Книга Город Солнца. Сердце мглы - Евгений Рудашевский

Получилась четвёрка. Покачалов решил, что она намекает на число истуканов, символически отображает некие четыре принципа или образа, важные для Города Солнца, воплощённые в четырёх Инти-Виракочах-Ямараджах и не способные указать точное направление пути. Допускал, что святилище может обозначать и конкретного истукана, но цифра была слишком неопределённой: четвёртый слева или справа? В итоге Покачалов оставил подсчёты при себе, а вслух объявил, что святилище к общей головоломке отношения не имеет.

Странно, что Артуро при всех его познаниях о доколумбовой истории Нового Света не разглядел в святилище макет числительного камня, ведь именно эти познания он, напрашиваясь в экспедицию, называл своим чуть ли не главным преимуществом перед остальными членами группы. Но Артуро свою роль сыграл. Когда они с Сальниковым отмели трёх истуканов как пройденные шустовские вехи, Покачалов вновь вернулся к святилищу. Головоломка соляриев решалась просто. Сердце мглы указывало на запад. Там, в отдалении, вставал заросший джунглями горный хребет. Особо выделялись семь покатых вершин. Покачалов рассудил, что полученная им четвёрка ведёт прямиком к средней вершине. Она была четвёртой слева, она же была четвёртой справа. Как ни посмотри, не ошибёшься.

Артуро поддержал гипотезу Никиты. Выглядел подавленным и растерянным. Неудивительно. Мог бы и сам догадаться – возможно, в благодарность Скоробогатов выбрал бы наказание помягче. Узнав о восставшем из мёртвых Максиме, Аркадий Иванович распорядился отправить Рауля на корм кайманам. Артуро лишился помощника исключительно по своей вине.

Шахбан казнил Рауля вчера вечером. Верное решение. Сам Артуро ещё пригодится в экспедиции. Егоров давно подметил его неуместную близость с Раулем. Два испанца перешёптывались, исчезали из лагеря, обменивались молчаливыми взглядами. Что бы они там ни замышляли, это уже не имело значения. Главное, Артуро удалось приструнить. Он с бóльшей ответственностью отнесётся к новым поручениям и не будет заявлять о смерти Шустова-младшего, когда тот жив, ставит ловушки, поджигает палатки и помогает пленникам сбежать.

Не сказать, что четвёртая вершина – предельно точный ориентир, да и Покачалов мог ошибиться с числительным камнем, однако теперь ничто не мешало экспедиции выдвинуться в путь. Одна конкретная вершина лучше, чем необозримый хребет и разливы джунглей перед ним. Выход был намечен на сегодняшнее утро. Егоров не ждал ни позднего завтрака, ни возможности проветрить измученное потницей тело. Надо сказать спасибо Максиму. Агуаруна поймали его и других беглецов вчера в третьем часу после полудня. Поймали и привели в лагерь. Лишь судьба Екатерины Васильевны оставалась неизвестной. Её следов индейцы не нашли, что, впрочем, не огорчило Илью Абрамовича. Егоров понимал, что бывшая жена Шустова не продержится в джунглях дольше двух-трёх дней, а значит, сама себя накажет смертью от истощения или в зубах ягуара. Тем временем выход экспедиции перенесли на полдень, а с утра решено было устроить показательный суд над беглецами.

Для суда Егоров выбрал расчищенную от деревянистых зарослей поляну – ту самую, на окраине которой стоял куб святилища. Пришёл сюда на рассвете и с удивлением обнаружил, что поляна покрыта волнистым лазоревым полотном. Ночью здесь обосновались бабочки. Опасаясь спугнуть их, Илья Абрамович запретил сопровождавшим его метисам шевелиться. Хотел насладиться необычным зрелищем. Бабочки в джунглях прекрасные. Большие, переливчатые. Среди них редко встречались пёстрые, чаще попадались исполненные в одном цвете – синем, бежевом, жёлтом. Это позволяло им оседать однотонным ковром, драпируя самую невзрачную гниль лесной подстилки. Больше других Егорову нравились бабочки с прозрачными крыльями. Словно и не крылья вовсе, а тончайшие осколки слюды, вставленные в бархатистую оправу.

