Книга Отель на перекрестке радости и горечи - Джейми Форд

Генри сверлил его глазами, но не говорил ни слова. Даже если бы ему разрешали обращаться к отцу по-кантонски, рта бы не раскрыл. В душе он винил отца за то, что Кейко с семьей выслали из города. Винил за бездействие, но если разобраться, в чем он виноват? В равнодушии? Как можно осуждать родного отца, если всем вокруг тоже все равно?

Отец, видимо, почувствовал пристальный взгляд Генри. Отложил газету, обернулся к сыну — тот смотрел на него не мигая.

— Вот, это тебе. — Отец достал из кармана рубашки значок. На нем красно-бело-синими печатными буквами было написано: «Я американец». Он протянул значок Генри, но тот не взял. Отец невозмутимо положил новый значок на стол.

— Твой отец хочет, чтобы ты это носил. Для безопасности, раз японцев эвакуируют из Сиэтла, — сказала мама, разливая густое, пресное варево и ставя перед Генри дымящуюся миску.

Ну вот, опять это слово! «Эвакуируют»! Даже в маминых устах, по-кантонски, оно прозвучало бессмыслицей. Что значит эвакуируют? У него отняли Кейко!

Зажав в кулаке значок, Генри схватил сумку с книгами и выбежал вон. Нетронутый суп на столе исходил парком. С родителями Генри даже не попрощался.

На этот раз китайские мальчишки, шагавшие навстречу Генри в китайскую школу, не дразнили его. Видимо, учуяли исходящую от него угрозу. Или их утихомирили пустые улицы и заколоченные дома Нихонмати — всего в нескольких кварталах.

Немного отойдя от дома, Генри швырнул новый значок в ближайшую урну, поверх битых бутылок и самодельных плакатов, которыми два дня назад размахивали сторонники высылки японцев.

В тот день миссис Уокер замещал другой учитель, мистер Диконс. Класс, похоже, вознамерился испытать нового наставника, и тот продирался сквозь урок, совершенно не замечая Генри, сидевшего за задней партой. Генри будто стал невидимкой. К нему никто не обращался. Никто не сказал ему ни слова — вот и хорошо.

Иное дело школьная столовая. Миссис Битти всерьез огорчилась, что Кейко исчезла. То ли возмущалась несправедливостью ее внезапного отъезда, то ли просто была недовольна, что теперь ей самой придется мыть посуду. Миссис Битти что-то ворчала себе под нос, ставя на прилавок последний противень с горячим блюдом, которое она именовала «кукарекуцу». Генри никогда о таком не слыхал, но на вид — чем не блюдо японской кухни? Или японо-американской. Куриные котлетки в сухарях, под бурым соусом, очень даже аппетитные. И пахнут вкусно.

— Пусть попробуют — поглядим, что скажут… — буркнула миссис Битти и удалилась.

Если школьники и догадались, что им подали японское блюдо, то не обратили внимания и, судя по всему, не возражали. Генри улыбнулся про себя: и миссис Битти не так проста, как кажется.

Что касается самого Генри, то никаких приятных сюрпризов ему не выпало.

— Гляньте, одного япошку забыли! — взвизгивали четвероклашки, когда Генри оделял их едой. — Эй, кликните солдат — тут один узкоглазый удрал!

На Генри сегодня не было значка. Ни старого, ни нового. Что от них толку? Сколько еще терпеть? — устало размышлял он. Шелдон считает, что война не может длиться вечно. Долго ли еще ждать?

В ту же минуту, будто на молитву Генри откликнулось жестокое и мстительное божество, появился Чез. Громыхнул о прилавок подносом.

— Ну что, сграбастали твою подружку, Генри? Будешь знать, как брата… братать… с врагом путаться! Эта японская гадина наверняка яду нам подмешивала!

Генри яростно зачерпнул целый половник, собираясь плеснуть его содержимое в рожу Чезу, как вдруг толстые пальцы стиснули ему локоть. Генри обернулся — за его спиной стояла миссис Битти. Отобрав у Генри черпак, она жестко глянула на Чеза:

— Вон отсюда, еды на всех не хватит.

