Книга Голубая цапля - Цецилия Вейт Джемисон

лет тому назад, а о дочери его Джэн нет ни слуху ни духу».

Почему Джэн до сих пор не пишет мне — этого я не понимаю. Есть еще одно обстоятельство, которое меня сильно волнует, хотя другим оно может показаться пустяком. Дело вот в чем: когда мы были еще девочками в пансионе, я заказала для Джэн ко дню ее рождения хорошенький ящичек с изящным эмалированным букетом цветов из анютиных глазок и незабудок сверху, а на внутренней стороне крышки были написаны поздравительные стихи моего сочинения с вензелем Джэн над ними. В прошлом году я приехала к моей постоянной модистке: выбираю себе разные вещи, и вдруг меня бросило в жар: «Откуда у вас этот ящичек?» — спросила я, указывая ей на изящную вещь — «Одна моя знакомая принесла его ко мне и просила продать поскорее, — ответила модистка, — фамилия ее Жо- зен, живет она на улице «Добрых детей»; за этот ящичек я бы взяла 25 долларов». Я сейчас же заплатила эти деньги, спрятала дорогой ящичек в карман и, записав адрес Жозен, уехала домой. Я поехала на улицу «Добрых детей»; спрашиваю: где такая-то Жозен? «Опоздали, сударыня, — вежливо ответил мне испанец из табачной лавки, — правда, Жозен жила здесь, но вчера ночью выехала со всеми своими пожитками, а куда — неизвестно». И действительно, сколько ее ни разыскивали — она точно в воду канула. Очень может быть, что мой ящичек был украден в Техасе или Нью-Йорке и привезен сюда для продажи. Я была очень счастлива, что мне удалось случайно вернуть вещь, принадлежащую Джэн.

Все время, пока мадам Ланье рассказывала о своей подруге, Артур Менар не спускал с нее глаз и, очевидно, находился в сильном волнении. Мадам Ланье вопросительно взглядывала иногда на своего собеседника, ожидая, что он ее перебьет, но он молчал.

— Я передала тебе, Арчи, все, что знала, — заключила она, — теперь очередь за тобой.

— Как я был глуп! — вскрикнул Артур, вскакивая с места и принимаясь бегать взад и вперед по комнате — Вы мне рассказали много любопытного, но знайте и то, что в эту тайну посвящены не вы одни. Я узнал чуть ли не больше еще об общем нашем деле.

— Каким образом, Арчи? Что ты узнал? Умоляю тебя, расскажи подробно все. Ты себе представить не можешь, с каким волнением я жду новых вестей о судьбе Джэн Черчилль.

— Не будь я таким болваном, идиотом, ослом, будь у меня хоть капля мозга в голове, я бы давным-давно сам привез к вам в дом м-с Черчилль и ее прелестную девочку! А я-то что сделал? Отправил мать и дочь в Грэтну без провожатого, когда на дворе было уже совсем почти темно, когда я знал, что мать больна! Что я наделал?..

— Арчи, Арчи! — воскликнула мадам Ланье. — Говори скорее, когда именно это случилось? Куда делась Джэн Черчилль со своим ребенком?

— Ничего не могу сказать! Я теперь точно так же растерян, как и вы! Впрочем, надо вам все рассказать по порядку…

И Артур стал подробно описывать свою встречу в вагоне железной дороги с м-с Черчилль и ее дочерью, как он подарил девочке свою голубую цаплю и как простился с ними на станции Грэтна, а сам поехал дальше, в Нью-Йорк.

— О, Арчи! — воскликнула мадам Ланье. — Как это ты не догадался проводить их из Грэтны на паром и привезти прямо к нам? Ведь у Джэн, кроме меня, никаких не было знакомых в Нью-Йорке. Каково было ей, больной, идти ночью по неизвестной дороге! Ну что бы тебе стоило пригласить ее прямо к нам?

— М-с Черчилль ни разу не упомянула о вас. Могло ли мне прийти в голову, что вы с нею так дружны и что она едет именно к вам? А навязываться с услугами незнакомой даме мне показалось просто неловко.

— Но отчего же на другой день она ко мне не приехала?

— Дайте мне договорить до конца, и тогда мы вместе решим этот вопрос. Проводив м-с Черчилль с девочкой, я долго стоял на платформе поезда и следил за ними. Сначала они кланялись мне издали с улыбкой, потом стали спускаться с горы к парому, и в это время наш поезд полетел дальше. Я сел на свое прежнее место в вагоне, задумался. Вдруг на том диване, где сидела девочка, я увидал книгу в переплете из красной русской кожи, с серебряными застежками и с монограммой «J.C.». Это была книга ехавшей со мной больной дамы. Рядом с книжкой я нашел фотографическую фамильную карточку.

— Так и есть! — сказала мадам Ланье. — Это была книга моей дорогой Джэн. Но отчего с тех пор она ни разу не заглянула ко мне? Куда она делась?

— В этом-то и заключается вся тайна, — отвечал Артур — Очень может быть, что она почувствовала себя дурно и зашла в ближайший отель, вместо того чтобы ехать к вам. Не смею сказать, что это верно. Могло быть и так, что с больной случилось еще что-нибудь более серьезное. На следующий день я напечатал в одной из местных газет объявление, что мною найдена вчера в вагоне книга с фамильной карточкой, причем пометил адрес, куда следовало обратиться для получения этих вещей. Но все напрасно. Вот прошло уж два года, а я не встречал ни матери, ни дочери.

— Как это странно! О, как это странно! — воскликнула мадам Ланье. — Зачем Джэн переменила свое намерение? Если она приехала сюда, чтобы погостить у меня, то почему она не исполнила этого?

— Надо думать, — отвечал Артур, — что она не осталась в Грэтне, а в ту же ночь уехала куда-нибудь по неожиданным обстоятельствам: иначе, если бы она осталась ночевать здесь, в каком-нибудь отеле, я непременно бы ее отыскал. Вернее предположить, что она в ту же ночь выехала из города.

— Дорогой мой Арчи, скажи лучше прямо, что Джэн умерла! — проговорила со слезами мадам Ланье. — Неизвестность хуже всего.

— Ручаться ни за что не могу. Но у вас есть маленькая надежда: вы нашли свой ящичек, а я нашел свою голубую цаплю, которую подарил «леди Джэн». Представьте себе, как это случилось. Я зашел сегодня утром к одному любителю птиц, — смотрю — у него стоит голубая цапля, а это очень редкая порода в здешних местах. Спрашиваю: «Откуда вы ее достали?» — «Вот, — говорит, — какой-то итальянец принес ее на днях и продал дешево, очевидно, торопился почему-то продать». Я попробовал позвать птицу: «Тони! Тони!», как вдруг слышу, она закричала: «Тонь! Тонь!»