Книга Рейтинг любви - Ирина Голицына

Родриго Гонсалес с ужасом принялся оглядывать то, что стояло на столе. Губы его начали шевелиться, он словно считал, сколько продуктов-предателей скопилось перед ним одновременно. Зойка попыталась, видя нервное состояние мужа, прервать депутата: стала щелкать пальцами, хмыкать, передвигать тарелки, даже напевать. Но ей не удавалось заставить замолчать воспаленную воспоминаниями Софью Чокчок. Та продолжала:

– Иван Иванович, когда я была в последний раз на приеме у стоматолога, он деликатно заметил: «У вас так дергается лицо и наполняется кровью шея, что я не могу запломбировать вам зуб. Но вполне в моих силах, если хотите, дать направление на ВТЭК, чтобы вам дали группу инвалидности. Хотя бы третью».

Что я могла ответить этому доктору? Что инвалидность приземляет человека? Я решила бороться с завтраками в постель. Вернее, с тем ужасным состоянием, в которое они меня привели.

Мне помогла моя подруга Майя. Мы не виделись с ней лет десять, я даже ее не узнала, встретив у подъезда театра. Стройная, высокая женщина – вот кто окликнул меня. Мы разговорились, и я не постеснялась, поинтересовалась: «Майя, как тебе удается так обалденно выглядеть?» «Секрет, но тебе скажу. Ужинаю при свечах! – таинственно сообщила Майя. – Ты даже представить себе не можешь, как стимулирует жировой обмен, водно-щелочной баланс организма и перестальтику кишечника низкокалорийный ужин при жарко горящих свечах». Тут раздался третий звонок, и неотразимая фигура Майи скрылась в сумерках партера… Ау! Иван Иванович! Вы меня слышите? Вам плохо?

Друг атташе по культуре посольства Испании закатил глаза и стал напоминать петушка, который или собрался помирать, или млеет на солнышке, или сыт так, что не в силах ни кукарекнуть, ни пукнуть.

Доктор наук Визуаль и мадам Теплоэлектроцентраль о чем-то страстно шептались. Супруги Гонсалесы безрадостно оглядывали свой обильный стол: наверное, впервые он приносил им не только желудочные мучения, но и душевные страдания.

– Все-все, Иван Иванович, я умолкаю! Но для начала хочу предложить вам: давайте соединим наши усилия, проведем совместную акцию под девизом «Долой завтраки в постель, привет ужину при свечах!» Я как женщина и как депутат готова поддержать это начинание с трибун предвыборных компаний. Здоровое общество – это общество красивых людей, не обезображенных целлюлитом и не ошпаренных кофе по-турецки!

Последнее предложение Чокчок выкрикнула словно предвыборный лозунг и сжала правую ладонь в кулак, подняв его над негодующе пламенеющим ухом. В ее завершающем жесте заключалось демократическое, зажигательное «Но пасаран!».

Доктор психологических наук Визуаль привстала со стула, легла на пищу телом, схватила воспаленную рассказом Софью Чокчок за руку и требовательно прорычала:

– Дорогая, а вы испытывали когда-нибудь настоящее, без дураков, половое влечение? Страсть – проверка людей на сексуальную состоятельность!

Иван Иванович, пошатываясь, встал с места. Он громко спросил хозяев:

– Где у вас здесь туалет? Прошу прощения, я объелся!

Редька-Родриго услужливо побежал вперед по коридору, чтобы указать Ивану Ивановичу Селедке верный путь.

12

Лилия Горная наблюдала всю эту сцену с хладнокровием хирурга, готовящегося к сложнейшей операции. Она не проронила ни слова, дав присутствующим общаться так, как им хочется, или так, как у них получается.

Радиоведущая сидела под прикрытием монументальной работы «В.И. Ленин на крейсере „Аврора“ и в ее надежной тени клевала горстку салата, кусочек соленого огурца и крошечный фрагмент утиной грудки. Наедаться, как на убой, не было ее вечерним принципом.

