Книга Затерянное небо, книга 2 - Александр Баренберг

Совета Коммуны Валентин Крапинский. Вот и хорошо, сейчас у меня не осталось сил для долгого разговора. После ужина Анаэль, естественно, переместилась ко мне. Закрывая за ней дверь, я случайно заметил в коридоре, возле двери в комнату моих товарищей, пост охраны из четырех вооруженных карабинами бойцов. Раньше его точно не было. Что это значит? Даже ко мне охрану не приставили, а к ним – да? Или.. Этот пост охраняет не их, а наоборот? Странно, я думал, контрразведка отсутствует здесь как явление. И даже собрался завтра намекнуть, чтобы в местном Комиссариате Обороны проверили биографии моих спутников. Не то что у меня имелись какие-то основания для подозрений, однако, береженого – бог бережет, как известно. Инструкции особого отдела крепко въелись в мой мозг еще со времен училища. Однако, видимо, и местные не лыком шиты, без подсказки догадались!

Глава 13.

Валентин Крапинский принял меня в своем кабинете, расположенном в одном из соседних коридоров, так же, как и "гостиничный", отходившему в сторону от основного туннеля. И явно построенному по тому же самому чертежу. Единственное отличие - дополнительный пост охраны на входе. Так как, судя по всему, здесь находилась вся исполнительная ветвь Совета Коммуны, это - вполне разумный шаг. Я бы даже добавил охраны. Уж если немцам удалось внедрить своих агентов внутрь Храма совершенно чуждых им по культуре и внешнему виду "эльфов", то сюда - сам бог велел! Учитывая вчерашнее взятие под контроль комнаты моих спутников - местным данная мысль тоже пришла в голову.

Председатель Совета Коммуны оказался благообразным седовласым, с аккуратными залысинами, дядей среднего возраста и средней же комплекции. Несмотря на явно обозначенный "начальственный" животик, в гордой осанке заметно было его военное прошлое. Хотя "вживую" встречаться нам пока не приходилось, я знал, еще со времен "до налета", краткую биографию Крапинского. В общем, местный стандарт начальственной карьеры: боец разведроты, затем, после курсов, командирствовал там же, начиная от взводного и до комбата. Потом отставка, учеба в университете, руководящие должности в Совете Коммуны. Вплоть до наивысшей. Бывшие политические зэки, многие из которых имели серьезную теоретическую подготовку, создали тут достаточно интересную систему карьерного роста, с перекрестными экзаменами и тестами при назначении на начальственные (и не только) должности. Пока мне приходилось близко общаться только с военными, и среди них недостаточно компетентных для занимаемой должности не наблюдалось. Интересно теперь будет взглянуть на политиков.

Валентин встал из-за стола, искусно выполненного из установленной на ребра и часть тазовой кости какого-то ящера полированной доски, вышел мне навстречу и крепко пожал руку. После чего усадил за стол, придвинул стакан из мутноватого стекла, наполненный непонятного цвета напитком:

- Рад, наконец, с вами познакомиться, Валерий! Попробуйте нашего темного пива, в плену вряд ли вас таким баловали!

- Лучше не буду вам рассказывать, чем именно меня там "баловали", чтобы не лишить аппетита невзначай, - усмехнулся я, с опаской отхлебывая. Пиво, на удивление, оказалось вполне сносным.

- К сожалению, у меня и так хватает причин для потери аппетита, - улыбка пропала с губ главы Совета Коммуны.

- Вот об этом мне бы и хотелось узнать поподробнее! – поставив как-то слишком быстро опустевший стакан на стол и отказавшись пока от добавки, приготовился слушать.

Крапинский был на удивление откровенен. Видимо, не питал насчет меня каких-либо подозрений и считал уже частью русской общины. В общем, я тоже ничего не имел против такой постановки вопроса. В конце концов, надо будет тут прибиться к одному из берегов, и как бы естественно, что это будет Коммуна. Не в еврейском Храме же мне обитать? Несмотря на некоторые, так сказать, порочащие связи...

Валентин, тем временем, по-военному четко излагал текущую ситуацию и свой взгляд на ее возможное развитие. Рассказанное им хорошо налагалось на уже известную мне картину, углубляя и дополняя ее. Боевые действия действительно уже около двух месяцев практически не ведутся. Нечем. Потери наших противодирижабельных отрядов, как оказалось, даже превзошли мои самые пессимистические ожидания. Сказалось изменение немецкой тактики и отсутствие нормальной координации между отрядами и разведкой после моего исчезновения. По словам Крапинского, на данный момент боеготовыми являлись всего три-четыре эскадрильи половинного, в лучшем случае, по сравнению с изначально запланированным, состава. Учитывая уровень потерь в последних боях, этого хватит всего на несколько стычек.

Но и противник более не проявлял активности. Остававшиеся в его распоряжении дирижабли не появлялись над территорией союзных народов, сосредоточившись в основном, по информации от следивших за Метрополией разведчиц, на доставке сырья из рудников Северного континента и охотой за варварами. Отсутствие столь привычных за последние годы бомбежек с воздуха и рейдов нацистских штурмовиков привели верхушку греческой и еврейской общин к мысли, что война выиграна, враг отступил и теперь много лет будет собираться с силами. И, соответственно, нет никакой необходимости продолжать активные боевые действия. Особенно рьяно проталкивали данную точку зрения представители "ангелов", как сыгравших основную роль в уничтожении дирижаблей противника. Несмотря на неоднократные запросы генерала Андрея Горденко, оставленного мной командовать объединенными силами перед злополучным полетом, в Полисе наотрез отказывались посылать пополнение в противодирижабельные отряды и грозились отозвать уже несущих службу. В русской общине не сомневались, что войну прекращать нельзя – немцы скоро восстановят силы и все наши успехи пойдут прахом, однако убедить союзников не удавалось. Короче говоря, коалиция находится на грани распада и Крапинский опасался, что Коммуна вскоре окажется совершенно беззащитной перед лицом опасности. Ведь собственных противовоздушных средств у нее нет. Немногочисленные инженеры из Университета вместе с сотрудниками Наркомата Обороны спешно прорабатывали возможности постройки дирижаблей силами сосредоточенной вокруг Ленинска промышленности, с учетом оставшегося после меня в "тайнике". Проблема была в том, что специалистов в данной области у Коммуны, само собой, не