумленно пролепетал я.

– Форменно обещала, – повторил он, – но должен прибавить, – продолжал он, подавляя свой двусмысленный смешок, – что здесь нет ничего оскорбительного для вашего самолюбия. Мадам Делесталь уступила перед скандалом. К этому ее побуждали характер и весь строй ее предыдущей жизни. И если вы-то, за что я вас считаю (то есть порядочный человек), то вы конечно беспрекословно подчинитесь решению мадам Делесталь.

Меня охватило странное желание вывести этого самодовольного человека из присущей ему флегматичности.

– По правде сказать, – развязно ответил я, – я не вижу причин, почему бы я придал особенную веру вашим словам: я вас не знаю… и мне вовсе неизвестно: «порядочный» ли вы человек. Может быть, все это – не что иное с вашей стороны, как ловко расставленная ловушка?

– О, что за романтические предположения! – снова усмехнулся Делесталь. – И мое посещение, и мои слова были бы совершенно… излишни, если бы не согласовались с решением и желанием самой мадам Делесталь.

Мне волей-неволей пришлось согласиться с правильностью подобного довода. Этот муж, хотя и обманутый, но сильный своей опытностью, уверенностью и хладнокровием, показался мне уж вовсе не таким смешным, как вначале. Наоборот, смешная и нелепая роль очутилась на моей стороне: я оказался сущим младенцем, совершенно незнакомым с жизнью. Вот я и получил уже первый жизненный урок! Я твердо был уверен в том, что Мадлен совершенно покорена мною и на все пойдет, лишь бы соединиться со мною, а она, оказывается, как только вышла из моих объятий, тотчас же отреклась от моих прав на нее и согласилась отречься от меня, лишь бы избежать огласки, скандала и неприятной перипетии процесса развода! Это сознание так страшно поразило меня, я почувствовал себя таким несчастным, жалким, достойным сострадания, что заметил, как я бледнею.

– Я имею полное основание предполагать, что мадам Делесталь сдержит свое слово, – продолжал тем временем человек с седеющими баками. – Если же она не сдержит данного слова, или же вы не согласитесь подчиниться ее желанию, то это вызовет скандал и огласку, что – понятное дело – крайне нежелательно. Вы молчите? – продолжал он после секунды выжидательного молчания, – я принимаю ваше молчание за знак согласия и буду действовать, якобы получив обещание с обеих сторон. А через несколько месяцев, когда я приду к убеждению, что ваши отношения с моей женой бесповоротно прерваны, она поведет дело против меня и выйдет из бракоразводного процесса совершенно чистой и незапятнанной.