Книга Страдания Адриана Моула - Сью Таунсенд

Первое после Рождества.

Мы с Пандорой обменялись подарками в торжественной обстановке, при свечах, в моей спальне! Я застегнул у нее на шее толстенную золотую цепь, а она набросила мне на шею толстенный шарф (70% шерсти, 10% кашемира, 20% акрила).

Кашемировый!!! Шарф!!! В пятнадцать лет!!!

Буду носить этикеткой кверху.

Пандора моей цепочке дико обрадовалась, от зеркала никак отлипнуть не могла.

– Какая прелесть! Чистое золото! Как тебе это удалось, котик? Ты же за нее, наверное, целую сотню выложил!

Я скромно молчал. Раз она не в курсе, что в “Вулворте” таких по два фунта навалом, чего зря трепаться?

27 декабря, понедельник

День подарков. Выходной день (по всей Великобритании, кроме Шотландии). Выходной день (в Канаде). Праздник (в Шотландии). Выходной (в Ирландской Республике).

Только что пацан на новом мопеде к нашему дому подрулил и передал мне записку:

Любовь моя,

Глубоко сожалею, но вынуждена отменить назначенную встречу. Встала сегодня с гадкой красной полосой вокруг горла.

Всегда твоя

Пандора.

P. S. У меня аллергия на недрагоценные металлы.

28 декабря, вторник

Обмотал шею шарфом и прошвырнулся по Хай-стрит. На светофоре встретил Найджела в новых кожаных штанах. Он пригласил меня к себе “потолковать”. Почему бы и нет? Праздник как-никак. Короче, я согласился. И офигел! Найджел, оказывается, не может решить, кто он такой – бисексуал, гомосексуал или натурал. Я спросил, кем он сам себя больше чувствует. А он в ответ:

– Без разницы, Моул. Все три годятся.

Вечно с Найджелом так. Слабовольная, нерешительная личность.

Дома он показал свои подарки: навороченный тренажер, кроссовки “Адидас”, набор косметики (женской) и трико в обтяжку.

29 декабря, среда

Дэнни Томпсон реггером заделался. Я его утром встретил, когда по Хай-стрит в шарфе прогуливался. Он спросил, как у меня с музыкой – играю на чем-нибудь или нет.

– Мне, – говорит, – бас во как нужен!

Странное дело, никогда не слышал, чтобы регги басом исполняли. Так ему и сказал. А он загоготал и руками себя всего обшлепал радостно:

– Бас-гитара нужна! Для ритма.

Я объяснил, что могу внести свой вклад в его новое дело, но только в роли поэта.

Дэнни предложил “нашмалять” парочку текстов. Тряханул мне руку и двинул по улице, извиваясь и подпрыгивая, так что белые косички по спине заскакали.

30 декабря, четверг

Полнолуние.

Сегодня мы с мамой, Рози, тетей Сьюзан и Глорией ходили в Бриджгейт-парк. Берт прогулок не выносит, поэтому его оставили дома с собаками и остатками рождественского обеда. Четыре мили до парка тащились, офонареть можно! Я специально всю дорогу за Глорией шел, чтобы ничего из ее заднего вида не упустить. Вечером тетя Сьюзан с Глорией возвращаются к себе в тюрьму Холлуэй (36). А Берт возвращается в свою конуру. Никто по нему плакать не собирается. Он только и делал, что Ай-ти-ви смотрел, будто других программ на британском телевидении нет! И еще к Рози приклеился, больше никому не дал подержать.

31 декабря, пятница

Берт попросил остаться на Новый год. Ему, видите ли, в праздник компания соцработников не по нраву. Мама разрешила, только сразу потащила меня на кухню и зашипела:

– Пусть остается, Адриан, но учти – он здесь в гостях, а не навсегда! Грудной младенец и старая развалина на шее – это не для меня.

В одиннадцать папа позвонил – пожелать счастья в новом году. Мама вся красными пятнами покрылась и дрожащим голосом пригласила его на рюмочку.

В 23.15 из Шеффилда позвонил гад Лукас, гундосил про то, как ему одиноко с бутылкой “Джонни Уокера”. Мама сказала:

– Мог бы и поприличнее выпивку купить, Новый год как-никак.

Она теперь похудела и выглядит классно. А после звонков румяная стала, веселая и нахальная, совсем как раньше. Отец заявился за минуту до полуночи, с пакетом растопки “Зип” (уголь весь раскупили), и, когда по телику шотландцы в буйство впали, мы все Берта окружили, за руки взялись и спели “Доброе старое время” (37). Вспомнили Квини и Стрекозу Сушеную, потом про будущее говорили. “Что год 1983-й нам готовит” и всякое такое.

Лично я уже ничему в жизни не удивлюсь. Глазом не моргну, даже если отец признается, что он русский шпион, а мама слиняет с фокусником из цирка.

В час ночи звякнула Пандора, поздравила с Новым годом. В трубке здорово грохотало: классная была у Брейтуэйтов вечеринка. Надо было и мне пойти. Вот до чего доводит отзывчивость и душевная доброта. Когда спать лег, вспомнил, что в этом году экзамены, и даже затрясся от страха.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

1 января 1983, суббота

Новый Год.

Принял твердое решение измениться и составил список.

Я, Адриан Моул, в этом году:

1) буду готовиться к экзаменам каждый вечер по два часа или больше;

2) больше не буду мыть ванну маминым шампунем;

3) куплю замшевую щетку для своей дубленки;

4) в школе не буду думать про секс;

5) буду смазывать велосипед каждую неделю;

6) постараюсь снова полюбить Берта Бакстера;

7) заплачу долг в библиотеке (88 пенсов) и снова стану брать книжки;

8) заставлю родителей снова соединиться в браке;

9) навсегда покончу с комиксами “Бино”.

2 января, воскресенье

Сегодня занялся внешностью: провел критическую оценку. За прошлый год вырос всего на пару дюймов; теперь уже ясно, что я из тех, кому в кино вечно ни фига не видно.

Прыщей все больше, уши как лопухи и вдобавок три пробора, так что сколько ни причесывайся, все равно волосы торчком.

3 января, понедельник

Между родителями вовсю идут переговоры о возвращении папы в лоно семьи. Мама сказала:

– Наверное, ни хрена из этого не выйдет, Адриан. Как можно все забыть?

Я предложил обратиться к гипнотизеру.

4 января, вторник

Переговоры продолжались за закрытыми дверями. Хотелось бы услышать отчет о результатах. Спросил отца, когда он уходил.

– Без комментариев! – И дал по газам.

5 января, среда

Переговоры прерваны.