Книга Спасения не будет - Рина Белая

— Ваше темнейшество, я сильно провинилась перед вами и готова понести наказание… — тихим шепотом произнесла я, надеясь на милость короля, вокруг которого продолжало плавиться пространство. Не нужно было переключаться на иное зрение, чтобы увидеть потоки его черной энергии — настолько мощными они были.

Однако то, что произошло дальше, я не могла ни предвидеть, ни предупредить. Шампус в считанные секунды сократил между нами расстояние и, отнимая надежду на чудо, прижал меня к холодной стене. Он окружил меня сплошной черной субстанцией, которая при каждом вдохе проникала в мои легкие, вынуждая с каждым новым выдохом отдавать ему свою энергию. Я дернулась в бессмысленной попытке обрести свободу, и тут же его холодная рука легла и сдавила горячее горло, заставляя запрокинуть голову. Я даже не поняла, когда его губы завладели моими, просто почувствовала, как напрягается все мое тело в попытке сделать спасительный вдох.

Он пил меня, словно целебную воду.

Он поглощал тепло моего тела, принуждая к смирению — грудь сдавило неприятное ощущение, в ушах нарастал гул, сбивая мысли с толку.

Украшенное золоченым декором кресло, резной стол, корзинка с нежными бутонами роз стали медленно терять свои очертания. А я неумолимо теряла нить, связывающую меня с реальностью. Я не помнила, как сюда попала и уже не понимала, за что меня наказывают. Одно я знала наверняка — я любыми правдами и неправдами должна удержать свою иллюзию. Вся моя воля была направлена на то, чтобы не потерять сознание и в то же время остановить, прекратить эту муку. И когда мне показалось, что я уже полностью поглощена, иссушена, словно мумия, я вдруг задержала дыхание. Я словно нырнула в себя и увидела последние капли, последние крохи угасающей радужной энергии. Но не это поразило меня, а то, что вокруг меня, вокруг всех нас витало немыслимое количество эфира. Вот только доступ к нему был перекрыт таким же немыслимым количеством заклинаний.

Признаться, я плохо помню, что было дальше. Помню, как протянула руку к источнику вечной энергии и осторожно коснувшись ее волшебных нитей, почувствовала их тепло и сказочную ласку. Помню, как вытаскивала их из плена — как тянула их на себя, раскаленными краями прожигая одно заклинание за другим. Помню, как наполнялась каждая клеточка моего тела дивной живительной субстанцией. А еще я помню выдох, с которым, приспосабливаясь, отдала БегГару Шампусу свой эфир.

И еще…

Я помню запах… запах роз.

Глава 17

Я медленно открыла глаза. Секунды складывались в минуты и таяли в бесконечном потоке времени, а я молча лежала в темноте, стараясь различить в ней хоть что-нибудь… Так странно. Совсем недавно я видела мир, который словно цветок расцвел в волшебном свете эфира, тёплом, как мамины ладони, и родном, как мамина улыбка. Но мир такой близкий и такой понятный исчез, оставив меня совсем одну. Воображение нарисовало, будто я нахожусь глубоко-глубоко под землей, никому не нужная и всеми забытая. Признаться, это чувство как отзвучавший аккорд, какое-то время давало ощущение того, что мелодия еще жива, но с каждым ударом сердца, с каждым движением секундной стрелки, ее последние ноты становились все тише, а истончившись — и вовсе умирали, неотступно погружая меня в темную реку тишины.

Губы сами по себе растянулись в улыбке, и меня озарило — я счастлива! Почти… Больше не нужно выживать, прятать себя за маской послушницы, притворяться. Меня, наконец, оставили в покое. Больше не будет боли, тревог и волнений. Ничего этого уже не будет…

«Но что тогда будет?» — забеспокоился внутренний голос. — «Пустота?…»

«Свобода. Свобода, невесомая и живая, как аромат свежесрезанных роз, который я блаженно вдыхаю лежа в своей могиле».

