Книга Затерянное небо, книга 2 - Александр Баренберг

имелось и в Университете весьма туманно представляли, что именно надо делать.

- Так что вы можете представить себе, Валерий, какую радость мы испытали, узнав о вашем спасении! – заключил рассказ руководитель русской общины. – Теперь дело наверняка пойдет! И я питаю надежду, что, используя связи в Храме, вам удастся уговорить, как минимум, евреев продолжить войну.

- Возможно, - придавленный массой обрушившейся на меня информации, я не стал давать опрометчивых обещаний. – Мне необходимо все спокойно обдумать. Ну и Университет посетить да на эту вашу "промышленность" взглянуть…

Осмотр местной промышленности я начал по порядку, то есть с энергетической базы. Каковая состояла из, примерно, двух десятков паровых котлов, рассредоточенных, как и все остальное, на большой территории вокруг разрушенного центра города. Подавляющая часть установок производила исключительно механическую энергию, то есть вращала вал, обеспечивавший работу расположенных рядом механизмов. Но у нескольких имелись и опытные генераторы электрического тока. Правда, совокупная мощность была настолько мала, что о серьезном применении электрических устройств речь не шла. Так, по мелочи, либо для передачи энергии в удаленные от котлов точки.

Сами паровые машины производили удручающее впечатление своей примитивностью. Выплавлять детали нужного размера хиленькая промышленность Коммуны не могла, поэтому котлы были собраны из множества мелких элементов, соединенных бесчисленными заклепками. Трудоемкость изготовления такого механизма явно зашкаливала, а эффективность и надежность наверняка оставляли желать лучшего. Большое давление в таком котле развивать просто опасно!

Чего-то подобного я и ожидал. Увы, но хотя во время того Переноса сюда и попали несколько неплохих "технарей", однако оборудования в бывшем лагере было кот наплакал. Ни станков, ни даже нормальной слесарной мастерской. Отдельные инструменты, разве что. Немцам вон крупно повезло, причем дважды. А Коммуна только недавно смогла восстановить самые примитивные, по меркам середины двадцатого века, технологии и изготовить хоть какой-то парк промышленного оборудования и инструментария. Первые же десятилетия обходилась лишь совсем кустарным производством. Да еще война... Часть уже построенного погибла при бомбежках. Остальное рассредоточили и замаскировали. Вот, дым от котлов, например, отводится и рассеивается среди густых зарослей хитрой системой труб, изготовленных, для экономии ценнейшего металла, из обмазанного глиной каркаса, плетенного из тонких веток. Фиг определишь с воздуха, где именно находится паровая установка. Думаю, тут даже инфракрасный бинокль не сильно помог бы. Надо будет, при случае, взглянуть.

Продолжая экскурсию, перемещаясь то по проложенным в неожиданных местах туннелям, то по поверхности, осмотрел все основные промышленные "предприятия" Коммуны, большей частью жавшиеся к питавшим их энергией котлам, как поросята к свиноматке. Итак, на что тут можно рассчитывать? Во-первых, несмотря на все неурядицы, имелось металлургическое производство полного цикла. Из неизвестных мне пока источников привозилось сырье (хотя, во время пребывания в Храме вроде бы слышал, что медь русским поставляют как раз евреи, добывая ее из расположенных на их территории рудников). Крапинский лично сопровождавший меня на осмотре и продемонстрировавший глубокую техническую эрудицию и знание подведомственного ему хозяйства, не стал подробно останавливаться на этой теме, посчитав несущественной. Главное - здесь умели работать с медью и бронзой (необходимое для ее получения олово также привозилось в некотором количестве), включая сравнительно точное литье. По крайней мере, жизненно необходимые для работы почти любых механизмов с движущимися частями подшипники скольжения получались нормально. Со слов моего экскурсовода, Коммуна добывала примерно три тонны меди в год. И около четырех тонн составляли резервные запасы. Я запомнил эту цифру, чтобы знать, на какие объемы рассчитывать в случае необходимости.

С железом и его производными дело обстояло еще хуже. С трудом доставляемая с болот плохонькая руда попадала в одну из нескольких имевшихся небольших доменных печей. Получавшийся в результате чугун большей частью тут же разливался в литейные формы, идя, в основном, на производство паровых котлов, а также других деталей и бытовых предметов. И лишь небольшая часть чугуна поступала в единственную мартеновскую печь, вместе со старым железным ломом, тщательно собранной со станков стружкой и некоторым количеством руды. В итоге, в распоряжении местной промышленности оказывалось около тонны достаточно качественной стали, из которой и изготавливались инструменты, оружие и ответственные детали машин. Конечно, тонна в год для почти тридцатитысячной общины - капля в море, даже близко не сравнить с немецкими показателями. Однако, это то что есть. А с резервами и совсем плохо. До последнего времени их вообще не было, но сейчас специально посланные команды пособирали железные части со сбитых дирижаблей, которые удалось вывезти с мест падения, так что после переплавки можно рассчитывать тонны на две-три конструкционной стали хорошего качества.

Далее следовали механические цеха. Они состояли из нескольких десятков простых токарных, фрезерных и сверлильных станков. Самый большой мог обработать деталь размером чуть больше метра. Причем достаточно грубо. Серьёзное ограничение! Сталь лить тут не умели, только чугун. Зато хорошо тянули проволоку, а также изготовляли болты и гайки нескольких стандартных размеров. Применяли и штамповку. Отдельно располагались ткацкие фабрики и завод по производству бумаги. Туда я загляну как-нибудь в следующий раз. Короче говоря, ничего особо навороченного тут не изготовишь. Не на чем, да и не из чего. Только что-то вспомогательное, этот момент надо учесть.

Далее наш с Крапинским путь лежал в средоточие местной учености - Университет. Собственного имени ему пока не присвоили, так как имелся на планете в единственном числе, и таковым останется еще, видимо, надолго. Не считая немецкой Академии, аналогом которой он, по сути, и являлся. Так же как и там, в Университете были сосредоточены абсолютно все научные и инженерные ресурсы, а также часть производства и даже единственная на всю Коммуну полноценная больница. Да что там говорить, если ректор Университета одновременно возглавлял и Народный Комиссариат образования и медицины. Короче, все, что превышало уровень обязательного пятилетнего школьного образования, находилось в ведении Университета. За исключением только уже виденных мной металлообрабатывающих предприятий, подчиненных недавно созданному Наркомату промышленности и транспорта.

Всего в этом пристанище науки работало около ста пятидесяти сотрудников и училось четыре сотни студентов, выбравших один из трех имевшихся факультетов: естественный, гуманитарный и медицинский. Причем первый по количеству студентов вдвое превышал два других, вместе взятых. В полном соответствии с потребностями Коммуны.

В разбросанных по