Книга На синей комете - Розмари Уэллс

На чердаке? Прикованный к батарее? В подвале без света и воздуха? И похож ли он после этого на человека? Где преступники? Они до сих пор разгуливают на свободе!

Наконец приехал Хисс. Детектив Хиссбаум. Шумный, как зазывала на ярмарке.

— Приятель, — громогласно обратился он к мистеру X, — похоже, наш вчерашний разговорчик кто-то подслушал. Если твой парень всамделишный, завтра нас пропечатают на первых полосах по всей стране.

Сев за стол, Хиссбаум направил на меня острый, как у орла, взгляд. В руке детектив держал мои фотокарточки за четвёртый и пятый класс — увеличенные, на глянцевой фотобумаге. На одной я, в широких одеждах, стоял и улыбался в первом ряду церковного хора. Детектив Хиссбаум принялся сличать меня с фотографиями: то на них бросит быстрый взгляд, то на меня. Ел он механически, не глядя в тарелку.

— Эй, парень, — обратился он ко мне, допив кофе. — На Рождество в тысяча девятьсот тридцать первом году мы тебя всем миром искали. Все сорок восемь штатов[14]на ноги подняли. Эти фотографии сохранились в деле с тех самых пор. Рождественский налёт! Знаменитое дело. Расследованием руководил глава чикагского бюро Пирли Гейтс, профи экстра-класса. Работёнка в Чикаго всегда горячая, но это дело он выделил особо, думал по горячим следам раскрыть. Однако не тут-то было! Даже десять свор ищеек не помогли. Представь, Оскар! Куча собак! Сотня агентов ФБР! Где ж ты пропадал, парень?

Не зная, как отвечать, я беспомощно посмотрел на папу и на Голландца.

— Говори, малыш, меня ничем не испугаешь. Всякого на своём веку понаслушался, — заверил меня мистер Хиссбаум. — Так что они с тобой сделали? Держали в клетке с обезьянами? В стенном шкафу? Привязали к дереву?

Я бодро описал ограбление, поскольку пережил его заново вчера вечером и помнил каждую мелочь. Про прыжок внутрь макета решил не рассказывать. Когда закончил, детектив Хиссбаум вынул из нагрудного кармана сигару «маканудо» и закурил.

— Давай-ка проверим тебя, Оскар, — задумчиво произнёс он, выдохнув голубоватый дымок. — Вспоминай, думай, сколько понадобится, но все ответы должны быть правильными. У тебя одна попытка, Оскар. Другой не дам.

Я кивнул.

— Хорошо, сэр.

— Сколько раз они выстрелили, когда сбивали сейфовый замок? — спросил он.

Я сосредоточился. И услышал три выстрела.

— Три, — уверенно произнёс я.

— А сколько раз они стреляли в сторожа?

— Два. В сердце и в голову.

Детектив Хиссбаум довольно кивнул.

— Закрой глаза, парень. Самый трудный вопрос. Один из них что-то уронил. Что это было? И что было внутри?

Я перебирал в памяти всё, что видел. Секунда за секундой. Уронили? Что же грабители могли уронить?.. Ага! Вспомнил!

— МакГи уронил ящик. Ящик кассира! — ответил я. — Только денег там не оказалось.

Детектив Хиссбаум выдохнул целое облако густого дыма.

— Ты тот самый мальчик, Оскар Огилви. Никаких сомнений. Ни одной из этих деталей в газетах не было, никто в мире, кроме тебя, знать этого не мог. — Он сделал ещё одну затяжку, кончик сигары замерцал. — Но мы, чёрт возьми, опоздали на десять лет. Если эти отморозки слиняли в Эль-Пасо, их след давно простыл. Опоздали! — Он неприлично выругался.

Алма охнула.

— Простите, миссис X, вырвалось, — поспешно сказал Хиссбаум. — Что-то я увлёкся. Но недоносков этих я знаю. Микки Стакпоул. Прозвище Руки-прочь. Начинал как мелкий воришка, но до Рождественского налёта он уже участвовал в ограблении. Брали вагон-ресторан. Стакпоула осудили за нанесение телесных повреждений. Жаль, освободили условно-досрочно. Зато МакГи, по прозвищу Нефтяной Бак, отсидел десять лет в Фолсоме за ограбление ювелирной лавки в Канзас-Сити. В тридцать первом году, аккурат после Рождества, они оба исчезли. Бесследно. Так что живут-поживают сейчас где-нибудь в тёплых краях. Например, в Парагвае. Да где угодно! На Сиаме! В Персии! Во французских колониях на западе Африки. Как сыр в масле катаются.

— У них и на пластическую операцию хватило бы денег, — вставил Голландец.

Детектив Хиссбаум снова посмотрел на меня:

— А тебя-то, Оскар, где держали? В консервной банке? Где ты был?

— Я?.. Сюда добирался… — ответил я не очень уверенно.

— Пешком, что ли, шёл? Вокруг света?

— На поезде ехал.

— На каком?

Я покачал головой. Ища поддержки, посмотрел на Голландца, но тот промолчал.

— Слушай, парень, — продолжил детектив. — Сейчас сюда едут мои лучшие агенты. Летят с сиреной на полицейской машине. До сих пор в твоей истории всё сходилось. Но мы не сможем найти преступников, если не узнаем, где они прятали тебя целых десять лет. Тебя били? Угрожали?

В этот момент раздался стук в дверь — резкий и требовательный.

— Мои ребята приехали, — сказал детектив Хиссбаум.

Голландец отправился открывать дверь. Но вернулся он вовсе не с агентами ФБР, а с двумя военными в камуфляжной форме, высоких шнурованных ботинках. Судя по всему, эти люди прошли в дом, не дожидаясь приглашения. Они прошагали по коридору до столовой и с порога заметили меня. Старший по званию, краснощёкий лейтенант с чёрными курчавыми волосами, размахивал газетой. «Лос-Анджелес таймс». С моей детской фотографией на первой странице под кричащим заголовком: ПОХИЩЕННЫЙ РЕБЁНОК НАЙДЕН В ГОЛЛИВУДЕ.

Ухмыльнувшись, лейтенант лихо отдал честь детективу Хиссбауму и, чеканя шаг, вошёл в столовую. Вслед за ним шёл капрал, крепкий и мускулистый. У этого в руках были наручники.

— Ты арестован, Огилви, — задиристо произнёс лейтенант. — Я заместитель командира призывной комиссии в округе Лос-Анджелес. Как только я увидел утреннюю газету с твоей физиономией, сразу позвонил коллегам в Кейро, штат Иллинойс. И выяснил, что ты уклоняешься от службы в армии США.

— Но… — начал я.

— Придержите коней, лейтенант, — вмешался папа. Он вскочил, стараясь выглядеть повнушительнее, но я прекрасно понимал, что папе с этими молодчиками тягаться бесполезно.

— Не мешайте мне выполнять долг перед Родиной, — резко сказал лейтенант и снова повернулся ко мне. — За уклонение от призыва, рядовой, посидишь месяц на гауптвахте, а потом я отправлю тебя в десантные войска, в Сибирь. Будешь прыгать с парашютом в тайгу. Поможешь русским бить фрицев за Полярным кругом. — Он снова ухмыльнулся. — Ты-то меня небось не помнишь, рядовой Огилви, зато я тебя отлично помню. Быть тебе пушечным мясом. Поквитаемся.

За всю свою короткую жизнь я не был знаком ни с одним военным, тем более с офицером. Откуда он меня знает?