И тут же мое сознание пронзила ясная мысль:

«Розы не растут под землей!.. Этот запах… Он настоящий! А это значит…»

Поняв, что я все еще жива, я собралась было застонать, как вдруг дверь распахнулась, ослепив меня потоком яркого света. Тишину пронзили нетерпеливые шаги и подобно порыву ветра, в мои покои влетела нежданная гостья, которая тут же была остановлена моим недремлющим воином. Я узнала ее сразу же, стоило услышать порывистое:

— Да как ты смеешь? — и после небольшой паузы: — Все вы! Все это время держать меня в полном неведении?!

Будучи не в силах противостоять Ликерии я решила и дальше изображать спящую красавицу, позволив Ориану действовать на свое усмотрение.

Слушая их диалог, я вообразила Ликерию сложной лошадью, которая, не задумываясь, била словами всех, кто мешал ее планам и становился причиной ее плохого настроения. В свою очередь Ориан виделся опытным наездником, который на эмоциональные выпады собеседницы отвечал тихим, монотонным голосом, но за монотонностью крылись уверенность и сила, которые ясно давали понять, что он держит ситуацию под контролем. Однако не зря же я окрестила Лику «сложной лошадью». Уж если она вбила себе в голову что сейчас тот самый момент, когда необходимо расставить все точки над «и», препятствовать ей было бесполезно.

— Что-о? — перешла на крик Ликерия. — О какой заботе ты говоришь? Вы скрыли от меня кто она! Она опасна! Да ей самое место на кост…

Ориан не дал ей закончить фразу. Я не слышала, что он отвечал, но Лике это явно не нравилось.

— Вливай эту чушь в уши другим! — не в силах сдержать бьющую через край обиду и злость, продолжала кричать Лика.

Притворяться дальше спящей было бессмысленно. Я открыла глаза, подняла голову, и тут же ее пронзила внезапная боль. Чувство было такое, что внутри нее разлился расплавленный свинец. Нащупав на затылке шишак размером с куриное яйцо, я тихо застонала. Вот тут-то вопросы появились у меня, и как только Ликерия вошла в мою спальню в сопровождении Ориана и его вездесущих «букашек», несущих собой эффект легкой подсветки, я потребовала ответа:

— Что, черт возьми, произошло?

Ориан жестом показал, что право говорить оставляет за дамой. Хмыкнув, Ликерия проследовала к моей кровати и, пронзив меня взглядом, заявила:

— Я смогу тебя простить, если организуешь мне встречу с Сайросом.

— Мне твое прощение как покойнику весна.

Ликерия недовольно поджала губы. Повисло молчание. Если кого-то оно и тяготило, то не меня. Ориан обошел кровать с другой стороны, и помог мне приподняться, после чего протянул руку и аккуратно коснулся ладонью ушибленного места. Почувствовав тепло, исходящее от его ладони, я несколько напряглась, однако продолжила сидеть неподвижно, понимая, что любое сопротивление вызовет боль.

— Что ты делаешь?

— Прогреваю. Это поможет снять отек.

— Еще бы узнать, откуда он взялся?

— Что ты помнишь? — прозвучал встречный вопрос.

— Поцелуй.

Ухмыльнувшись, Лика заложила руки в карманы, отчего ее плечи подались вперед, и принялась мерить комнату шагами. Светлячки нежным светом окутали ее сутулую фигуру, облаченную в простой и удобный жакет из темного бархата. Вид у нее, надо сказать, был совсем не королевский: застегнутый на все пуговицы ворот, широкие манжеты с отворотом, темные штаны из той же ткани, что и жакет. Завершали брючный ансамбль высокие сапоги из лакированной кожи. И никаких там драгоценностей, вышивок золотом и кружев. Камеристке Велории так и не удалось придать ей царственный вид, а Мэдок так и не смог подготовить ее к будущей роли королевы. Ликерия упорно продолжала выставлять напоказ свое нежелание становиться частью королевской семьи.