Книга Сын лейтенанта Шмидта - Святослав Сахарнов

— Господин живет теперь в моем бывшем доме. Говорит, что музыкант до сих пор не занял квартиру. Это мой муж. Пьер, ты не помнишь, как теперь называется Варсонофьевская?

— Так же, но ее хотят переименовать в улицу Маннергейма. — Кряхтя, он разделся до подтяжек. — У маршала тут была когда-то дача… А почему вы этим интересуетесь?

— Природное любопытство, — поторопился ответить Николай. — Вы, конечно, тоже специалист по животным?

— В какой-то степени. Проктолог на пенсии.

— Восхищен. Прямая кишка и все что с ней связано. Лучшие части человеческого тела надо знать… Помогаете кормить птичью и рыбью мелочь, плюс консультации на дому? Все мои знакомые врачи практикуют частным образом. — Николай снова обратился к хозяйке: — Не откажите дать еще один совет: со мной два товарища, специалисты по механической обработке древесины. Где бы нам остаться на ночь? Частный сектор принимает постояльцев?

— Зачем частный? Около порта гостиница. Клопы и места всегда есть. Туристы ведь ночуют на теплоходах.

— Гран мерси… Что касается клопов, то мои друзья тоже любят зверей. Обязательно приведу их показать ваш чудесный зоопарк.

— Ну, что? Узнали? — нетерпеливо спросил Сэм, когда главный галеасец, выйдя из дома, присоединился к компании. — Старуха живет одна?

— Неожиданное счастье на старости лет. Филимон и Бавкида. Проктолог-пенсионер. Однако ночевать будем не у них. В городке есть, оказывается, даже такое высококультурное заведение, как гостиница.

— Проктолог? Однажды меня осматривали с помощью трубы и лампочки, — сообщил, неожиданно показывая свою осведомленность в таком деликатном вопросе, Федор. — А где дом с камином?

— Недалеко… Видите в конце улицы огороды? Нам туда.

Глава двадцать первая ЗАЧЕМ ВЫ ПОЛЕЗЛИ В ЧУЖОЙ ПОДВАЛ?

Пройдя в конец стесненной капустными плантациями Варсонофьевской, члены товарищества, провожаемые равнодушными взглядами сидевших в канавах узкоротых горбатых лягушек, остановились перед двухэтажным, чем- то напоминавшим дом в Царских Прудах особняком. Тоже с зауженными окнами, лишенный дверей и оконных переплетов, лишенный половины крыши, он стоял, как выброшенный на берег и покинутый командою корабль. Из-под покрытых мхом стен била трава, подходы заросли лопухом и крапивой.

— Как мы и догадывались — руина, — задумчиво констатировал председатель. — Это плохо, но надежда всегда есть.

Найдя в лопухах тропинку, искатели сокровища Габсбургов пробрались к парадному входу и вступили на полуразрушенную лестницу. Увиденное внутри здания ошеломило их: полы почти все рухнули, между пустых стен гуляли сквозняки, а главное, на стенах под лишенными переплетов и стекол окнами висели на крюках остатки разбитых батарей парового отопления. Комната за комнатой они осмотрели первый этаж, второй…

Дети Арбатова были подавлены.

— Кто бы мог подумать, — обескураженно проговорил Николай, когда осмотр был закончен. — Вот уж чего не мог ожидать: и тут каминов нет, и тут ювелир потянулся за Европой. Дом, очевидно, разрушили во время войны.

— А вы говорили, верняк — сто процентов, — недобро произнес Сэм.

Ошеломленные крахом надежд галеасцы нехотя покинули особняк.

— Смотрите, Шмидт, новенькая дверь! — неожиданно раздался из крапивных джунглей голос дворника. — Идите все сюда!

Пробившись к нему, председатель и сантехник увидели, что вход в подвал прегражден свежеокрашенной, тщательно подогнанной дверью. К двери вела расчищенная тропинка.

— Ого, кажется у нашей руины есть хозяин, — Николай подергал металлическую ручку. — Разгул приватизации коснулся в провинции даже развалин.

— Ключ! — пошарив под доской, лежавшей у входа, Сэм вытащил из-под нее добротный блестящий ключ. — Что, шеф, может, нырнем в подвал? А вдруг подфартит?

Когда дверь распахнулась, перед искателями тайника открылся ряд сбегающих вниз цементных ступеней. Не говоря ни слова, председатель товарищества ступил на первую и исчез в темноте. Затем его помощники услышали команду: «Подать фонарь!» Внизу вспыхнул и заплясал молочный электрический круг, наконец донеслось сдавленное, как будто там душили человека, восклицание:

— Быстрее, оба сюда!

— Нашел! Он что-то нашел, — заметался молодой Наседкин. — Скорее, Федор, пошли!

Однако не успели арбатовцы сделать и двух шагов, как из подвальной темноты показалось мертвенно бледное лицо главного галеасца.

— Спускайтесь осторожнее и не кричите. Там скелет, — негромко сказал он.

Когда порядком струхнувшие помощники спустились в подвал, Николай осветил стены и пол. Из темноты выплыли два установленных посередине подвала грубо сколоченных стола. На каждом стояло по гробу. Один гроб был пуст. Во втором что-то белело.

— Ва-ва-ва… — забормотал трусоватый Кочегаров.

Не успел председатель товарищества произнести эти слова, как наверху снова повернулась на петлях дверь и в светлом проеме появился, как сначала показалось затаившейся внизу троице, еще один, на этот раз черный до омерзения, мертвец.

Негодующе пробормотав что-то, покойник протянул руку, уверенно нашел на стене выключатель, повернул его, и подвал залило ярким электрическим светом. Перед Николаем и его компаньонами стоял озаренный пламенем стосвечовой лампочки проктолог. Серебристый ежик на его голове излучал сияние, из-за плеча выглядывало чье-то испуганное лицо.

— Зачем вы влезли в чужой подвал? — зло бросил отставной эскулап. — Зачем вы взяли ключи и открыли дверь?

Но Николай уже понял, что этот противник не страшен.

— А почему вы здесь? — возразил он. — Какие права у вас на этот подвал? Вы что, храните здесь на зиму картошку? Торгуете потом приборами для усиления потенции? Лучше бы помогали супруге чистить клетки и менять воду в аквариумах… Мы здесь по делу. Частная розыскная фирма. Сигнал о двух гробах и покойнике. Так что на вопросы следователя придется отвечать вам. Но вы же не захотите иметь дело с государственными органами?

Дальнейшее напомнило Сэму виденное однажды в Самарском областном театре представление по повести Н. В. Гоголя «Вий». Пациент снял ботинки, дрожа взобрался на стол и лег в пустой гроб. Бывший проктолог достал из-под стола согнутую из металлического прутика квадратную рамочку и, помахивая ею, совершил около него несколько кругов. При этом рамочка то замирала, то начинала вертеться.

— Два шага, — загадочно произнес проктолог. — Сильно светит… Это плохо. Гостей еще раз прошу не шептаться.

Он положил рамочку и, наклонившись над пациентом, начал делать, двигая руками, как гребец на спортивной лодке, к себе и от себя, пассы. У побледневшего больного от страха задрожали губы. Закончив процедуры, ученый муж снова взял рамочку и повадкою лозоходца, разыскивающего подземный источник, закружил у стола.