Книга Между СМЕРШем и абвером. Россия юбер аллес! - Николай Куликов

Вскоре их фигуры скрылись во тьме. Старик семенил налегке, связной нес на плече вещмешок с рацией, в руке — небольшой саквояж.

Я достал из кармана свой «зауэр» и, размахнувшись, с силой зашвырнул пистолет далеко в густые заросли засохшей желтой травы, выбивающейся из-под неглубокого здесь снега.

— Я свой тоже выбросил, — заметил Иван. — Береженого бог бережет!

— Ты же коммунист! — усмехнулся я.

— Ну и что? — непонимающе посмотрел на меня Дубовцев. — К чему ты?..

— К тому, что бога вспомнил… Вы же все атеисты.

— Вот ты о чем… Диспут на религиозную тему проведем как-нибудь в другой раз. А пока надо ехать!

* * *

…До маяка Сигулда-2 доехали минут за сорок. Там нас ждали: едва наш «Опель» подъехал к ограждению из колючей проволоки, за которым метрах в пятидесяти высилась внушительных размеров каменная башня с пяти-шестиэтажный дом, как к нам из караульной будки подбежал упитанный фельдфебель.

— Лейтенант Хольт, унтер-офицер Граве! — произнес он торопливо, едва заглянув в наши документы. — Вам приказано срочно возвращаться в город — в штаб 166-й абверкоманды!

— Что случилось? — спросил я. — Вы ничего не перепутали, фельдфебель? Мы прибыли сюда для специальных испытаний новой аппаратуры!

— Испытаний не будет, господин лейтенант! — ответил он. — Не могу знать, в чем причина, но вам приказано возвращаться!

Пока сюда ехали, практически всю дорогу молчали: под впечатлением недавних бурных событий каждый думал о своем. Зато во время обратной дороги в город между мной и Дубовцевым состоялся весьма примечательный диалог.

— Интересно, почему отменили испытания? — спросил я его. — Что-нибудь случилось с лодкой? Не ты ли со своим напарником руку приложил?

— Насчет лодки не знаю. Ты вот помянул напарника… Все хотел тебя спросить: узнал его?

— Узнал…

— Поразил ты его сегодня — лихо «отработал» с этими полицейскими!

— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить.

— О чем «об этом»? — оторвал взгляд от дороги и удивленно посмотрел на меня Иван.

— Как раз на тему нашей совместной «работы» — чтобы у тебя не было никаких иллюзий по поводу наших дальнейших взаимоотношений. Честно признаюсь: ты меня крепко подцепил на крючок — матерью, сыном, доказательствами по убийству Круминьша…

— Кстати, ты так и не сказал, за что его убил.

— Неважно! — отрезал я. — Важно другое: твои условия я выполнил, дружка твоего из города вывез — можно сказать, обоих вас спас! Теперь мы квиты! А дальше — как в песне: «…И разошлись они, как в море корабли!» Это про нас с тобой. Больше ко мне не цепляйся, не то можешь и обжечься!

— Странно… Мне показалось…

— Что показалось?! Что под влиянием побед Красной Армии, которые, конечно же, стали возможны только благодаря мудрому руководству Коммунистической партии и лично товарища Сталина, я начал перекрашиваться в ваш красный цвет?!

— Ты товарища Сталина не трогай, партию тоже! — с неожиданной злостью оборвал меня Дубовцев. — Да ты понимаешь…

— Это ты ни черта не понимаешь! — перебил я его, повысив голос. — Поэтому слушай внимательно: я как был, так и останусь идейным противником вашего «коммунистического колхозного рая»! Перекрашиваться не собираюсь!

Последнюю фразу я почти прокричал в приступе вдруг охватившего меня крайнего раздражения. А может, просто устал и сдали нервы?

Дубовцев почувствовал мое взвинченное состояние и дипломатично промолчал. Минут десять мы ехали, не произнося ни слова. А потом он негромко спросил:

— Почему же ты нам помог? Мог ведь спокойно застрелить не тех полицаев, а меня с напарником. И наши бы ничего не узнали — списали бы все на перестрелку с полицией — ты вроде как ни при чем!

Я промолчал, а Иван все никак не мог успокоиться:

— Нет, ты все же объясни! Момент для тебя был удобный — лучше не придумаешь. Сам сказал: остаюсь идейным врагом. Ничего не понимаю!

— Я тоже до последнего времени не понимал…

— Чего не понимал?

— Вот ты заявил: не трогай Сталина, партию… А скажи, Иван, как на исповеди — ты что, в самом деле веришь, что ваша партия, коммунизм, Ленин — Сталин — все это свято и на веки вечные неотделимо от России?

— Конечно! А как же иначе?!

— И я так думал: поставил знак равенства между страной и большевиками — объявил войну сталинской России! Три года крови, грязи, душевных мук — все это я должен был пройти, чтобы понять одну простую истину: Родина, Россия — она должна быть для нас выше всяких там царей, вождей, режимов и партий — выше вашего пресловутого коммунистического будущего!

Я видел: Дубовцев хотел мне возразить, но в конце концов лишь махнул рукой.

— Странный ты тип, Яковлев. Вроде неглупый мужик, а не понимаешь очевидных вещей — ход истории не остановить. А коммунизм, между прочим, — это будущее не только России, но и всего человечества! Наукой доказано!

— Плевал я, Иван, на вашу марксистскую науку! Скажу тебе так: мне очень хочется, чтобы твои дети — а может, это будут уже внуки — жили в другой, свободной России! И внуки напарника твоего! Вот потому-то и помог я вам. Чтобы продолжался род Дубовцевых!

Иван как-то странно на меня посмотрел, а потом вдруг резко остановил автомобиль и, глядя мне прямо в глаза, гневно проговорил:

— Смотрите, какое благородство! Он мой род спасал! А ты, часом, не забыл, что до этого три года воевал на стороне врага, содействуя уничтожению тысяч и тысяч русских людей? Разве не так, герр Яковлев?! И нечего тут политику приплетать — партию с коммунизмом!.. Предательству Родины нет оправдания — плохая она для тебя или хорошая. Она твоя Мать! Это святое. И не за «коммунистическое будущее», как ты изволил выразиться, умирают миллионы наших солдат. За Россию! Чтобы это понять, им не нужно было становиться предателями — как тебе! Они всегда это знали!

Оставшийся до города отрезок пути мы ехали молча. Возразить Ивану мне было нечего: к несчастью, он был прав…

Вместо заключительной главы

1. Спустя три дня. Фриденталь

Яковлев Александр Николаевич

Ровно в четырнадцать тридцать транспортный «Ю-52» приземлился на аэродроме Темпельхоф под Берлином — перелет из Лиепаи занял около двух часов. Меня с Дубовцевым ждал знакомый водитель-ефрейтор; еще не менее двух часов наш легковой автомобиль в объезд столицы рейха вез нас в местечко Фриденталь.

В канцелярии «Специальных курсов» нас встретил обер-лейтенант Шмидт. Дубовцев получил предписание срочно отправляться в учебно-тренировочный лагерь абвера в местечке Обервальтерсдорф южнее Вены. Мне было приказано находиться здесь до прибытия Скорцени. Шмидт по секрету сообщил, что оберштурмбаннфюрер еще вчера был срочно вызван к Гиммлеру, которого назначили командующим группой армий «Верхний Рейн».