Книга Лицо любви - Джулия Тиммон

Фредерик покачал головой.

— Речь не идет о полной одинаковости. Важно, чтобы у мужчины и женщины примерно совпадали взгляды на жизнь. Виола прекрасный человек, но не создана для домашнего уюта, вообще для семьи. Детьми, несмотря на всю свою душевную доброту, обзаводиться не хочет, говорит, что ей не хватит терпения возиться с ними и все время сидеть дома. У нее вся жизнь в поездках и важных встречах. Я же, хоть и люблю работу, мечтаю о семейном очаге, о сыновьях и дочерях.

Кристина вспомнила о том, как совсем недавно тоже мечтала о большой дружной семье. Их с Фредериком желания удивительным образом совпадали.

— Однажды мы сели и обо всем побеседовали. Спокойно — без слез и взаимных упреков. — Фредерик говорил совершенно спокойным тоном. — Решили: лучше разойтись и остаться друзьями. Так и сделали. Теперь надо лишь оформить развод на бумаге.

— Ты переехал в нынешний дом после расставания? — спросила Кристина.

— Да, — сказал Фредерик. — Поселился в нем с Чернышом, а Боб остался с Виолой.

Кристина шевельнула бровью.

— Боб?

— Наш пес, — пояснил Фредерик. — Мы любили их одинаково, при разводе пришлось поделить. Право выбора я предоставил Виоле. Она сказала, что оставит себе Бобби.

— Кто же за ним ухаживает, если она постоянно в разъездах?

— У нее здесь множество родственников. Иногда Боб остается с ее матерью, иногда с двоюродной сестрой, а бывает, Ральф забирает его к себе.

— У него ведь семья.

Фредерик кивнул.

— Жена, Синди. Отличный человек. Готовить не умеет, но Ральф все равно практически носит ее на руках. — Он улыбнулся. — Если честно, я нисколько не жалею, что сошелся когда-то с Виолой. Вся ее родня будет и моей до скончания века, в этом я не сомневаюсь. И сама она умеет быть прекрасным другом — за это я всегда буду ценить ее.

Кристина в глубокой задумчивости кивнула.

— Наверняка она действительно прекрасный друг. Раз до последнего ездила с тобой к деду и так боялась его расстроить…

— Уверен, что и с моей новой женой она непременно подружится, — сказал Фредерик, как-то странно глядя на Кристину. У нее почему-то чаще забилось сердце, и приятно защекотало в носу. — Ты любишь детей, Кристина? — неожиданно спросил Фредерик.

Она растерянно пожала плечами.

— Не знаю… В последнее время как-то не доводилось с ними общаться. Все мои подруги пока бездетные, у меня пока нет ни племянников, ни племянниц… Но я уверена, что когда-нибудь обязательно обзаведусь детьми. Иначе не представляю себе дальнейшую жизнь… — Она резко замолчала, испугавшись, как бы Фредерик не принял ее ответ за намек. Ее щеки слегка покраснели.

— Как это здорово, Кристина! — воскликнул он, пожимая ее руки. — Знаешь, другого ответа я и не ожидал от тебя услышать.

Помолчали. В сердце Кристины теснилось так много чувств, а в голове роилось столько мыслей, что хотелось вскочить со стула и от переизбытка эмоций закружить в центре зала. Она была счастлива и ощущала себя так, будто долго-предолго блуждала по дремучему лесу и наконец вышла к шоссе.

Фредерик кашлянул.

— Я должен был давно сказать тебе и все как-то не решался… — пробормотал он хрипловатым от волнения голосом. — Скажу сейчас, чтобы, несмотря ни на какие грядущие недоразумения, ты всегда знала…

Сердце Кристины ликующе подпрыгнуло и замерло в ожидании. Она смотрела в прекрасные глаза Фредерика и не верила, что не спит.

— Я люблю тебя, Кристина. Полюбил, наверное, еще в метро — в ту минуту, когда увидел эту милую ямочку на твоей щеке, эти глубокие, такие по-взрослому серьезные и детски честные глаза…

У Кристины пошла кругом голова. Хотелось ответить, но к горлу подступил ком, губы онемели, а в глазах защипало от слез. Она лишь легонько сжала руки Фредерика и потупила взгляд.

— Ты простишь меня? — нежным полушепотом спросил он. — Сможешь все забыть?

Кристина моргнула, прогоняя слезы, и вопросительно взглянула на Фредерика.

— Все забыть?

— То, что я свалял дурака, заставил тебя мучиться?

Кристина улыбнулась.

— Конечно, прощу. Я тоже хороша: могла бы действительно сразу позвонить тебе и все выяснить.

— После того как с тобой обошелся Оливер, ты, узнав про мою жену, среагировала вдвойне болезненно — это вполне естественно, — произнес Фредерик исполненным раскаяния голосом.

— Спасибо, что понимаешь.

— Я ведь люблю тебя, — со всей серьезностью сказал он. — И должен понимать.

— Я тоже тебя люблю, — само собой слетело с губ Кристины. Она прижала к ним руку, растерянно посмотрела на Фредерика и вдруг рассмеялась.

Засмеялся и он.

— Знаешь, у меня такое чувство, что женщина, с которой я сумею создать уютный дом и воспитать прекрасных детей, — ты, Кристина.

У Кристины как будто пропала способность говорить. Она смотрела на Фредерика широко раскрытыми глазами и думала о том, что мечты, как ни странно, сбываются.

— И что мы нужны друг другу как никто на свете, — добавил он. — Может, я тороплю события, может, выбрал для столь серьезного разговора совсем неподходящее время… — Он погрустнел, тяжело вздохнул — очевидно, вспомнив про деда, — и посмотрел на Кристину с надеждой. — Но мне важно узнать именно сейчас: согласишься ли ты разделить со мной остаток жизни? Захочешь ли стать хозяйкой в моем доме?

Кристина сглотнула, чтобы слезы не давили горло. Не далее как вчера она не имела представления даже о том, встретятся ли они с Фредериком хотя бы еще раз. Теперь он сидел перед ней, держал ее руки в своих, и просил ее стать его вечной спутницей. Невероятно!

Фредерик снова кашлянул.

— Прости, я, наверное, ошарашил тебя. Конечно… — Он усмехнулся. — Ты полторы недели сходила с ума, принимая меня за последнего мерзавца, сегодня мы встречаемся, я все тебе объясняю и тут же делаю предложение. Нелепо. — Он качнул головой и криво улыбнулся. — Не буду тебя торопить. Подумай, все взвесь. Нас с Виолой тем временем разведут, и я попрошу твоей руки повторно. В соответствующей обстановке — в достойном ресторане, при свечах… Словом, как полагается. Если решишь, что для создания семьи тебе нужен другой человек, так прямо и скажи, я не обижусь, постараюсь все понять и принять…

— Я люблю тебя, — повторила Кристина, теперь более уверенно и смело. — Думаешь, я стала бы такое говорить, если не чувствовала бы — уже сейчас, когда призналась в этом, — что готова разделить с тобой все печали и радости?

— Кристина, — качая головой, как будто не веря собственным ушам, пробормотал Фредерик. Ты делаешь меня самым счастливым мужчиной на свете. И не представляешь, какой светлой и насыщенной жизнью мы заживем… Ты, я, Черныш… И наши будущие детишки…