Книга Волосы. Иллюстрированная история - Сьюзан Дж. Винсент

— Я вошел в ее комнату и произвел там обыск. И знаете, что я там обнаружил?

Я покачал головой.

— Вот что!

Пейджет показал безопасную бритву и крем для бритья.

— Спрашивается, зачем это женщине?

Думаю, Пейджет никогда не читал рекламных объявлений в дамских журналах. Но я-то читал! Не желая вдаваться с ним в спор, я все же не счел наличие бритвы неопровержимым доказательством мужского пола мисс Петтигрю. У Пейджета безнадежно устаревшие взгляды[272].

Ил. 3.17. Супермодель Мари Хелвин демонстрирует серебристый купальник-бикини. Ок. 1980

Последней областью тела для оголения и депиляции была зона бикини, включавшая верхнюю часть бедер, половые губы, промежность и лобковое возвышение. Уход за ее внешним видом потребовался из‐за появления в 1980‐х и 1990‐х годах спортивной одежды для плавания и гимнастики с глубокими вырезами (ил. 3.17): фактически, выражение «линия бикини» стало обозначать как границу оголения в такой одежде, так и депиляцию как действие. За пару десятилетий стрижка и удаление волос на лобке стали неожиданно широко распространенными (ил. 3.18). В свингующие 1960‐е модельер Мэри Куант предсказала, что «лобковые волосы станут модным акцентом Я думаю, что это очень симпатичная часть женской анатомии»[273]. Вместо этого произошло нечто совершенно противоположное. Согласно опросу, проведенному в 2003 году в Соединенных Штатах и Канаде, около 30 % женщин полностью удаляли лобковые волосы, 60 % подстригали их и только 10 % оставляли их в естественном состоянии[274]. С тех пор число женщин, удаляющих лобковые волосы, только увеличилось. Полная бразильская эпиляция (и ее менее масштабные вариации) укрепилась в культурной практике так же прочно, как застывающий воск прилипает к волосам (ил. 3.19).

Название бразильской эпиляции является наиболее современным в давней традиции, связывающей женскую эпиляцию с далекими и экзотическими культурами. Иллюстрацией тому служит рецепт средства для депиляции, опубликованный в 1650 году, который рекламировался как секрет, известный «маврам», а также рукописный рецепт эксетерского хирурга Калеба Лоудхэма конца XVII — начала XVIII века по приготовлению снадобья, используемого турецкими женщинами[275]. Мы также можем наблюдать ее в действии в длительной рекламной кампании средства для удаления волос, представленного в продаже по крайней мере с 1916 по 1940 год от имени Фредерики Хадсон. Родом из благородной семьи, эта вдова офицера британской армии годами мучилась из‐за ужасных зарослей нежелательных волос, пока ее муж, спасая «бедного солдата-индуса от смерти», не был в благодарность одарен «бережно хранимым секретом, который избавляет индийских женщин от любых следов лишних волос»[276]. Этот ориенталистский сюжет частично отражает реальные культурные различия и более древнюю практику удаления волос на женском теле, например в мусульманских обществах (которая также применяется к волосам на лобке и в подмышках у мужчин) и в некоторых индуистских кастах. Тем не менее он также придает западной практике депиляции потенциально порочную привлекательность, изюминку сексуальной экзотики.

Удаление волос было и остается важной частью нормативного гендерного перформанса, и, независимо от трудностей и дискомфорта, люди вынуждены практиковать депиляцию, чтобы привести свою внешность к идеалу, который в тот или иной исторический момент считается соответствующим их полу. Для мужчин это была прежде всего история приведения зрелого мужчины в цивилизованное, приличное и гигиеничное состояние. Для женщин акцент был на красоте и, что особенно четко формулируется в современной рекламе, сексуальности. В обоих случаях депиляция была привязана к границам между публичным и приватным — физически с точки зрения зон на теле, но также и в социальном плане, где мероприятие вне дома требовало иных стандартов ухода за собой, чем день, проведенный в домашней обстановке. Будь то Джеймс Вудфорд в 1785 году, избегавший встретить жену сквайра из‐за своей небритости, или женщина, которая сегодня отказывается отправиться на пляж или в бассейн, пока не сделает восковую эпиляцию, — то, что приемлемо в частном пространстве, считается неприемлемым на публике. Для женщин граница приемлемого менялась с изменением контура модного платья: волосы на теле становятся постыдными по мере того, как они становятся видимыми.

Ил. 3.18. Зоны женской депиляции расширяются: женщина сбривает лобковые волосы дамской безопасной бритвой.

Ил. 3.19. Волоски на восковой полоске для эпиляции

Но контроль за волосами на лице и теле не ограничивается их удалением. В определенные исторические моменты представлялось важным усиленно их отращивать. Как мы увидим в следующей главе, в те периоды как отдельная личность, так и общество в целом с энтузиазмом культивировали волосатость.

Глава 4. Каково быть волосатым

Знак мужественности

В 1533 году неизвестный англичанин перевел трактат итальянского священника, в котором отстаивалось право духовенства носить бороды. В эмоциональном предисловии, адресованном «благородному читателю», переводчик объяснил, что обнародовать эту апологию бороды его побудило желание оправдать свои собственные предпочтения. Имея обыкновение носить бороду, он страдал от общественных предубеждений: «Я всегда носил бороду и за то неоднократно подвергался нападкам и упрекам», — и ему хотелось доказать, что раз уж волосы на лице приличествовали священнослужителю, не может быть веских причин, по которым их не должен носить мирянин[277]. Живший на исходе Средневековья — эпохи преимущественно гладко выбритых лиц, этот неизвестный переводчик сам того не ведая оказался в авангарде моды, которая вскоре охватила страну. На протяжении значительной части XVI и XVII веков волосы на лице были нормой. Они стали эмблемой мужской идентичности и более не подвергались осмеянию. Напротив, именно отсутствие бороды давало последующим поколениям повод для смеха.