Книга Крестопереносец - Михаил Булыух
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В его черную рясу были вшиты толстые металлические пластины. Под ней виднелся бело-голубой полосатый подрясник и красивые татуировки. Одна с надписью «За ВДВ!» (как он расшифровывал: «За Верность Делу Вседержителя!»). И вторая, с красивой голой женщиной, которую он выдавал за Марию Магдалину до знакомства со Спасителем.
Полупудовое кадило, с которым он не расставался, вполне могло сойти за кистень, огромное серебряное распятие оснащено выкидным ножом размером с гладиус, а четки, держащиеся на гибкой проволоке с затяжной петлей, очень напоминали гарроту. Вот таким был отец Ставросий. Хотя почему — был? Он такой и по сей день. Что ему сделается, под защитой божией? А, да… Вислые усы и оселок завершают его портрет.
Батюшка как мог благословил ожидающих дружинников, и они, уже отрядом почти в двадцать душ, поспешили на выручку заплутавшего агнца божия. Вел их Пендаль, который почему-то батюшке с первого взгляда не понравился и был обозван козлищем.
Жевать сухую колючую шишку, да еще и без орешков, очень невкусно. Дело долгое, но терпение есмь добродетель, и рыцарь давно воспитал его в себе. Наконец, ему удалось выплюнуть хвойно-деревянный кляп. Рот был весь исколот, поцарапан, заполнен щепками и шишечными ошметками.
Эта маленькая победа воодушевила Полбу, и он решил возблагодарить Вседержителя.
Подвигал челюстью, разминая затекшие мышцы, поворочал языком…
— Аы-ын…
Красная полоска, заполнена чуть больше, чем наполовину. Все тело одеревенело, и будто стало частью кедра. Но, хвала Богу, теперь вслух помолиться можно. Не за себя, за Данунашку и Пендаля. Здесь, на дереве, к небу ближе, Господу услышать будет проще.
Но для начала крестоносец решил спеть, дабы восстановить подвижность речевого аппарата. И затянул:
— Ав-ве-е-е-е Ма-а-а-ари-и-ия-я-я-я-я…
Волки, до того занимающиеся своими делами, как по команде подняли морды вверх и навострили уши. Когда рыцарь в первый раз выдал «А-а-а-али-илу-у-уй-йа-а-а!!!», ему хором подвывали уже полсотни глоток. В волчьей среде вокальные данные Константина были приняты на ура. Вернее, «у-у-у-уа-а-а-а-а-а-а!!!»
Коллективный волчий концерт стряхнул дремоту с сонного леса. Птицы вспорхнули повыше, некоторые вообще улетели. Белки, ежи и прочая лесная мелочь попряталась в норы. Даже кузнечики с бабочками перестали мельтешить в траве. Медведица, давно учуявшая волков, и решавшая, стоит ли преподать медвежатам урок лапопашного боя, поняла — не в этот раз. Слишком уж тут много противников. И предпочла удрать подальше, прокладывая путь сквозь валежник. За ней, в кильватере, кувыркаясь и озорничая, топали медвежата.
Восстановив связки, Полбу прочел «Отче Наш»… Но боевой режим в данный момент был не активен, «Аминь» не призвал молний. Собственно, крестоносец на это и не рассчитывал, не привык еще к прямому божественному участию в своей судьбе.
Волки зачарованно слушали. И кивали соглашаясь.
Проникся даже шишень. Креститься он не мог. Во-первых, нечем. А во-вторых, просто не умел, не учил его никто. Зато вспомнил, вернее осознал, что держит в ветвях зачем-то поднятого человека и аккуратно положил на землю.
Волки осторожно приблизились. Молодняк держался позади, а крепкие, высокоуровневые особи обступили крестоносца полукругом.
«Вот и все, — в который уже раз, подумал барон. — Сейчас съедят. Хорошо, тела не чувствую. Раз, и уже в Раю».
Но волки не спешили нападать. Напротив, самый большой и массивный волк, с торчащим будто палка хвостом, вероятно, вожак, подошел к рыцарю и лизнул в нос.
Перед глазами рыцаря побежали строчки, сменившиеся двумя красными кнопками. На первой — две буквы, на второй — три. Он мысленно пожал плечами и нажал первую. Цвет буковок над головами волков изменился с красного на темно-оранжевый. Не такой оранжевый, как у колобка, у того-то почти желтый, а у волков — ближе к коричневому. Рыцарь эту перемену заметил, но потаенного смысла не осознал.
Первая, высокоуровневая стая тут же ощерилась на вторую. Молодняк, хоть и мельче раза в полтора, чуял численное преимущество и не особо боялся. От второй стаи отделилась пара, чуть покрупнее прочих. Боком, поджав хвосты, приблизилась к барону. Самка и самец. Тут явно верховодила дама. Лизнув рыцаря в нос, прижалась к земле и заскулила по-собачьи.
Рыцарь второй раз нажал кнопку. Теперь, все волки щеголяли оранжево-коричневыми надписями, и старшие, расслабившись, перестали враждебно поглядывать на молодняк.
Постепенно тело возвращалось к жизни. Полбу, несмотря на дикую, почти непереносимую боль, радовался. Понимал, скрутившая руки и ноги боль уйдет, когда восстановится кровообращение. А вот чего он не понимал, так это что же случилось с волками. Нет, он не был против такого исхода. Просто, с чего бы это?
Он лежал, медленно приходя в себя, и, чтобы не скулить от мучений, тихонько (как ему казалось), напевал. Волки внимали. Шишень опять отрешился от мироздания и притворился обычным кедром. Вот что у шишеней хорошо получается, так это в нирвану входить. Им для этого и делать-то ничего не нужно. В этом плане они человеков давно обогнали и лишь немного отстают от гор.
Наконец, рыцарь смог, правда с трудом и кряхтением, сесть. Почти сразу встал. И мгновенно упал на подкосившихся ногах. Рано, понял он. Еще минут пятнадцать осторожного сгибания и разгибания конечностей. Приседания, повороты, несколько отжиманий. Все равно в теле ощущалась слабость. Но, так или иначе, а на выручку даме сердца нужно спешить. А то, мало ли… Вдруг ее кто другой спасет, неудобно получится, нехорошо.
Волки вроде не возражают, передумали его есть, ну и бог с ними. А дерево это… Нужно запомнить и обходить такие стороной. А еще лучше вовсе эту нечисть извести.
Полбу осмотрелся, вспомнил куда шел и двинулся в путь. Волки последовали за ним. Барон ускорился. Волки побежали. Остановился. Волки тоже.
Константин почесал пушистый затылок.
— Сидеть.
Волки посмотрели на него с недоумением.
— Лежать!
Волки оскалились, а некоторые даже зарычали.
Да, это не собаки, подумал рыцарь. Требовать лапу он не стал.
Бег в сопровождении серой стаи оказался легок. Могучие звери верно просчитали направление и торили барону путь. А молодняк прикрывал с боков.
Буквально минут через двадцать барон выскочил к почти круглому лесному пруду, больше похожему на болото. А на противоположном берегу стояла небольшая добротная избушка на высоких подпорках. Из короткой печной трубы валил густой черный дым.
Лошадей в лес не взяли. Стреножили и оставили щипать травку под присмотром того самого молодого Тимохи.
Козлище, то есть Пендаль, шел, вопреки подразумеваемым козлищным обязанностям, в середине отряда. Лес, казавшийся ему до того мрачным и страшным, теперь играл листвой и будоражил аппетит.
