Книга Хрущевская "оттепель" и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. - Юрий Аксютин

Как идеальное доказательство утверждения, что «перемены — показатель нестабильности», расценила это событие десятиклассница из Куйбышевской области Е.П. Макарова. «Быстрая перемена власти в высшем эшелоне никогда у народа не вызывает одобрения», — объясняла К.К. Лишманова из села Сенино в Чеховском районе. «Перестали восхищаться властью и ждать хорошего», — разочарованно говорила работница рыбоперерабатывающего комбината в Поронайске на Сахалине Т.С. Зайцева.

Нашли эту рокировку странной и непонятной, недоумевали, были обеспокоены ею еще 4-6% опрошенных. Не знали, зачем это было сделано, водитель из города Железнодорожный П.С. Складников и московская домохозяйка Л.Е. Гусева. «Ведь мы надеялись, что ему удастся вывести страну из кризиса и хоть немного улучшить положение народа», — говорила московская медсестра А.Е. Федулеева. Непонятно было и технику Красногорского оптико-механического завода Р.И. Бакиной: «Может не понравилась его программа?». «Запутанные мысли и подозрения» возникли у рабочего завода № 30 в Москве А.И. Кирьянова: «Почему сместили Маленкова? Почему назначили именно Булганина? Сможет ли он хорошо руководить? Как его назначение повлияет на жизнь страны и народа?». Беспокоила эта замена и выпускника Ленинградского горного института М.И. Тухтина: «Маленкову я симпатизировал, слышал о нем довольно много и хорошего и плохого, а о Булганине почти ничего не знал. Кто его знает, как он будет выполнять свои обязанности?». Испуг от новой неясности возник у рабочего завода «Промсвязь» в Талдоме Н.П. Кузнецова. «Чувство настороженности и недоверие действиям на верху» возникло у корреспондента газеты «Люберецкая правда» Е.Н. Филькова. Как «достаточно умелый хозяйственник» был известен Маленков инженеру одного из московских НИИ Б.Г. Лященко, а вот о Булганине он не слышал ничего. «Появилась неизвестность в правительстве», — как бы подводил итог сержант Н.А. Куликов, служивший в Киевском военном округе.

Полагали, что это борьба за власть 2-4% опрошенных. Особо не вникая, ибо не знали Булганина, восприняли его назначение, как «кремлевские дрязги», жители хутора Буденный в Подгоренском районе Воронежской области. Из того, что говорили на политзанятиях, алма-атинский врач Н.В. Кузьменко сделала вывод, что это «афера верхов». «Грызней за власть» посчитала смену главы правительства учительница из Куровского Т.А. Лашкевич. Как усиление борьбы за власть, понял эту перемену офицер в/ч 44526 В.А. Лавровский. Такой же борьбой в верхах, как и в случае с Берией, назвал эту перемену разнорабочий Химкинского самолетостроительного завода В.И. Лаврухин.

Никаких чувств не вызвало, остались безразличными, было все равно для соответственно 40 и 30% опрошенных. «Раз заменили, значит надо», — полагали Г.Р. Конопленко, работавшая в редакции газеты «Известия» и студентка Коломенского педагогического института Л.А. Змитрук. «Правительству виднее», — полагала уборщица Воронежского отделения Гипрокаучук В.А. Комова. Маленков — Булганин, Булганин — Маленков, — они «словно один человек воспринимались» рабочим трамвайного депо им. Баумана В.А. Васильевым. «Все они там одинаковы», — говорила и С.И. Алексеева из подмосковной Немчиновки. Не верила ни тому, ни другому москвичка П.М. Бурова. Плохо знал и того и другого рабочий завода «Серп и молот» А.И. Нартов, мало о чем говорило имя Булганина и его жене.

