Книга Убийца из прошлого - Моника Кристенсен

– Простите? – Полицейский инспектор улыбнулся, давая понять, что не говорит по-норвежски.

– Будет плохая погода. – Собеседник заговорил по-английски, причём довольно сносно.

– Почему вы так думаете? Кстати, меня зовут Себастьян Роуз, я муж Эммы. Из Бристоля. Вы знаете, она дочь Джорджа Фрея.

– Да, я понял. Господина Фрея, да.

Себастьян Роуз осторожно покосился на собеседника. Лица видно не было – тот смотрел на баренцбургские дома, отделённые от корабля береговой охраны какой-нибудь полумилей, крепкие руки рабочего с потемневшими от табака кончиками пальцев крепко сжимали поручни.

– Наверное, тяжело сюда возвращаться? Вы здесь после войны в первый раз?

Его собеседник кивнул и достал кожаную сигаретницу, украшенную изображением лисы.

– Той ночью всё было иначе. – Взгляд у него сделался рассеянным. – Я стоял на палубе, вот как сейчас, стоял покуривал. Многие ребята вышли на лёд погулять и погреться на солнце, хотя был уже поздний вечер. Май, полярный день. Я тоже думал спуститься. Не успел. В Грен-фьорд влетели самолёты, заходили со стороны солнца. Свет так бил в глаза, что смотреть на них было трудно. Мы поняли, что на этот раз всё очень серьёзно. Они нас засекли – немцы на самолёте-разведчике, который до этого пролетал.

Он с трудом подбирал слова. Сомневался, стоит ли продолжать. Но англичанин, похоже, заинтересовался.

– У нас было мало оружия, да. Кое-какая противовоздушка на палубе была. Но нам не оставили ни единого шанса. Мы толком не знали, от чего это оружие должно нас защищать. В любом случае против немецких бомбардировщиков оно не особенно помогало. Ледокол почти сразу получил прямое попадание и начал пропускать воду. Он сильно накренился, привалился к ледяной кромке с одной стороны канала. Я посмотрел на рулевую рубку и различил лицо самого Эйнара Свердрупа, начальника экспедиции. Знали вы, что директор Свердруп тоже там был? Перед экспедицией его произвели в старшие лейтенанты и назначили командиром. Лицо испуганное, но от иллюминатора не отходил. Кто-то из ребят якобы слышал, как господин Эйнар кричал, что его ранили и что все остальные должны прыгать на лёд и бежать к земле. А потом прилетела бомба и со свистом врезалась прямо в борт. Корабль аж подпрыгнул.

Себастьян Роуз кивнул. У поручней стояли они одни. Все остальные гости перешли на другую сторону юта и смотрели, как жёлтого подводного робота медленно опускают в воду.

Рассказчик бросил за борт окурок.

– Первое, что я помню, это звуки, мешанина звуков – наверное, я на несколько минут отключился. Я слышал крики раненых, грохот бомб, рвущихся по обе стороны ледового канала, стук корабельного двигателя. На палубе выли и рвались с цепи собаки. «Исбьёрн» утонул быстро. Он вроде как перекувыркнулся и плавно пошёл вперёд, то есть вглубь. Последней скрылась из виду корма. За несколько минут исчез целый корабль. И с ним одиннадцать человек, как мы потом узнали. Господин Эйнар – он тоже тогда погиб. Из машинного отсека не выбрался никто.

Себастьян Роуз выругался про себя. Эмме будет тяжело услышать такое. Но вслух он сказал:

– Вам следовало бы немного поговорить с моей женой. Она будет рада узнать о последних днях отца, которые он провёл с вами. Особенно о тех, что выдались счастливыми.

– Он – господин Фрей – был милым и симпатичным человеком. Старался выучить норвежский, даже говорил немного. Столько, сколько надо, чтобы в карты играть. Но не все тогда были одинаково дружны, не все, да. Этот Эверетт… У них с Фреем была старинная вражда. Точно вам говорю.

