Книга Творцы античной стратегии. От греко-персидских войн до падения Рима - Виктор Дэвис Хэнсон

Аналогично, после войны 2003 г. Соединенные Штаты и их союзники явно осознали, что превентивная попытка свергнуть Саддама Хусейна неизбежно потребует хотя бы частичной оккупации Ирака. Усилия коалиции по установлению гражданского, демократического управления в стране призваны воспрепятстовать появлению другого автократического лидера, наподобие Хусейна, способного превратить колоссальное нефтяное богатство Ирака в битком набитые арсеналы, региональную агрессию и угрозы основным запасам нефти в мире.

На первых порах эта мысль казалась вполне здравой. Но расчеты на создание первого конституционного правительства на арабском исламском Ближнем Востоке, в самом сердце древнего халифата, были чрезмерно оптимистичными, поскольку ни Ирак в частности, ни Ближний Восток в целом не продемонстрировали готовности воспринять насаженное из-за рубежа демократическое управление сразу после свержения Саддама Хусейна. Учитывая характер современного демократического общества капиталистического потребления, американская публика и европейские союзники отнюдь не были в восторге по поводу пятилетней оккупации, обошедшейся в 4200 погибших солдат и около триллиона долларов, – не больше, чем крошечная Беотия по поводу девятилетней кампании Эпаминонда, которая, с победы при Левктрах и до поражения при Мантинее, обернулась почти непрерывными сражениями и бесконечными финансовыми и человеческими потерями, тяжким бременем ложившимися на бедное сельскохозяйственное государство. Враги Эпаминонда наверняка приводили те же аргументы против превентивной войны за рубежом, к каким прибегают противники военной операции в Ираке, в том числе – что долгосрочные выгоды сомнительны, тогда как текущие расходы невыносимы.

Чтобы оказаться успешной, следовательно, превентивная война, подобно упреждению силой, должна изменить первоначальные условия конфликта, причем довольно быстро, либо уничтожить противника, как произошло с Карфагеном в Третьей Пунической войне, либо обернуть его политику себе на пользу и создать союзника вместо врага. Превентивный удар может ослабить соперника, но не добивать поверженного рискованно: гнев, желание отомстить и законные основания для мести чреваты гибельными последствиями.

И наконец, превентивная война есть парадокс. Она привлекательна тем, что предлагает простой и быстрый способ устранить угрозу и исходит из отсутствия у противника военных средств отражения атаки; но для успеха в долгосрочной перспективе она зачастую подразумевает послевоенные инвестиции, противоречащие начальной концепции мгновенного и ограниченного удара.

Демократическая ирония

Как на древнем Пелопоннесе, так и в современном Ираке превентивная война должна была привести к созданию новых демократических государств, которые, в свою очередь, будут способствовать региональной стабильности и разовьются в единомышленников-демократов. В значительной степени это справедливо в отношении последствий вторжения Эпаминонда в 370–369 гг.: Мантинея, Мегалополь и Мессена на некоторое время сделались барьерами, которые помешали спартанской армии восстановить земельную империю или двинуться на северо-запад, к Коринфскому перешейку. Тем не менее уже в статусе демократических автономных государств они проводили собственную внешнюю политику, отражавшую местные проблемы, которые порой заставляли забывать об идеологической солидарности и принимать во внимание текущий баланс сил. К 362 г. Мантинея, например, вернулась к союзу с олигархической Спартой и сражалась против демократических Фив.

Опять же, ирония заключается в том, что, выпуская на свободу «джинна демократии», мы не в состоянии гарантировать его вечную верность освободителю, в чем Соединенные Штаты убеждались на протяжении большей части 2008 года, ссорясь с иракским правительством по всем вопросам, от гарантий безопасности до отношений с Ираном. Банальность, впрочем, не становится менее верной: и в древнем мире, и в современном демократические государства менее склонны воевать с другими демократиями, в отличие от олигархий, и это в конечном счете говорит в пользу демократических освободителей.

Древняя превентивная война и современный Ирак

К 2004 г. многие наблюдатели стали вспоминать печально известную афинскую экспедицию на Сицилию в 415–413 гг. до н. э., предпринятую во время затишья в Пелопоннесской войне: потеряно 200 афинских кораблей, погибли или пропали без вести десятки тысяч человек. В этом виделось предупреждение относительно войны в Ираке. И США, и древние Афины, имея «на руках» множество противников и текущую войну, по глупости «ввязались в новую авантюру» и в одностороннем порядке развязали дополнительный конфликт, на сей раз против врага, который не представлял даже элементарной угрозы. Многие комментаторы указывали на истерический милитаризм афинского народного собрания накануне экспедиции, красноречиво описанный историком Фукидидом: мол, чем не предостережение ораторам, генералам и политикам, пытающимся одурачить общественное мнение ради катастрофического преследования имперских интересов?[152]

Но при ближайшем рассмотрении многие якобы очевидные сходства исчезают. Демократические афиняне напали на крупнейшую демократию древнего мира, причем когда Сиракузы имели больше населения, чем сами Афины. Чтобы подкрепить эту сомнительную аналогию между древностью и современностью, Соединенные Штаты, заключив временное перемирие с радикальным исламом, должны были бы внезапно вторгнуться в далекую демократическую Индию, многоконфессиональное государство, которое не является угрозой, но находится далеко и превышает размерами США.

Более проблематичной видится аналитическая оценка Фукидидом сицилийской катастрофы, в некоторой степени расходящаяся с его собственным описанием предыдущих событий. Поражение при Сиракузах, он говорит, не было предопределено. Оно объясняется не столько дурным планированием или изъянами стратегического мышления (хотя его собственные рассуждения в VI и VII книгах предполагают именно это). Настоящим виновником катастрофы, утверждает историк, стало нежелание афинян безоговорочно поддерживать войну, которую они сами санкционировали; к этой теме Фукидид нередко обращается в своем труде, особенно в речах, которые он вкладывает в уста Перикла, афинского государственного деятеля, укорявшего афинян: дескать, когда Пелопоннесская война виделась вам короткой и победоносной, вы были за нее, а когда она сделалась затяжной и трудной, вы возложили всю ответственность за нее на мои плечи[153].