Книга Колыбельная - Владимир Данихнов

Гордеев ничего не сказал. Когда Надя возражала, она ему нравилась, а когда безропотно пошла следом — нравиться перестала. Он искал способ избавиться от ее присутствия. Так и не найдя способа, он сказал «ну до свиданья» и ускорил шаг. Надя не отставала. Он перебежал улицу на красный свет. Надя — за ним. Он закричал «такси-такси!» и замахал руками, но видимость была плохая, и такси не остановилось. Он свернул в темный переулок и услышал позади торопливое цоканье каблучков. Как в дурном сне, подумал он, переходя на бег. Запыхавшаяся Надя догнала Гордеева у магазина спортивной обуви. Гордеев круто развернулся, глядя в бледное лицо несчастной девушки. «Неужели такой мертвый пес, как я, пришелся по душе этому глупому созданию?» — с тревогой подумал он и спросил:

— Зачем вы меня преследуете?

— Верните зонт, — попросила Надя.

Глава восьмая

На съемках остросоциальной телепередачи «Пусть говорят», куда пригласили родителей погибших от рук Молнии детей, случился большой конфуз. Среди приглашенных была семья Ермоловых. Степан Ермолов обвинил в гибели дочери жену, которая по его словам, будучи пьяной, не уследила за ребенком. Катерина, не стерпев несправедливости обвинений, плеснула кислотой мужу в лицо. Передачу не пустили в эфир, но запись просочилась на ютуб и распространилась по всему Интернету. Общественный резонанс всколыхнул всю страну; в южной столице едва не начались волнения. Улицы патрулировали представители народной дружины. Участились случаи избиений. К счастью, в основном избивали подозрительных личностей. Одного педофила хотели линчевать прямо на центральной улице посреди дня, но не стали, испугавшись последствий. Впрочем, тот педофил вовсе не был педофилом; он просто любил дарить детям конфеты. После того случая он не только прекратил дарить детям конфеты, но даже при случае забрал у одного мальчика «Сникерс», чтоб никто не подумал про него дурного. Танич, видя царящую в городе паранойю, понимал, что ему лучше не высовываться: заметут. Однако он всё равно выходил на улицу и гулял допоздна. Пару раз Танича едва не арестовали, но, видя его изможденное лицо, отпускали, потому что думали, что он один из безутешных родителей мертвых детей. Танич быстро свыкся с ролью отца мертвой девочки. Он распечатал старое фото Дианочки на древнем матричном принтере и приставал с ним к прохожим: вы не видели мою дочурку? Случайный человек взял у Танича интервью и разместил у себя в блоге его трогательную историю. История вызвала бурю эмоций в русскоязычном сегменте Интернета. Танич, роняя слезы умиления, читал эту историю Зине вслух. Блогер многое переврал, но так вышло даже лучше. Зина не слушала; в последнее время она совсем опустилась и не следила за собой. Дианочка всюду водила нетрезвую маму за руку. Танич, чтоб не видеть ее страданий, уходил в интернет-кафе и сидел там допоздна. Он придумал еще одну трогательную историю и связался с блогером. Блогер, сочувствуя горю Танича, поделился с интернет-общественностью продолжением печальной эпопеи одинокого отца. К сожалению, общественность не отреагировала; Танич успел всем надоесть. Кроме того, приближался Новый год, и люди хотели праздника, а не унылых историй об очередном неудачнике. Танич, видя такое к себе отношение, еще больше обозлился на человечество. В его мечтах человечество погибало от падения астероида или по какой-нибудь другой причине, подсмотренной им в кино. Со временем ему надоело винить человечество в своих бедах, и он задумался о новом убийстве. Хотелось убить так, чтоб люди ахнули и забыли о Молнии. Танич считал Молнию порождением современной массовой культуры, у которой нет ни прошлого, ни будущего. Себя же он представлял хранителем традиций, вроде Жиля де Рэ, деяниями которого восхищался после того, как прочел о них в «Википедии».

