Книга Выжить и вернуться. Одиссея советского военнопленного. 1941-1945 - Валерий Вахромеев

Мы уже собрались идти дальше, но тот парень, который первым обратился к нам, заметил, что я без головного убора. Дело в том, что у нас с Василием была одна пилотка на двоих. Василий взял себе пилотку, а я — подкладку от нее. За время пути моя подкладка совершенно пришла в негодность, поэтому я ее выбросил. Через минуту этот веселый парень вышел из дома к нам на улицу. В руках он держал черный широкий берет. Он торжественно водрузил берет мне на голову, отсалютовав рукой. Вся компания, как по команде, дружно рассмеялась. Парень показал большой палец и объяснил мне, что в берете я — вылитый француз. По этому поводу он предложил нам выпить по стакану красного вина. Мы выпили за дружбу, попрощались с нашими французскими сверстниками и отправились дальше. В душе остались теплые воспоминания о встрече. Долго я носил тот черный берет.

Предгорья Альп. Дорога то поднимается в гору, то стремительно бежит под гору. Вековые хвойные леса сменяются широкими полями и перелесками. Множество горных речек и ручейков приходится нам преодолевать то по мосткам, то вброд. Природа поражает своим разнообразием. Наш путь лежит на юго-восток к границе.

Звездная ночь постепенно сменила вечернюю зарю. Мы шли по широкой сельской дороге. Вдали показались силуэты деревни. Дома просторно раскинулись в долине между холмами. Решили зайти в крайний дом и попросить что-нибудь перекусить. На наш стук из дома вышел мужчина лет тридцати в широких холщовых штанах и простой крестьянской рубахе. При свете керосиновой лампы он разглядывал нас. Крестьянин спросил, что нам нужно. Мы, как обычно, рассказали. Русские, бежали из плена, просим еды и соли. Еще нам нужна была карта, так как наша карта заканчивалась километров через двадцать от этого места. Хозяин жестом пригласил зайти в свой дом.

В первой комнате, очевидно кухне, стояла большая печь, занимавшая почти половину всего помещения. На простом деревенском столе еще стояла посуда после позднего ужина. Внутреннее убранство дома было очень скромным. Не успели мы как следует оглядеться, как дверь из другой комнаты открылась и вошла высокая, худая женщина. Она явно недружелюбно посмотрела на нас и что-то спросила мужа. Он, как бы оправдываясь, стал ей говорить, время от времени кивая в нашу сторону. Женщина, сильно жестикулируя и явно выражая недовольство, вышла из комнаты. Хозяин махнул ей вслед рукой, как бы говоря, чтобы мы не обращали внимания, и тоже вышел вслед за женой. Мы остались в кухне одни. Мое внимание привлекла маленькая коробочка карманного фонарика. Как бы он нам пригодился в пути! За дверью слышался громкий разговор супругов. Видно, женщина опасалась немцев или жандармов. Ведь за помощь бежавшим пленным их тоже ожидал концлагерь.

Наконец они вышли к нам. Настроение женщины не изменилось, а мужчина, как бы оправдываясь, развел руками. Не обращая внимания на ворчание жены, он отсыпал в газету немного соли. Я напомнил ему о карте. Он кивнул и поднялся по лестнице на балюстраду второго этажа. Жена за ним. Воспользовавшись их отсутствием, я положил фонарик в карман. Наверху опять ругались. Вскоре крестьянин вышел и покачал головой: нет карты. Мы понимающе кивнули. Хозяин взял лампу и проводил нас за порог. Мы простились и вышли в темноту ночи.

Дома деревни тянулись вдоль дороги с одной стороны. С другой стороны дороги был луг. Пройдя мимо нескольких домов, мы наткнулись на бетонный колодец. Возле колодца, в прямоугольном бетонном коробе, заполненном водой, стояли два алюминиевых бидона с молоком. Мы вдоволь напились прямо из бидона свежего молока.

