Книга Французские тетради - Илья Григорьевич Эренбург

камней нагроможденье.

Но этот прах – источник вдохновенья;

Еще звучат былого голоса,

И зодчий, открывая чудеса,

Возносит к небу дивные строенья.

Не думайте, что все окрест мертво,

Колонны рухнули, не мастерство.

Обманчивому облику не верьте;

Вот он – веками истребленный Рим,

Он воскресает, он неистребим,

Рожденный страстью, он сильнее смерти.

Из книги «Сожаления»

I

Я не берусь проникнуть в суть природы,

Уму пытливому подать совет,

Исследовать кружение планет,

Архитектуру мира, неба своды.

Не говорю про битвы, про походы.

В моих стихах высоких истин нет,

В них только сердца несколько примет,

Рассказ про радости и про невзгоды.

Не привожу ни доводов, ни дат.

Потомкам не твержу, как жили предки.

Негромок я, цветами не богат.

Мои стихи – случайные заметки.

Но не украшу, не приглажу их –

В них слишком много горестей моих.

V

Льстецы покажут нам искусство лести,

Влюбленные раскроют сердца страсть,

Хвастун свой подвиг приукрасит всласть,

Вздохнет пройдоха о доходном месте.

Ревнивец будет бурно жаждать мести,

Ханжа докажет, что от Бога власть,

Подлиза скажет, как к стопам припасть,

Вояка бравый помянет о чести,

Хитрец откроет мудрость дурака,

Дурак его похвалит свысока,

Моряк расскажет, как он плавал в море,

Злословить будут злые языки,

Шутить не перестанут шутники.

Я в горе вырос и прославлю горе.

IX

В лесу ягненок блеет – знать,

Овцу зовет. Меня вскормила

Ты, Франция. Кого мне звать?

Ты колыбель, и ты могила.

Меня ты нянчила, учила.

Меняют стих, меняют стать.

Но как найти другую мать?

Кому ты место уступила?

Зову, кричу, а толка нет:

Лишь эхо слышу я в ответ.

Другим тепло, другим отрада,

А мне зима, а мне сума,

И волчий вой сведет с ума.

Я – тот, что отстает от стада.

XII

Служу – я правды от тебя не прячу, –

Хожу к банкирам, слушаю купцов.

Дивишься ты – на что я годы трачу,

Как петь могу, где время для стихов

Поверь, я не пою, в стихах я плачу,

Но, сам заворожен звучаньем слов,

Я до утра слагать стихи готов,

В слезах пою, и не могу иначе.

Так за работою поет кузнец,

Иль, веслами ворочая, гребец,

Иль путник, вдруг припомнив дом родимый,

Так жнец поет, когда невмочь ему,

Иль юноша, подумав о любимой,

Иль каторжник, кляня свою тюрьму.

XXXI

Счастлив, кто, уподобясь Одиссею,

Исколесит полсвета, а потом,

В чужих порядках сведущ, зрел умом,

На землю ступит, что зовет своею.

Когда ж узрю Луару, что лелею,

Мою Луару, мой убогий дом

И дым над крышей в небе голубом?

Я не хочу величья Колизея.

Не мил мне мрамор. Как ни дивен Рим,

Он не сравнится с домиком моим.

На что бы ни глядел и ни был где бы,

Передо мной не боги на горе,

Не быстрый Тибр, а милая Лире

И Франции единственное небо.

XXXIX

Хочу я верить, а кругом неверье.

Свободу я люблю, но я служу.

Слова чужие нехотя твержу,

Который год ряжусь в чужие перья.

Льстецы трусливо шепчутся за дверью,

Вельможа лжет вельможе, паж – пажу.

Не слышу правды, правды не скажу,

Хожу, твержу уроки лицемерья.

Ищу покоя, а покоя нет.

Я из одной страны спешу в другую

И тотчас о покинутой тоскую.

Стихи люблю, а мне звучит в ответ

Все та же речь фальшивая, пустая –

Святоши ложь, признанья краснобая.

CVI

Зачем глаза им? Ведь посмотрит кто-то,

Доложит. Уши им зачем? Для сна?

Они не видят горя, им видна

Доспехов и трофеев позолота.

Кто плачет там? Им воевать охота.

Страна измучена, разорена,

Но между ними и страной стена.

Еще поцарствовать – вот их забота.

Страна в слезах. У них свои игрушки:

Знамена, барабаны, трубы, пушки.

Приказ готов. Оседлан быстрый конь.

Так, на холме король троянский стоя

Глядел, как перед ним горела Троя,

И, обезумев, прославлял огонь.

Уроки Стендаля

В осеннюю ночь 1829 года мало кому известный французский литератор решил написать роман, без которого мне трудно представить себе и великую мировую литературу, и мою маленькую жизнь.

Анри Бейлю в то время было сорок шесть лет. Он успел располнеть, отпустить короткую бороду; возле створок рта обозначилась глубокая складка, придававшая лицу выражение горечи. Он болел и в течение одного года составил шесть завещаний.

За три года до того его покинула женщина, которую он любил с присущей ему страстностью, – жена влиятельного генерала графиня Клементина Кюриаль. Бейль называл ее Манти. Сохранился ее портрет, черты лица говорят о натуре замкнутой и в то же время порывистой. Манти приходилось скрывать свою связь с Бейлем, однажды она его спрятала в подвале, где он провел трое суток. У нее умерла дочь, и она готова была в этом видеть наказание свыше. Любовь была бурной и трудной. Манти писала Бейлю: «Ваша любовь – самое большое несчастье, какое только может выпасть на долю женщины…»

Стендаль уже опубликовал несколько книг: «Жизнь Моцарта», «История итальянской живописи», «О любви», «Расин и Шекспир», «Арманс». Он