«То, что творилось в высших эшелонах власти, было покрыто тайной» для бригадира поездной бригады из Николаева В.А. Попова. «Ну, заменили и заменили», — говорила учительница из Тюменской области В.П. Торопова. «Дела в верхах — это их дела, мы живем своими интересами», — говорила учительница М.М. Крылова из деревни Ключевая в Калининской области. «Это не мое дело», — говорила станочница Московского завода «Сельмаш» 3. И. Прусова. Не интересовали кадровые перестановки в правительстве техника Томилинской птицефабрики А.М. Васильеву. «Не разбиралась в политике» рабочая 1-го часового завода им. Кирова О.Н. Гуськова. Не интересовалась политикой инженер Мосгорпроекта Л.А. Любешкина. «Аполитичной» была повар кафе-ресторана «Столешники» Е.В. Глазунова. Чувства и мысли студентки Свердловского медицинского института М.А. Белан в те времена были заняты семьей и учебой, так что «было не до Маленкова и Булганина». Мотивы последних респондентов перекликаются или полностью совпадают с мотивами тех, кто не обратил внимания на формальную перемену правительственной власти в стране или затруднился с ответом.

Не обратили внимание или вовсе не знали об этом 4-7,5% опрошенных. «На эту замену главы правительства никто не обратил внимания», — утверждали студент Московского университета им. Ломоносова М.М. Панкратов и учительница Н.С. Мартынова из подмосковного поселка Дзержинский. В числе этих «никто» была А.Т. Булычева, только что приехавшая их курской глубинки в Москву и нашедшая там работу на одной из строек. «Слишком далеко от меня это было», — поясняла продавщица из сельпо в недалеком от столице Веневском районе Тульской области. Не думала об этом студентка Архитектурного института К.Н. Ненарокова. Зэк А.И. Иванов в лагере не знал об этом, а узнав, решил, что лучше не будет. Единственным ярким человеком для Г.Н. Щербаковой, учившейся тогда в Серпуховском педагогическом училище, был Хрущев. Затруднились с ответом 4-7% опрошенных. «В политике тогда не разбирался» инженер Летно-испытательного института в Жуковском Г.Д. Климов.

Не помнят такого соответственно 12 и 10% опрошенных. «Народ был темный, — оправдывалась за себя и других учительница начальных классов из Раменского Л.Н. Пантелеева, — все воспринимали как должное, считали главным хорошо жить».

Нет ответа или он не поддается толкованию у соответственно 7 и 5% опрошенных. Как ответ на избрание президентом США генерала Эйзенхауэра воспринял смену главы советского правительства студент Московского энергетического института А.В. Митрофанов.

Среди тех, кто с недоумением или даже неодобрением встретил смену главы правительства, нашлись и такие, кто вдруг осознал тщетность надежд на гуманизацию отношений в обществе и демократизацию в самой партии. Это показало обсуждение итогов пленума на местах. На областных, городских и районных партийных активах оно шло довольно гладко, а если кто и подвергался резкой критике, то не иначе как с изволения или по инициативе руководства. Так, на столичном партактиве первый секретарь МГК Е.А. Фурцева не скрывала своего недовольства речью секретаря парторганизации Института экономики Академии наук СССР Котова. По ее мнению, он выступил не самокритично и не дал «должной» политической оценки «вульгаризаторским, антимарксистским взглядам в вопросах теории политэкономии социализма, которые проповедовали отдельные сотрудники института». Не удовлетворило ее и выступление министра культуры СССР Г.Ф. Александрова, который считался креатурой Маленкова. Претензии к нему заключались в том, что он, подробно остановившись на международных культурных связях (а тут было чем похвастаться), вместе с тем «лишь несколькими общими словами сказал о решении… о товарище Маленкове», тогда как, будучи участником пленума, «должен был выступить более конкретно» и также «дать глубокую партийную оценку ошибкам товарища Маленкова».

Как и раньше, то, что по-настоящему интересовало и волновало людей, проявлялось не в записных прениях, а в записках, подаваемых в президиум. Так в Ленинграде наиболее характерными вопросами были: «Почему Маленков был утвержден председателем Совета министров? Не напрасно ли его оставили в Президиуме ЦК? Он должен нести ответственность не только моральную, но и политическую за “Ленинградское дело”». На Кировском заводе уже раздавались открытые требования привлечь Маленкова к ответственности, ибо у него «руки в крови», и присутствовавшему там секретарю обкома Н.Д. Казьмину, как он признавался позже, «было трудно убедить… в обратном». Первый секретарь Ленинградского обкома Ф.Р. Козлов информировал ЦК: «В связи с тем, что в Ленинграде в последнее время имеются перебои в торговле и создались очереди за сахаром, маслом животным и мясом, поступает большое количество вопросов о причинах недостатка в этих продуктах».