Однако дальше задумки дело не шло. Чтоб чем-то занять себя, Танич устроился охранником в «Интурист». В основном работа была связана с рестораном, который находился на первом этаже «Интуриста», и проститутками. Большую часть времени Танич проводил в маленькой комнате, где доедал еду, оставшуюся после клиентов ресторана. Иногда кто-нибудь из гостей ресторана начинал бить тарелки и нецензурно выражаться. Танич в зависимости от важности гостя либо вызывал полицию, либо стоял в сторонке, приятно улыбаясь, либо подходил ближе и начинал мягко увещевать. У него хорошо получалось успокаивать разбушевавшихся клиентов. Начальник охраны, толстый мужчина с повадками кита, сказал, что у Танича талант. Поработав две недели, Танич заскучал. Он огрызался на замечания начальника, не желал совершать ночной обход и выпивал в рабочее время больше, чем позволялось. Начальник сказал, что Танич зарывает свой талант в землю. Таничу же хотелось тепла. Вместо работы он пошел в баню. На следующий день ему предложили уйти по собственному желанию. Танич пошел к начальнику, желая объяснить свое поведение, но начальника не было на месте, а замначальника пригрозил, что если Танич немедленно не заберет трудовую книжку из отдела кадров, то у него возникнут проблемы. Пришлось уйти. Напоследок Танич украл в «интуристовской» кухне торт с кремовыми розами. Он хотел подарить торт Дианочке: у нее завтра день рождения. Несмотря на увольнение, настроение у него было хорошее. Убийства прекратились, и Молнию стали забывать. Город охватила праздничная лихорадка. Всюду стояли украшенные елки. В переходе молодой человек исполнял на гитаре «Jingle bells». Люди останавливались и хлопали ему. Танич тоже остановился и похлопал. Его переполняло счастье от мысли, что он скоро увидит, как улыбается Дианочка. Он протянет девочке торт, и она удивится: что это? Это торт, ответит Танич. Мне? — поразится Дианочка. Тебе, скажет Танич, потому что завтра у тебя день рождения. Дианочка прижмет коробку с тортом к груди и заплачет от радости: спасибо вам, дядя Танич. Вы не представляете, как я вам благодарна. Кушай на здоровье, скажет Танич. Он погладит Дианочку по голове, и они вместе пойдут есть торт.

Вернувшись домой, Танич обнаружил, что дверь приоткрыта. На вешалке он увидел кожаный плащ и старую бейсболку. Из кухни доносился пьяный смех. Танич украдкой заглянул туда: Зина выпивала с лысым молодым человеком, руки которого находились в постоянном движении. Молодой человек что-то втолковывал Зине, одной рукой гладя ее по бедру, а другой размахивая в воздухе. Их окутывали облака табачного дыма. Зина повторяла: «Ой, Мишенька, не надо: ты же знаешь, как мне это нравится». Мишенька говорил тихо, но веско. На столе расположилось несколько пустых бутылок, нарезка сервелата и пустая коробка из-под конфет «Ассорти». Танич поставил торт на старый тетин трельяж. Он не знал, что ему делать. В гостиной плакала Дианочка. Она сидела в углу, обняв себя за колени. Волосы скрывали ее лицо. Танич подошел к ней и тихо позвал: «Дианочка, здравствуй». Она не ответила. Он аккуратно откинул ее волосы и увидел синяки на детском лице. Дианочка толкнула его: отстань! Танич вздрогнул: он впервые слышал, как учтивая Дианочка грубит. На ее запястьях краснели следы от веревки. На голых коленках, которые она крепко сжимала вместе, запеклась темная кровь.

— Больно? — спросил он.

— Нет, — сказала Дианочка.

— Не плачь, — сказал Танич. — Я знаю, что делать.

— Я не плачу, — сказала Дианочка.