Книга Обман - Анна Бялко

Он не дал ей договорить.

— Вы отдаёте себе отчёт, что вы наделали?! — напустился Гриша на обитателей кабинета. — Эта дама, я уже сказал вам, кто её муж, хотя это не имеет значения в данном случае. Она недавно перенесла автокатастрофу, у неё было тяжёлое потрясение, и если из-за вас её состояние ухудшится…

— Мы же не знали, — лепетал дядька. — У нас инструкции…

— Инструкции! — гремел Гриша. — У неё все документы на руках, нет никакого сомнения в подлинности личности! Как вы могли себе позволить! Да, у неё изменилась подпись, но это не повод…

— Мы приносим все извинения…

— Да мы подадим на вас в суд! Я сам адвокат, я… А если бы это попало в прессу? Это диффамация!

— Да ничего, Гриш, — Марина сочла нужным вмешаться. — Ничего страшного не было. Я, конечно, сама виновата…

— Арина Николаевна, так нельзя, — Гриша был ласков, но твёрд. — Они не имели права.

— Можно мне уйти? — Марина поднялась со стула.

— Пожалуйста, пожалуйста, — дядька забежал вперёд и открыл ей дверь.

Марина, опираясь на Гришину руку, направилась к выходу. Уже у самой двери их снова нагнал дядька из кабинета.

— Наш магазин ещё раз приносит вам свои извинения, и в качестве компенсации за все причинённые неудобства просит вас принять, — дядька протянул ей фирменный пакет.

Марина раскрыла его. Там лежала злосчастная сумочка.

Гриша подвёл её к блестящей чёрной машине, открыл дверцу, усадил. Сам быстро сел за руль, завёл мотор: «Домой?» Марина только кивнула.

По дороге она незаметно, искоса, рассматривала Гришу. Белокурые волосы, аккуратная стрижка, серые глаза. Красавец. И такой заботливый. Вон — сразу примчался, спас её из дурацкой ситуации. Откуда ей, в самом деле, было знать, что на этих карточках стоит подпись владельца? А муж-то хорош… Когда надо, вечно его нет. И вообще никогда нет. А Гриша есть… Интересно, что он хотел ей сказать тогда, на приёме? Смотрел так грустно… Надо будет позвать его в гости и расспросить в тишине.

Когда машина остановилась у подъезда и Гриша, выйдя, открыл Маринину дверь, она, опираясь на его руку, сказала:

— Ой, Гришенька, спасибо вам большое. Вы так меня выручили, мне так неудобно. Пойдёмте, я вас хоть чаем напою. Ну, или кофе. Пойдёмте, ненадолго.

Гриша не возражал. Они поднялись в квартиру. Наташи не было. Мужа, естественно, тоже. Марина кинулась в кухню, захлопотала там с чайником и посудой, путаясь от волнения в шкафах. Где, черт возьми, тут сахар, где кофе? И печенье куда-то делось, а ведь было, Наташа вчера пекла… Почему-то слегка дрожали руки.

Гриша, которого она посадила в гостиной, вдруг вошёл в кухню. Сказал, что ему скучно одному, сел с краешку к столу. Опять смотрел на Марину грустно и выразительно. Руки от этого стали дрожать ещё больше.

Марина поставила перед ним чашку. Гриша вдруг поймал её руку, задержал в своей.

— Арина, — почему-то без отчества начал он. — Арина… Я не верил, что у тебя такая… Амнезия. Мне казалось, это выдумка, какой-то бред. А сегодня… Подпись эта дурацкая… Скажи, ты правда не помнишь? Ничего не помнишь?

Мысли в Марининой голове прыгали, как обезумевшие пчелы. Что такое она должна помнить? Что у Арины было с этим Гришей? Почему она, зараза, ничего не сказала? Хотя, конечно… Ну что ещё может быть с таким мужчиной?

— Правда, не помню, — Марина хотела произнести это грустно, но почему-то получилось кокетливо, и она это даже сама поняла.

— Счастливая. А я забыть не могу.

Гриша притянул её за руку ещё ближе, обнял и зарылся в неё лицом.

После, когда он ушёл, Марина, проводив его до двери, вернулась в постель, свернулась калачиком, обняв подушку, и замерла. Вот оно, счастье. Наконец своё, не украденное. Потому что он был — с ней, любил — её. Хотя кого — её? Она же — Арина. Значит, счастье — Аринино, а она, Марина, его крадёт? Но Арина-то какова. Нарочно не рассказала про свой роман, хотела скрыть, не отдать. Украсть, утаить. А оно вот теперь у неё, у Марины. И так просто она его не отдаст. А ведь ещё есть муж, значит, она и его обманывает. Хотя погодите. Ей, Марине, он никакой не муж. Во всех смыслах.

Устав разбираться во всех этих хитросплетениях, Марина расправила ноги, потянулась, повернулась на другой бок. Хорошо… А будет, судя по всему, ещё лучше. Говорят, чужой хлеб горек. А не всегда…

Спустя неделю моя новая школьная жизнь совершенно наладилась и настолько успела войти в свою колею, что я, пожалуй, начала ею слегка тяготиться. Не так, как в первые дни, когда я боялась сделать лишний неправильный шаг и мне все казалось непостижимым, а, пожалуй, где-то даже наоборот. Теперь я, как заправский педагог, узнавала своих подопечных на переменках в детской толпе и даже делала им какие-то замечания, пила с Ниной чай в учительской, когда у нас совпадали дырки в уроках (на школьном языке это называлось «окна»), пару раз даже ответила что-то довольно резкое на замечания директрисы и удостоилась недовольно поднятых бровей… Но все это было до жути одинаково и однообразно. Потихоньку подкрадывалась мысль, что новая жизнь, пожалуй, будет не многим интереснее старой… Ещё одним открытием, и не сказать, чтоб приятным, стало для меня наличие выходных. В прошлой, Арининой, жизни дни не делились на будни и праздники: я была свободна всегда, а Валька работал без выходных. Теперь же оказалось, что после шести дней школьной суетливой беготни внезапно наступают выходные — полтора пустых дня, когда делать ну совершенно нечего. Разве только унылые дела по хозяйству. Но хозяйство в этой каморке было для меня малопривлекательно, да и хватало его все равно ненадолго. Идти гулять? На улицах холодно и неинтересно, а в магазинах без денег нечего делать. Да и не стоит мне в моем нынешнем виде идти в магазины, к которым я привыкла. Могут не пустить. А и пустят — ещё знакомых там встретишь… Поговорить тоже не с кем, разве с мамой… Но это было малоразвлекательно, она все чаще норовила воспитывать меня и призывать к порядку. Кроме того, по выходным к ним традиционно приходила в гости я, вернее, Марина, то есть Арина с мужем, тут не до душеспасительных бесед. Даже телевизор по выходным исхитрялся показывать какую-то абсолютную муть. Так что я скоро обнаружила, что все полтора дня с нетерпением жду понедельника, когда можно будет прийти на работу и снова погрузиться в монотонную круговерть.

Некоторое разнообразие наступило, когда однажды вечером у меня в квартире раздался внезапный телефонный звонок, и я, задрюченная проверкой тетрадей (сочинение в шестом классе), не подумав, схватила трубку…

— Марина Михайловна? — раздался оттуда капризный, незнакомый и чем-то заранее недовольный женский голос.

— Д-да, — неуверенно призналась я, судорожно соображая, кто бы это мог быть и что теперь делать.

— Ну что же вы нам не звоните? Каникулы закончились, время идёт. Я жду, жду… Вы обещали сразу после каникул созвониться. Это не дело…