Книга Двенадцать зрителей - Инна Манахова

– Зря ты тогда убежала с репетиции, – с сожалением сказал мне Шурик. – Паше понравилось, как ты обыграла камень.

– А что мне оставалось делать, если вы ржали как лошади? – с обидой отозвалась я.

– Извини, конечно, но это было нечто! Как в немом кино! Помнишь, там человечек бежит и с размаху шлепается со второго этажа – р-раз! – и ноги врозь!

– Я не хочу это обсуждать! – ледяным тоном ответила я.

– Балда ты! Паша бы тебя взял. Конечно, поломался бы немного, но все равно бы взял. Тем более за тебя и Даня с Ником просили.

– А Даня тут при чем? – удивилась я.

– Она сказала, что у тебя – комедийный талант, – ответил Шурик и захлебнулся смехом.

А я швырнула в него подушку и пулей вылетела из комнаты.

Никита

Если бы меня попросили выбрать главного человека в моей жизни, я бы в первую очередь подумал не о папе с мамой, не о друзьях, не о дедушке и даже не о педагогах по бальным танцам. С раннего детства и по сей день почетное центральное место в моем сердце занимала девочка Даня.

Я никогда не был в нее влюблен, она мне даже не нравилась, несмотря на экзотическую красоту, да и родственными душами нас не назовешь – слишком уж мы с ней разные, – но именно она оказывала на меня влияние, как никто, и меняла мою жизнь с самого первого дня нашего знакомства. Мне тогда едва исполнилось четыре года.

Родители, известная танцевальная пара, круглый год разъезжали по гастролям, а меня на время своего отсутствия сдавали в специнтернат, очень хороший, с бассейном, спортзалом, игровой комнатой и вкусной кормежкой. Только мне от этого было не легче, особенно поначалу, когда меня – маленького, теплого, домашнего, прижимающего к груди плюшевого слоника, – вырывали из сказочной обстановки моей милой детской и привозили в незнакомый мир, все предметы в котором, начиная с гнутых вилок и заляпанных скатертей в столовой и заканчивая поломанными общими игрушками со следами чужих молочных зубов, явственно отдавали казенщиной. Бо́льшую часть времени я ревел, забившись куда-нибудь в уголок, а когда уставал бесконечно всхлипывать и размазывать слезы, то начинал потихоньку остывать и цепенел в неподвижности, уныло глядя на собственные поцарапанные коленки. Наученные воспитательницей, ко мне неуверенно подступали другие дети и предлагали пойти в игровую комнату и вместе построить кукольный дом или запустить игрушечный паровоз, но я только сопел и отворачивался: ничего меня не радовало и не волновало. А потом появилась она.

– Хочешь, я спою тебе песенку или станцую что-нибудь, чтобы ты не плакал? – раздраженно спросила эта смуглая черноглазая малышка, задрав носик и поглядывая на меня свысока.

Мне не понравился ее не слишком любезный тон и высокомерный вид, и я молча засопел и повернулся к ней боком.

– Нельзя отворачиваться, когда с тобой разговаривает девочка! – строго заявила она.

Я удивился и искоса взглянул на нее заплаканными глазами.

– Сейчас я станцую тебе индийский танец, – важно продолжила она. – Только смотри внимательно! Если будешь вертеть головой, я к тебе больше никогда не подойду!

И тут она подняла и растопырила ручки с отогнутыми ладонями, как будто держала над головой поднос, и начала скакать, смешно приседая и выворачивая колени то внутрь, то наружу. Это выглядело так забавно и нелепо, что я невольно расхохотался, но девочка ничуть не смутилась.

– Я специально показала тебе этот танец, чтобы ты не плакал, – самодовольно улыбнулась она. – Я умею танцевать и грустные танцы тоже.

И она отвесила мне поклон. Я растерялся, вскочил на ноги и уставился на нее во все глаза.

– Чего смотришь? – гордо спросила она. – После выступления всегда кланяются!

– А я тоже умею танцевать! – сглотнув слезы, выпалил я и покраснел.

Девочка взглянула на меня с недоверием и явным интересом.

– Покажи, – попросила она, немного сбавив тон.

И я станцевал ей рок-н-ролл, которому меня научил папа. Сомневаюсь, что это было похоже на настоящий танец, скорее всего, я просто смешно перебирал ногами, махал руками и тряс головой. Но на девочку мои манипуляции, похоже, произвели сильное впечатление.

– Мы будем танцевать вместе, – безапелляционно заявила она.

Так все и началось. С тех пор, вспоминая то первое свое впечатление от Дани, я иногда в шутку называл ее индийской прорицательницей, а она меня – рок-н-ролыциком.

Когда нам исполнилось по семь лет, я впервые пригласил ее на свидание. Мы отправились в парк аттракционов, разумеется в сопровождении родителей, и весело провели день, катаясь на карусели, детской железной дороге и чертовом колесе. Вечером, когда родители собрались за столиком сияющего огнями кафе с пивом, а мы чинно сидели в сторонке, поедая эскимо, Даня заявила:

– Только ты, пожалуйста, не думай, что я теперь – твоя невеста. Мне нравится совсем другой мальчик.

– А я и не думаю, – немного обиженно ответил я. – А кто тебе нравится?

Она рассказала, увлеченно и с удовольствием описывая незнакомого мне мальчика. В ответ я смущенно признался, что люблю нарисованную девочку из книжки.

– В прошлом году папа с мамой ездили в Ирландию и привезли мне оттуда книжку сказок. Читать на гэльском языке я пока не умею, поэтому просто смотрю картинки. Там на восемнадцатой странице нарисована рыжая девочка – фея. У нее такие круглые розовые щеки, а волосы – золотые и колечками. Я тебе принесу показать!

Но Даню нарисованная девочка не впечатлила.

– Она толстая, и у нее слишком яркие губы, как у клоуна, – заявила моя безжалостная подружка, внимательно изучив картинку.

К десяти годам мы с ней стали известной танцевальной парой и уже вовсю выступали на международных соревнованиях и фестивалях. Случилось это главным образом благодаря Дане. Именно тогда я начал смутно понимать, как мне повезло с партнершей, и старался соответствовать ей изо всех сил. Я не считал себя особо умным и сообразительным мальчиком: самые блестящие решения мне обычно подсказывала интуиция. Вот и в случае с Даней я прямо кожей чувствовал, как мне нужно с ней держаться и какую роль играть, чтобы добиться успеха. Даня родилась королевой, королевой и умрет. Даже самый близкий друг для нее остается в какой-то степени подданным, поэтому ее партнеру не нужно быть ослепительным, наоборот, ему лучше добровольно отступить на задний план и танцевать в ее тени, дать ей почувствовать, что она здесь – самая главная, а еще – самая красивая, музыкальная и расчудесная, и вот тогда она, безусловный лидер и первая скрипка, несомненно, выведет пару на первое место.

Как только я понял это, дело у нас сразу пошло на лад. На тренировках и репетициях в группе, а также на соревнованиях я замечал, что большинство детских танцевальных дуэтов были совершенно другими: там никто не хотел уступать лидерство, а если и играли в поддавки, то лишь в том случае, когда способности партнеров были неравными, и тогда более слабый танцор нехотя сдавался на милость сильному. Встречались и такие пары, в которых тихие покладистые девочки смотрели в рот своим партнерам и беспрекословно выполняли любые их указания, но педагоги обычно считали подобные дуэты скучными и невыразительными.