Недалеко от колодца, в стороне от других, стоял большой двухэтажный дом. Я положил свой мешок с ведром, в котором мы готовили в пути пищу, возле колодца, и мы пошли в сторону дома. Дом окружала аккуратная невысокая изгородь. Перед входом в дом калитка. Подойдя к калитке, мы заметили кнопку электрического звонка, и я нажал ее. В доме раздалась трель звонка, но никто не вышел. Подождав немного, я еще раз нажал на кнопку. Открылось окно на втором этаже, возле дома залаяла собака, ее лай подхватили другие деревенские собаки. Через некоторое время загремели запоры, дверь открылась, и на пороге показался высокий юноша в белой сорочке. После наших объяснений он пригласил нас зайти в дом.

Первым вошел юноша, за ним Василий. Я зашел последним и закрыл дверь. Прихожая была маленькой, в центре ее стоял стол, покрытый светлой скатертью. Напротив была дверь в другие помещения дома. У стола напротив нас стояла полная женщина, с интересом и тревогой смотревшая на нас. Комната была ярко освещена электрическим светом, и я смог хорошо рассмотреть ее убранство. Стены были увешаны фотографиями разных размеров в резных рамках. Я с интересом рассматривал фотографии, пока Василий расспрашивал юношу, разложив нашу карту на столе. На многих фото были запечатлены люди в военной форме. Большинство из них носили пышные усы.

Прошло уже минут десять, как хозяева объясняли нам путь по карте. Вдруг скрипнули ступеньки от тяжелой поступи грузного человека. Я посмотрел наверх и обомлел. К нам спускался человек могучего телосложения, несколько грузный, с пышными рыжими усами. Но мой взгляд был прикован к его галифе с красно-голубыми лампасами! «Вася, жандарм!» — только и успел крикнуть я. Толстяк, быстро оценив ситуацию, кивнул жене на входную дверь и что-то быстро сказал сыну. Обстановка складывалась для нас критическая. Женщина уже нерешительно двинулась к двери, когда Василий спокойно сложил карту. Затем он решительно оттолкнул молодого человека так, что он отшатнулся в мою сторону, и, прыгнув к двери, открыл ее толчком ноги. Василий исчез в темноте ночи, я слышал, как хлопнула за ним калитка. Я тоже не заставил себя ждать. Оттолкнул парня в сторону жандарма и выскочил в открытую дверь. Последнее, что я видел в ярко освещенном проеме, — это жандарм, посылающий нам вслед проклятия. Выскочив в темноту, я несколько раз громко окликнул Василия, но ответа не было.

Где мой товарищ? Куда мне теперь идти? Прошел к началу деревни, где мы недавно еще были вместе. Прошел по обочине в сторону колодца — там тоже нет моего напарника. Присел возле дома сварливой женщины в раздумье: что делать? Весь остаток ночи прошел в поисках Василия.

К утру зашел в тот самый первый дом и знаками спросил у мужчины о моем друге. Тот объяснил, что Василий не появлялся. Кстати, положил на место взятый мной фонарик, так как в нем не было батарейки. В этот раз женщина отнеслась ко мне с большим сочувствием, и истерики не было. Я попросил у них бумагу и карандаш. На листке я написал, где и когда буду ждать Василия. Попросил супругов отдать листок, если появится мой приятель.

И вот я один, в чужой стране, без товарища и без карты. Меня вдруг осенила мысль: ведь у меня есть маршрут нашего дальнейшего пути! Дело в том, что накануне мы рассматривали карту и списали названия населенных пунктов на нашем пути. Василий не мог читать латинские буквы, и я для него списал французские названия русскими буквами. Теперь я вспомнил, что эта бумажка лежит в моем кармане. Я опять зашел в знакомый дом и стал читать по порядку названия с бумажки. Но, видно, мое московское произношение искажало французские названия и меня никто не понимал. Бумажка оказалась бесполезной без карты.

Бродил я по дорогам вокруг деревни и около одного дома увидел развешанное для просушки белье. Мое внимание привлекла белая небольшая фланелевая тряпка. Я разорвал ее на несколько частей. На каждой написал химическим карандашом примерно такой текст: «Вася, жду тебя в лесу напротив первого дома. Валерий». Эти записки я развесил на всех указателях направлений дорог, ведущих из деревни. Чтобы случайно ветер или дождь не сорвали мои записки, я приколол их щепочками в трещины столбов указателей.