Книга Зов лабиринта - Наталья Иртенина

Страдательные нараспевные кличи Уйа затянулись на добрых четверть часа. Хотя само собой разумеется, времени здесь никто не считал. Здесь его, кажется, вообще не было.

Ди едва-едва слушала весь этот трагический вздор. Она жадно разглядывала себя и жалела, что не располагает зеркалом. Страстно хотелось увидеть лицо собственной души, вот так просто разгуливающей обнаженной, без одежды телесности.

Все вроде было на месте. Руки, ноги, голова. Но остались ли на голове волосы? Ди попыталась определить это на ощупь. Ничего не вышло. Осязание отсутствовало. Тем не менее ладонь во что-то уперлась – что-то не позволило ей съехать вниз, до пупка, погрузиться в субстанцию души. Ди поразилась этому факту и принялась ощупывать себя везде. Стало весело. Оказывается, душа не так уж и нематериальна. Душа обладает собственной плотностью. Вероятно, также массой и объемом.

Но руки-ноги все же просвечивали насквозь. Как это она раньше не заметила?…

Так, подумала она. Со мной все ясно. Вознеслась, что называется. Теперь надобно бы разузнать, что это за зверюшки такие диковинные, заморские – невоплощенные души. Сама-то она вроде бы воплощенная? Была, по крайней мере. Но временно развоплотилась. Э… в познавательных целях? Мысль о том, что она вдруг умерла и поэтому попала сюда, казалась дурацкой. Даже тень этой мысли была дурацкой. А это доказывало, что она не умерла. Потому что если бы она умерла, то подобная мысль не казалась бы чепуховиной. Логично? Вроде бы да, но Ди все равно запуталась в своих умозаключениях, бросила это гиблое дело и вернулась к более конкретным вопросам.

Стенания Уйа вперемежку с восхвалениями справедливости мироздания вновь были безжалостно оборваны:

– Где же все эти пять тысяч прячутся? – Ди повертела головой, всем своим решительным видом показывая, что твердо намерена отыскать все пять тысяч душ, где бы те ни таились.

Уйа, видимо, уже начинал привыкать к тому, что его спиричуэлы все время прерывают самым невежливым образом. Нисколько не обидевшись, он важно надул щеки:

– На футболе. Там, – он махнул рукой, показывая. – Сегодня заключительный матч лиги чемпионов. Играют «Рапс» и «Кат».

– Это… команды такие? – глупо спросила Ди, потрясенная простотой объяснения. Город пуст, потому что все собрались поглазеть на футбол. Конечно. Что может быть проще. Как это она сразу не догадалась.

– Ага, – ответил Уйа, и глазки его замерцали огоньками, – команды. В прошлом сезоне победили «Рапсы». В позапрошлом тоже. И в позапозапрошлом…

Уйа говорил о победах «Рапса» с гордостью, и Ди сообразила, что он болеет именно за эту команду.

– …и в позапозапоза…

– А «Кат» когда-нибудь выигрывал? – наивно поинтересовалась Ди.

– Нет, – заявил Уйа оскорбленным тоном, словно сама мысль о том, что «Кат» может выиграть, была кощунственной до неприличия. – «Кат» никогда не выигрывает. «Кат» всегда остается в хвосте.

– Как же он тогда попал в лигу чемпионов? – удивилась Ди.

– Очень просто. Надо же чемпионам с кем-то играть, – объяснил Уйа, и интонации его ясно говорили: «Ну как можно быть такой тупой и не понимать очевидных вещей?». – У нас других команд нету. Поговаривают, что набирается третья и уже даже тренируется, но это ничего не меняет. «Рапсы» все равно сильнее. «Рапсы» уделают кого угодно. «Рапс» – чемпион…

Ди показалось, что внезапно зафанатевший Уйа сейчас заговорит лозунгами, и поспешила охладить его болельщицкий пыл:

– А я вот ставлю на то, что сегодня «Рапс» продует. Спорим?

Уйа подавился своим последним словом и начал было багроветь прямо на глазах. Но вдруг передумал гневаться, и с усмешечкой сообщил:

– Если поставишь, то сама же и продуешь.

– Почему это?

– Потому что «Рапс» – переходное название и присуждается победившей команде в конце игры. А проигравшим всегда достается «Кат». Вот так. Не знаешь правил – не суйся.

– Ничего себе диалектика, – обалдело сказала Ди. – А… это… зачем? – ничего лучшего в голову не пришло.

– Для предотвращения массовых беспорядков, вот зачем. Все знают, что победит «Рапс», а таких дураков, чтоб за «Кат» болеть, нету. И бить морды друг дружке после игры не возникает резона. Гениально придумано, правда? И главное, как это объединяет! Как воодушевляет! Когда видишь такое тесное родство душ и чувствуешь это поразительное единение множества, эту словно вдохновленную свыше сплоченность…

– Слушай, если ты так обожаешь ваш «Рапс», единый в двух лицах, то почему сейчас болтаешь со мной, а не сливаешься во вдохновенном рапсовом единении со всеми остальными?

Уйа внезапно погрустнел, но тут же нашелся с ответом, который, вероятно, счел остроумным:

– А кто бы тогда показывал тебе наш прекраснейший в мире, располагающий к мечтаниям и прогулкам, укутанный дымкой блаженства, сиятельный, благородный…

– …и так далее город, – подсказала Ди, вырубив шарманку.

– Да, город. Кто? – И ткнул нежным пальчиком себе в грудь: – Я. Я покажу и расскажу, и ознакомлю, и проведу, и… Вот!!! – дурным голосом вскричал Уйа и взметнул руку.

От этого вопля Ди вздрогнула и, ожидая увидеть нечто страшное, посмотрела в указанном направлении.

– Вот, обрати внимание, – уже более спокойно продолжал Уйа. – Прыгучая Башня. Одна из многих достопримечательностей нашего славного…

Он снова завел волынку, громоздя эпитет за эпитетом, а Ди недоуменно взирала на толстенький карандашик башни – ровно обтесанный, желтого оттенка, высотой метров пятьдесят. Ничего примечательного в сооружении не наблюдалось. Скорее наоборот. Похоже на стандартную фабричную трубу – только дыма сверху не хватает. Но дым вполне заменяет серая мглистость, накрывшая город комковатым непропеченым блином… Разве что название…

– Прыгучая? Она что, прыгает?

Уйа поперхнулся на середине несогласованного определения славного города.

– Нет, она стоит. Прыгают те, кто хочет убедиться в собственном бессмертии. Залезают наверх и – прыг-скок, шмяк, бряк. Любые сомнения напрочь отбивает. А также тягу к суициду. Рекомендую – если появятся мысли о небытии, Башня – первейшее средство от них. Чтоб не мучили понапрасну.

Ди с трудом проглотила новую информацию. Дела-а. А впрочем, чему удивляться. Депрессия в наше время – штука далеко не редкая. Почему бы бессмертным тоже не заразиться ею?

– А вот это наш Народный театр, – Уйа махнул в сторону круглого строения вроде Колизея, только меньше размером, мутно-белого цвета, гладко причесанного, с незамысловатым декором в виде редких пилястр и филенок. – Здесь каждый может приобщиться к нетленной сокровищнице духа, припасть в экстазе к стопам великого искусства, напиться из священного источника…

– Эсхил, Софокл? – предположила Ди, уже машинально обрывая сладкопевца на полуслове. – Мольер, Чехов, Ионеско?