Книга Герберт Уэллс - Геннадий Прашкевич

• производительный класс (умный, образованный, активно развивающийся);

• люди, в общем ничего не производящие, зато занимающиеся управлением (в том числе финансовым);

• и — класс низший.

Уэллс был убежденным сторонником евгеники — учения об улучшении человеческой породы путём поощрения многодетности здоровых, красивых, выдающихся, полезных для общества людей и категорического запрета на размножение для больных, слабоумных, порочных. «Конечно, общество будет допускать существование в своей среде какой-то части населения, страдающего умственными расстройствами или неизлечимой страстью к опьяняющим веществам. Из жалости таким людям позволят жить, но при условии, что они не будут плодиться…»

Но кто всем этим будет заниматься? Кто возьмет над всем этим контроль? Кто начнет отбор, возглавит движение, доведет дело до победного конца?

Уэллс от ответов пока всячески уклонялся.

Земляне и селениты

1

В 1901 году вышел роман «Первые люди на Луне» («The First Men in the Moon»).

Несомненно, это один из самых читаемых романов Уэллса. «Три тысячи стадий от Земли до Луны (эпиграф из Лукиана. — Г. П.). Не удивляйся, приятель, если я буду говорить о надземных и воздушных материях. Просто я хочу рассказать по порядку мое недавнее путешествие».

Речь шла о Луне.

Она далеко, но всегда перед глазами.

Удивляемся ли мы сейчас факту высадки людей на Луне?

Нет, конечно. Дело привычное. Вот и Усталый Гигант не сильно удивился, когда однажды волею Уэллса на давно знакомой Луне оказались два вполне обыкновенных англичанина. «Нужно ли вдаваться в подробности спекуляций, в результате которых я попал в Лимпн, в Кенте? — откровенничает один из них, мистер Бедфорд. — Коммерческие дела связаны с риском, и я рискнул. И явился неумолимый кредитор. Вы, вероятно, встречали таких воинствующих праведников, а может, сами попадали в их лапы. Он жестоко разделался со мной. Чтобы не стать на всю жизнь клерком, я решил написать пьесу. (Одно время сам Уэллс собирался писать пьесы; Бернард Шоу его отговорил. — Г. П.) У меня есть воображение и вкус. Я верил не только в свои коммерческие способности, но и считал себя талантливым драматургом. Писание пьес казалось мне делом не менее выгодным, чем деловые операции, и это еще более окрыляло меня…»

Второй — изобретатель. «Низенький, кругленький, с неровными, порывистыми движениями. На нем было пальто и короткие брюки с чулками, как у велосипедиста, а гениальную голову покрывала шапочка, как у игроков в крикет. Зачем он так нарядился, не знаю: он никогда не ездил на велосипеде и не играл в крикет. Вероятно, все это были случайные вещи. Он размахивал руками, подергивал головой и жужжал — жужжал, как мотор. Вы, наверно, никогда не слышали такого жужжания. А время от времени он прочищал себе горло, неимоверно громко откашливаясь».

Короче, ничем не примечательная пара.

Но у Герберта Джорджа Уэллса именно такие люди высаживаются на острова зверолюдей, ищут компромисса с марсианами, путешествуют по времени, изобретают невидимость или «новейший ускоритель». Кейвор, гениальную голову которого покрывает шапочка «как у игроков в крикет», тоже изобрел нечто невероятное — вещество, неподвластное тяготению. А 14 октября 1899 года его изобретение было готово.

«Печные трубы взлетели на воздух, рассыпавшись щебнем; за ними последовали крыша и разная мебель. Затем вспыхнуло белое пламя. Деревья раскачивались и вырывались из земли; их разносило в щепы, летевшие в огонь. Громовой удар оглушил меня с такой силой, что я на всю жизнь оглох на одно ухо. Все стекла в окнах разлетелись вдребезги. Я сделал несколько шагов от веранды по направлению к дому Кейвора, и в эту минуту налетел ураган. Фалды пиджака взлетели мне на голову, и я против воли огромными прыжками помчался вперед. В тот же самый миг ветер подхватил и изобретателя, закружил его и поднял на воздух. Я видел, как колпак от одной из печных труб слетел на землю в шести ярдах от меня, подпрыгнул и стремительно понесся к центру взрыва. Кейвор, болтая ногами и размахивая руками, упал и кубарем покатился по земле, потом снова взлетел на воздух, со страшной быстротой понесся вперед и исчез среди корчившихся от жара деревьев около своего дома. Клубы дыма и пепла и полоса какого-то синеватого блестящего вещества стремительно взлетели к зениту. Большой обломок забора промелькнул мимо меня, воткнулся в землю и упал плашмя, — самое худшее миновало. Я повернулся против ветра, с трудом остановился и попытался прийти в себя и собраться с мыслями».

Что произошло?

Кейвор объясняет.

Над возникшим в процессе неких реакций кейворитом давление воздуха сверху прекратилось, а по сторонам он продолжал давить с силою четырнадцати с половиной фунтов на каждый квадратный дюйм. Так что удар снес крышу и образовался как бы атмосферный фонтан, все выбрасывающий в атмосферу. Если бы туда не вытянуло и кейворит, земля, наверное, избавилась бы даже от океанов…

Учитывая этот опыт, Кейвор сооружает необычный шар. Он выполнен из стали и выложен толстым стеклом. Внутрь шара помещены запасы сгущенного воздуха и концентрированной пищи, аппараты для очистки воды. Снаружи стальная оболочка покрыта тонким слоем кейворита; закрой заслонки, и всемирное тяготение стремительно выбросит шар за атмосферу Земли.

Действительно изящное решение.

Оно помогает Бедфорду и Кейвору попасть на Луну.

К удивлению путешественников, Луна оказывается обитаемой. Она вся источена подземными ходами; только в теплое время из своих пещерных жилищ на поверхность планеты поднимаются пастухи — гоняют скот среди тучных, но недолго живущих растений. В окружности каждая лунная корова имела не менее восьмидесяти, а в длину — не менее двухсот футов. По сравнению с их домашним скотом сами селениты показались Бедфорду и Кейвору настоящими пигмеями. «Что-то вроде насекомых с длинными ремнеобразными щупальцами и клешнёй, со звоном болтавшейся на блестящем цилиндрическом футляре, покрывавшем все туловище».

Но не следовало преуменьшать опасность лунных пигмеев.

Они не только увлекли Бедфорда и Кейвора в свое подземное царство.

Они увлекли туда путешественников против их воли, силой.

2

Отступление

Юрий Олеша (писатель):

«Мало что написано лучше, чем та сцена, когда Кейвор и его спутник, ведомые селенитами, подходят к мосту над гигантской индустриального характера пропастью и, увидев, что мост не шире ладони, инстинктивно останавливаются. Конвоиры с тонкими пиками, не зная, что причина остановки только в том, что мост слишком узок, рассматривают эту остановку как неподчинение, бунт. Они начинают покалывать своими тонкими пиками Кейвора и его спутника — ну-ка, идите, в чем дело? А те не могут идти по самой своей природе! Безвыходность положения усиливается еще и тем, что если бы даже наши два земных жителя и попытались объяснить селенитам, почему именно они не могут вступить на такой узкий мост, то те все равно не поняли бы, поскольку у них отсутствует ощущение и страх высоты. Тут Кейвор и его спутник (раздраженные, кстати, этими покалываниями) решают, что лучшее, что можно предпринять при таком положении, это начать драться. Подхватывают валяющиеся под ногами золотые ломы и крошат селенитов направо и налево…»