Стоило Илье Абрамовичу, затаив дыхание, сделать несколько шагов вперёд, и лазоревое полотно разбилось на лоскуты порхающих хлопьев. Поляна под ними мгновенно перекрасилась в более привычные зелёные оттенки, а воздух наполнился атласным мельтешением. Стая бабочек поднималась могучим и в то же время мягким вихрем. Изорвалась на четыре потока и разлетелась по сторонам, устремилась на противоположный берег речушки и осела на куцых деревьях, отчего на ветвях будто враз прибавилось листьев. Поначалу бабочки были приметны – чуть шевелили крыльями, а листва в джунглях плотная и не трепещет даже под ветром, – но вскоре замерли и слились с однообразной растительностью.

Егоров бодро указывал Диасу, Эрнандесу и Ортису, как именно обустроить поляну для предстоящего суда. Её, заросшую мягкими метёлками плауна, будто нарочно создали для представлений. На север от поляны лежала низменность, где вчера издох второй из пойманных кайманов. Напрасно беглецы отпустили первого из них: лишили экспедицию мотка отличного капронового фала с полиэфирным сердечником и стального крюка, а главное, обрекли животное на ещё более долгую и мучительную смерть. В камышах низменности упокоился Рауль, туда же Егоров планировал бросить тело того, кто по решению суда будет приговорён к казни. На западе поляна через болотистую топь выводила к берегу речки, обеспечивавшей экспедицию запасами вяленой чамбиры и сома. С юга поляну ограничивал пруд, берег которого был завален срезанными и выволоченными из воды листьями амазонской виктории.

Проклятая ведьма умудрилась забраться в палатку к Скоробогатову, когда Аркадий Иванович после слов Покачалова взялся лично в бинокль осмотреть семь далёких вершин. Её вылазку никто бы не заметил, если бы не следы от краски из семян ачиоте, покрывавшей тело туземки. Поначалу Скоробогатов думал простить старухе неуместное любопытство. Позже Егоров обнаружил пропажу одной из ракетниц. Дальше было хуже: выяснилось, что ведьма надломила и выдрала антенны обоих спутниковых телефонов. Экспедиция осталась без связи. Не зря туземка с таким вниманием поглядывала на Илью Абрамовича, когда он звонил в Испанию по делам «Форталезы». Едва ли догадывалась о назначении телефона и, возможно, действовала из суеверного страха перед человеком, говорившим в непонятное приспособление.

Проучить старуху не удалось. Титус и Сакеят отправились схватить её – видели, как ведьма прогуливается возле святилища. Куньяч и Туяс бросились ей наперерез со стороны леса. Агуаруна думали, что туземка в западне, однако та, завидев их, проворно перебежала к берегу пруда, вскочила на ближайший из листьев виктории-регии. Полутораметровые листья с плотными стоячими бортиками напоминали круглую форму для выпечки. С исподней стороны укреплённые толстыми рёбрами и множеством ячеистых жил, они без труда выдержали вес низенькой, иссушённой годами женщины. Туземка ловко перебегала с одной кувшинки на другую, обходила изъеденные насекомыми и превратившиеся в ветхую тряпицу листья, огибала прогалины из водяного гиацинта. Перебралась на другой берег и скрылась в дальних зарослях камыша. Стрелять ей в спину никто не решился. Егоров, не совсем понимая, как с ней поступить, потребовал взять её живой. Быть может, напрасно.

Происхождение женщины, имя, да и вообще всё с ней связанное осталось тайной. Преследовавший её Титус, ступив на амазонскую викторию, провалился, чем порядком насмешил своих соплеменников. Погоня прекратилась едва начавшись. Егоров понимал, что никто из пленников не воспользуется «тропой» индианки, но заставил провинившихся агуаруна подныривать под ближайшие амазонские виктории, срезáть их шипастый черешок и вытаскивать злосчастные листья на берег. Обычная предосторожность – Егоров не хотел лицезреть новый побег через пруд и омрачать прекрасный день суда.