«Интересно, сегодня кто-нибудь упадет на Зойкиной кухне в обморок?» – спросила она у себя.

Интуиция Лилии мгновенно проснулась и ответила: да.

«Кто это будет?» – мысленно задала следующий вопрос радиоведущая.

Интуиция промолчала.

Когда Софья Чокчок выдохлась и закрыла рот, а Иван Иванович удалился в туалет, Лилия выбралась из-под гипсового укрытия и громко изрекла:

– Господа! А сейчас – десерт! Любимое соплодие травы императора Наполеона!

Дамы вздрогнули, тотчас повернувшись в сторону Лилии.

Зойка трагически округлила глаза, в них стоял немой укор: «Рано ты, старуха, рассекретилась!»

Но было уже поздно. Все гостьи-женщины бросились к радиозвезде, крича:

– Лилия Горная?! Так вы та самая Лилия Горная?! «Ужастик для взрослых»?! «Перья и судьбы»?! «Лунные новости»?! Боже, какая вы! Где вы купили платье?! А сумочку?! Сумочка – супер!

В коридоре раздался душераздирающий вопль, а затем – дикий, первобытный, дробный грохот. Из коридора несся с напором одержимого носорога Иван Иванович Селедка. Он так и не добрался до туалета, на полпути его остановил голос Лилии Горной.

– Родриго! – завопил Иван Иванович. – Кто из женщин сказал: «Любимое соплодие травы императора Наполеона!»? Я обожаю этот голос! Он идет из нутра дамской сути! Ради него я готов на подвиг!

Господин Селедка влетел в гостиную молодым козленком. В его рыжих глазах уже не качалась тоска, сияли лишь натиск мужественности, жажда любви и секса. Холостяк сразу распознал среди четырех дам ее, Лилию Горную, и грохнулся перед ней на колени с неким танцевальным винтом.

– Лилечка! Я ваш фанат! Вы мой кумир! Подарите автограф, Лилечка! Подарите танец, Лилечка!.. Всю себя! – прорычал он последнее так, что с «Ленина на „Авроре“ посыпалась гипсовая крошка.

Все столкнулось, смешалось, завертелось.

Над сдвинутым в сторону столом полетели анансы – соплодия травы семейства бромелиевых. Они страстно, сладко пахли, внеся в общую сумятицу ноту томного юга, невысказанных обещаний и нарождающихся надежд. Ананасы кидала из целлофановой сумки Лилия, ловила Зойка, чтобы помчаться в ванную комнату и помыть под бойкой кудрявой струей холодной воды из нового шарикового смесителя.

Редька Гонсалес поставил зажигательную музыку, гости пустились в пляс. Кандидатки в невесты наперебой кричали:

– Я расскажу на работе, что была в гостях с самой Лилией Горной!.. А я расскажу, что ела ананасы Лилии Горной!.. Никто не поверит, что сама радиозвезда держала меня за руку!

Прическа мадам Теплоэлектроцентраль сбилась в сторону, распушилась, конец трубы лег ей на плечо: кстати, этот беспорядок очень шел женщине. Доктор наук Визуаль смеялась громко, как лошадка, выпущенная на майский луг после долгого стояния в конюшне. Софья Чокчок разрумянилась: маски семейной драмы, а также жизненной трагедии были забыты, завтраки в постель канули в мифы, Софья выделывала ногами такие народные кренделя, что присутствующим хотелось встать в кружок и ритмичными хлопками поддерживать плясунью.

Иван Иванович, пытающийся пробиться сквозь общее сумасшествие к радиоведущей, застрял в крепких руках Редьки Гонсалеса и исполнял танец живота, плеч, ягодиц и спины одновременно. Страшно было смотреть на господина Селедку, на его пробудившуюся страсть, линии извивающегося тела. Больше всего Редька Гонсалес опасался, что Иван Иванович вырвется из его каменных тисков и сожмет в чувственном объятии школьную подругу жены.