Себастьяна Роуза передёрнуло. Снова старые истории, опять и опять. Пусть подождут немного.

– У Эммы с собой снимки с плёнки, которую отец прислал из Исландии.

– Да, она говорила. – Не похоже было, чтобы он заинтересовался. Он показал на море, в сторону устья Грен-фьорда. – «Селис» был от ледокола метрах в двухстах, в том же канале, и он загорелся. Но тогда уже бомбы у самолётов, видать, закончились, потому что больше они не падали. Почти весь экипаж выбрался на лёд, стали вытаскивать с юта оружие и военное снаряжение. «Селис» ещё почти два часа был на плаву. Вытащили мы и кое-какие приборы. Самое главное – сигнальную лампу. Это благодаря ей мы потом, через несколько недель, смогли выйти на связь с самолётом-разведчиком, который из Гринока прилетел. А господин Джордж Фрей – он не выбрался, пропал во время пожара. Седьмая каюта у него была. На палубу он так и не вышел.

– И на этом всё кончилось? – Себастьян Роуз начинал волноваться. Эмму лучше не оставлять в обществе Робби Эверетта надолго.

– Да, мы тоже так подумали – что всё кончено и самолёты улетают на юг, потому что у них больше не осталось бомб. Но пока мы вытаскивали раненых и упавших в воду и переправляли на берег тех, кто не мог идти сам, они вернулись. Внезапно, на низкой высоте. Они стреляли по всему, что двигалось. Мне повезло, мою ногу пуля едва задела. Впереди на льду я заметил раненого, который полз прочь от пролома, где исчез ледокол. Рыдал и звал сына, который утонул вместе с кораблём. Один из самолётов вернулся и расстрелял его в упор. Мы вытащили его на сушу, но он прожил всего три дня. А другой его сын был на борту «Селиса», тот выжил.

И вдруг всё стихло. Тишину, которая наступила потом, мне не забыть. Я как будто оглох. Только я ведь не оглох, я слышал крики человека, бьющегося в воде на том месте, где утонул «Исбьёрн». Из одежды на нём было одно исподнее. Он, кстати, выжил, удивительное дело. У него было несколько пулевых ранений, в грудь и в спину.

И тут за их спинами раздался высокий надтреснутый голос. Оба вздрогнули.

– Сэнди! Глазам своим не верю! Неужели это и вправду ты, после стольких лет?

Себастьян Роуз медленно обернулся и увидел разрумянившееся весёлое лицо Эммы. Но заговорил он не с ней, а с мужчиной позади неё:

– Робби Эверетт. Странно снова тебя встретить. Мы пытались с тобой поздороваться после доклада того немца, но ты был занят. Осмотр кораблей уже закончен?

Эмма взяла его под руку.

– Нет. Технические неполадки. Что-то не так с датчиками глубины и наклона. Мы только и увидели, что дно. Подошла очередь следующей группы, и ты, Себастьян, в неё зачислен. Иди наслаждайся. – Её лицо ещё не утратило задорного выражения, но глаза смотрели удивлённо и серьёзно.

Инспектор британской полиции обернулся к перилам. Человек, с которым он только что стоял и разговаривал, уже ушёл – бесшумно, не говоря ни слова. Себастьян Роуз пожалел, что не спросил его имени.

Ледокол «Исбьёрн» лежал на боку на глубине ста тридцати шести метров, в точности там, где гидролокационные исследования прошлых лет обнаружили на наклонном морском дне остовы кораблей. Рядом с судном чернело какое-то углубление, почти дыра. От вопросов о том, что это может быть, оператор отделывался общими словами. По мере того как мини-робот совершал манёвры вокруг остова, картинка на экране менялась. Показались и пропали части киля, нос, другой борт с длинной пробоиной, куски перил. Фонари робота светили всего на несколько метров вперёд. Рубка привалилась ко дну. Двери и иллюминаторы были задраены.