Книга Проклятие Гавайев - Хантер С. Томпсон

— Видите ли, мистер Руперт, это, так сказать, медицинская проблема. Красные блохи представляют угрозу для здоровья. Мы не можем подвергать наших служащих угрозе заражения.

Он снова возбудился.

— Эти чертовы блохи переносят на себе микробы, — почти кричал он. — Красная блоха хуже крысы. Тут все есть — и оспа, и холера, и даже сифилис.

— А как же насчет сервиса? — спросил я.

Клерк колебался, его глаза блуждали.

— Сервиса? — переспросил он. — О… о, здесь не беспокойтесь, никаких проблем с сервисом, мистер Руперт. Вам предоставят полный набор услуг — мы просто будем оставлять все в коридоре.

Он радостно замотал головой, счастливый от того, что у него так хорошо работает голова.

— Именно так! — не унимался клерк. — Комнаты — за пределами наших возможностей, но не коридор. Коридор, конечно, в пределах… Я просто проинструктирую службу сервиса не входить в ваши комнаты, ни под каким видом. Но они будут приносить все, что вам нужно, к вашим дверям, прямо к порогу. Устроит ли вас это?

Аккерман задумчиво кивнул головой, как будто взвешивал возможные медицинские последствия ситуации, в которой мы оказались. Потом он улыбнулся клерку и проговорил:

— Ну, конечно! Это единственно верное решение. Будем делать наш маленький бизнес прямо у дверей. Никакого риска, никакой ответственности.

Кука и Филипса провели к дому Терреобу, который представлял собой покрытую соломенной крышей хижину, чуть большую, чем хижины соседей, но лишенную каких-либо украшений, которые свидетельствовали бы о высоком положении хозяина. Моряки подождали, не появится ли царь, но прошло несколько минут, и, когда ожидание затянулось сверх меры, Кук предложил: «Не посмотрите ли внутри, мистер Филипс? Мне не пристало делать это самому, и вообще я сомневаюсь, что старый джентльмен дома».

Филипс нырнул внутрь. Позднее он объяснил: «Старый джентльмен был внутри. Он только что проснулся».

Филипс объяснил царю, что Кук ждет его снаружи и хочет видеть. Медленно и нерешительно в силу возраста и состояния царь поднялся и оделся. Филипс помог ему выбраться наружу, где Терреобу продемонстрировал крайнюю степень удовольствия от лицезрения бога Лоно, не выказав одновременно ни тени признаков виновности…

[Кук] оборотился к Филипсу и произнес по-английски: «Он совершенно невиновен в том, что произошло, в этом я убежден». Затем он по-полинезийски пригласил царя проследовать с ним на борт «Резолюшн». Царь Терреобу немедленно согласился и с помощью сыновей, которые поддерживали его под руки с обеих сторон, вновь поднялся на ноги. Процессия двинулась к берегу.

С этого момента события двинулись вперед с бешеной скоростью навстречу катастрофе, которая, похоже, стала сюрпризом только для самого Кука. Его первой реакцией на арест царя была ярость — гневный взрыв эмоций, подобного которому до этого не видели ни царь, ни его супруга. Сам же Терреобу в этот момент стал достойной сожаления и совсем не царской стати фигурой; «подавленный и испуганный» — таковы были слова, употребленные впоследствии Филипсом.

Одновременно вместе с четырьмя каноистами, которые были свидетелями стрельбы близ Вайапонаулы, прибыла новость о смерти вождя Калиму. Новость эта со скоростью звука распространилась по толпе туземцев, уже и без того находившихся в состоянии эмоционального возбуждения. Общим числом от двух до трех тысяч они придвинулись к стану европейцев, и звук, который ранее воспринимался как отдаленное бормотание, теперь резко усилился, неся в себе ноты неприкрытой враждебности; и новые резкие ноты прибавились к нему — это горестно стенали раковины моллюсков, в которые дули бойцы туземцев. Даже Кук уже не мог не считаться ни с их количеством, ни с их явным раздражением. Никто из туземцев, похоже, не собирался падать ниц перед богом; напротив, они размахивали дубинками и копьями, а некоторые высоко вздымали то, что они получили совсем недавно из кузницы кораблей, — бесценные pahoa, лезвия которых достигали длины в двадцать дюймов.

Ричард Хау «Последнее путешествие капитана Кука»

Все это звучало очень убедительно, и клерк с жаром закивал головой.

Так же поступил и я, когда мы вновь двинулись к лифтам.

— Базовый принцип всей англоязычной юриспруденции, — пробормотал я. — Никто не сможет поспорить с этой логикой.

— Это точно! — ответил Аккерман. — Оксфордское право. Первая вещь, которой нас научили.

— Предельно аккуратно, — подхватил я. — Абсолютно легально. Мистеру Стедману это бы понравилось.

Аккерман пожал плечами.

— Посмотрим, — сказал он спокойно и, помолчав, продолжил: — Я представляю себе этот чертов счет, когда все закончится. Тут же идет по пятьсот долларов в день, включая сервис и услуги доктора. А я только что выложил сорок восемь долларов наличными за ошейники. Нужно было вписать их в стедмановский счет.

— Сколько вы купили? — спросил я, подходя к лифту.

— Две дюжины, — ответил Аккерман. — По дюжине на брата. Будем носить их на каждой руке по шесть штук, как браслеты.

— Отличная идея, — сказал я.

Двери лифта открылись, и мы вошли.

— Чьим именем вы подписались? — спросил я.

— Руперт, — ответил Аккерман.

— И все?

— Ну! Но я еще и закорючек добавил. Старая английская каллиграфия.

Он пожал плечами.

— Да какая разница, к черту? Это же подпись собаки, а не моя. Я ведь не Руперт.

— Нет уж, Руперт, — не согласился я. — Вы теперь мистер Руперт, и стоит вам забыть про это, как мы тотчас же окажемся в тюрьме Хило за обман владельца гостиницы. Это тяжкое уголовное преступление.

Аккерман согласно кивнул, поворачивая ключ в двери пятьсот шестого номера.

— Ладно, — сказал он. — Вы правы. Только собаке нужно дать другое имя. Какое лучше?

— Гомер, — ответил я. — Пусть собаку зовут Гомер. Я попрошу доктора Хо выписать ему удостоверение личности.

— Отлично! — согласился Аккерман. — Этим ублюдкам там, внизу, плевать, какие у нас имена. Лишь бы карточка Ральфа работала, а уж они предоставят нам все по полной программе. — И поинтересовался: — Ральф из тех, кто вовремя платит по счетам?

— Да не совсем, — ответил я. — Сколько нам нужно времени?

— Немного, — ответил Аккерман. — Я могу упаковать весь урожай в три дня. И мне понравился этот прикол про «пределы возможностей». Не нужно беспокоиться, что притащится горничная.

Я согласно кивнул. Все получалось неплохо. Но у нашей медали была и оборотная сторона, и она меня беспокоила. С Собачьей Проблемой мы еще могли справиться, даже при условии того, что вписали имя собаки в кредитную карточку гостиницы, выписанную на имя Ральфа. Но мне не вполне нравился план Аккермана использовать лучший люкс гостиницы «Царь Камехамеха» в самом центре Коны в качестве упаковочного цеха для целого урожая марихуаны. Аккерман же хотел нанять пресс для мусора и спрессовать целый огород марихуаны в пятидесятифунтовые бруски, каждый размером с телевизор.