— Да вы что, еды полно…

— Для тебя кухня закрыта. Катись!

Генри потрясенно смотрел на миссис Битти. Не лицо, а каменная маска, не кухарка, а просто неумолимая убийца какая-то!

Чез, как нашкодивший щенок, которого ткнули носом в содеянное, бросился прочь с пустым подносом, чуть не сбив по пути малыша.

— У меня этот поганец давно в печенках сидит, — сказала миссис Битти, когда Генри принялся раздавать еду оставшимся мальчишкам, страшно довольным увиденной сценой. — Хочешь в субботу подзаработать?

— Я? — удивился Генри.

— Кто же еще. Или ты в субботу занят?

Генри смущенно мотнул головой, его слегка пугала женщина, которая только что танком проехалась по Чезу.

— Меня как армейского подрядчика попросили помочь организовать столовую, и мне пригодится помощник — тот, кто от работы не бегает и знает, чего я хочу. Так как? Или боишься сложностей?

— Нет.

Да и что тут сложного? Миссис Битти стряпает, Генри накрывает и раздает, убирает и моет посуду. Работа тяжелая, но привычная. Хотя миссис Битти заставляет вкалывать не разгибаясь, но он ни разу не слышал от нее худого слова. Впрочем, как и доброго.

— Вот и хорошо. Встречаемся здесь в субботу в восемь утра. И не опаздывай. Платить буду десять центов в час.

— А где мы будем работать?

— В лагере «Гармония», на ярмарочной площади в Пуйяллапе, близ Такомы. Сдается мне, ты про него слышал. — Лицо миссис Битти по-прежнему было невозмутимо.

Генри знал, где лагерь «Гармония», — отыскал дома на карте. Он хотел сказать: буду в субботу, ровно в восемь, ни за что не опоздаю, — но смог выдавить лишь «спасибо».

Если миссис Битти и знала, как это важно для Генри, то виду не подала.

— Ах, вот они где! — Она сгребла со стола спички и удалилась, бросив напоследок: — Закончишь — кликни меня.

До субботы Генри жил, думая лишь об одном. Он должен найти Кейко. А там кто знает? После разберемся.

Генри не совсем понимал поступок миссис Битти, но и расспрашивать не решился. Эта громадная женщина — к тому же не любительница разговаривать — пугала его. И при этом он был ей благодарен. Родителям Генри сказал, что в субботу будет помогать миссис Битти, за деньги. — всей правды не открыл, зато и не солгал. В лагере «Гармония», за сорок миль к югу отсюда.

Генри поджидал миссис Битти на заднем крыльце школы Рейнир. Сидя на ступеньках у входа на кухню, он издалека заметил ее красный пикап. Драндулет, похоже, только что вымыли, но массивные с белыми ободами покрышки были уже заляпаны сиэтлской уличной грязью.

Миссис Битти швырнула в лужу окурок.

— Садись! — рявкнула она и хлопнула дверцей с такой силой, что пикап тряхнуло.

«С добрым утром и вас!» — подумал Генри, обходя грузовик кругом и надеясь, что «садись» означает — в кабину, а не в кузов. В кузове громоздились коробки, укрытые брезентом и обвязанные толстой веревкой. Генри забрался в кабину. У родителей машины не было, хотя их сбережений вполне хватило бы на автомобиль. В нынешние времена, когда бензин по карточкам, покупать машину нет смысла, считал отец. Вот они и перемещались электричками и автобусами. Иногда их подвозила тетя Кинг, в основном на семейные мероприятия — свадьбы, похороны, дни рождения, юбилеи пожилых родственников. Генри нравилось ездить на машине — так весело, так современно! Неважно, куда ехать и долог ли путь, в машине у него всегда поднималось настроение, вот как сегодня. Или на этот раз всему виной ожидание встречи с Кейко?