Книга Павел I - Алексей Песков

Император подошел ко мне :

– Вы все якобинцы.

Несколько озадаченный этими словами, я ответил:

– Так точно, государь.

Он возразил:

– Не вы лично, а ваш полк.

На это я возразил:

– Государь, вы можете обвинять в якобинстве меня, но не весь же полк.

Он ответил :

– А я лучше знаю , – и прибавил, что он велел выслать полк из города и расквартировать его по деревням» (Саблуков. С. 78–79).

«11 часов вечера . Император в покоях княгини Гагариной, его метрессы, где он всегда заканчивал вечера после ужина с императрицею. Княгиня Гагарина жила в Михайловском замке, занимая помещение под личными апартаментами государя. Спустя час Павел ушел к себе, чтобы лечь спать» (Ливен. С. 183).

Полночь. Государь спит.

12 марта

«Немного позже полуночи я сел в сани с князем Зубовым, чтобы ехать к графу Палену. У дверей стоял полицейский офицер, который объявил нам, что граф у генерала Талызина и там ждет нас. Мы застали комнату полной офицеров; они ужинали у генерала, причем большинство находилось в подпитии, – все были посвящены в тайну. Го – ворили о мерах, которые следует принять» (Беннигсен. С. 117). – «Было выпито много вина, и многие выпили более, чем следует . Го – ворят, что за этим ужином лейб-гвардии Измайловского полка полковник Бибиков будто бы высказал во всеуслышание мнение, что нет смысла стараться избавиться от одного Павла; что России не легче будет с остальными членами его семьи и что лучше всего было бы отделаться от них всех сразу» (Саблуков. С. 86). «Условились, что генерал Талызин соберет свой гвардейский батальон во дворе одного дома, неподалеку от Летнего сада; а генерал Депрерадович – свой, также гвардейский батальон, на Невском проспекте, вблизи Гостиного двора. Во главе этой колонны будут находиться военный губернатор и генерал Уваров , а во главе первой – князь Зубов, его два брата, Николай и Валериан, и я . Граф Пален с своей колонной должен был занять главную лестницу замка, тогда как мы с остальными должны были пройти по потайным лестницам, чтобы арестовать императора в его спальне.

Проводником нашей колонны был полковой адъютант императора, Аргамаков, знавший все потайные ходы и комнаты, по которым мы должны были пройти, так как ему ежедневно по несколько раз случалось ходить по ним, принося рапорты и принимая приказания своего повелителя. Этот офицер повел нас сперва в Летний сад, потом по мостику и в дверь, сообщавшуюся с этим садом, далее по лесенке, которая привела нас в маленькую кухоньку, смежную с прихожей перед спальней Павла. Там мы застали камер-гусара, который спал крепчайшим сном, сидя и прислонившись головой к печке. Из всей толпы офицеров, сначала окружавших нас, оставалось теперь всего человека четыре; да и те, вместо того, чтобы вести себя тихо, напали на лакея; один из офицеров ударил его тростью по голове, и тот поднял крик. Пораженные, все остановились, предвидя момент, когда общая тревога разнесется по всем комнатам» (Беннигсен. С. 117–119).

«Найдя первую дверь , ведшую в спальню, незапертою, заговорщики сначала подумали, что император скрылся по внутренней лестнице (и это легко бы удалось), как это сделал Кутайсов. Но когда они подошли ко второй двери , то нашли ее запертою изнутри, что доказывало, что император, несомненно, находился в спальне. – Взломав дверь , заговорщики бросились в комнату, но императора в ней не оказалось. Начались поиски, но безуспешно, несмотря на то, что дверь , ведшая в опочивальню императрицы, также была заперта изнутри» (Саблуков. С. 87). – «У императора была привычка каждый вечер заставлять дверь, выходившую в апартаменты императрицы из боязни, что она к нему неожиданно войдет» (Головина. С. 259).

«Поиски продолжались несколько минут, когда вошел генерал Беннигсен» (Саблуков. С. 87). «Беннигсен был длинный, сухой, накрахмаленный и важный, словно статуя командора из “Дон-Жуана”» (Ливен. С. 181). «Он подошел к камину , прислонился к нему и в это время увидел императора, спрятавшегося за экраном. Указав на него пальцем, Беннигсен сказал по-французски: – Le voila , – после чего Павла тотчас вытащили из его прикрытия» (Саблуков. С. 87).

«Мы, действительно, застали императора уже разбуженным этим криком и стоящим возле кровати, перед ширмами. Держа шпаги наголо, мы сказали ему:

– Вы арестованы, ваше величество!

Он поглядел на меня, не произнеся ни слова, потом обернулся к князю Зубову и сказал ему:

– Что вы делаете, Платон Александрович?

В эту минуту в комнату вошел офицер нашей свиты и шепнул Зубову на ухо, что его присутствие необходимо внизу, где опасались гвардии . Тем более должны были бояться этой гвардии, что граф Пален еще не прибыл со своей свитой и батальоном для занятия главной лестницы замка, отрезавшей всякое сообщение между гвардией и покоями императора. В эту минуту другие офицеры, сбившиеся с дороги, беспорядочно ворвались в прихожую: поднятый ими шум испугал тех, которые были со мною, они подумали, что это пришла гвардия на помощь к императору, и разбежались все, стараясь пробраться к лестнице. Я остался один с императором, но я удержал его, импонируя ему своим видом и своей шпагой. Мои беглецы, встретив своих товарищей, вернулись вместе с ними в спальню Павла, теснясь один на другого . Я вышел . Я узнал потом те немногие слова, какие произнес император :

– Арестован, что это значит арестован?

Один из офицеров отвечал ему:

– Еще четыре года тому назад с тобой следовало бы покончить!

На это он возразил:

– Что я сделал?

Вот единственные произнесенные им слова» (Беннигсен. С. 119–120, 144–145).

«В это время те из заговорщиков, которые слишком много выпили шампанского, стали выражать нетерпение, тогда как император, в свою очередь, говорил все громче и начал сильно жестикулировать . Граф Николай Зубов, человек громадного роста и необыкновенной силы, будучи совершенно пьян, ударил Павла по руке и сказал:

– Что ты так кричишь!

При этом оскорблении император с негодованием оттолкнул левую руку Зубова, на что последний, сжимая в кулаке массивную золотую табакерку, со всего размаху нанес правою рукою удар в левый висок императора, вследствие чего тот без чувств повалился на пол» (Саблуков. С. 88). «Офицеры, число которых еще возросло, так что вся комната наполнилась ими, схватили его и повалили на ширмы, которые были опрокинуты на пол

Кто-то из офицеров сказал мне: – С ним покончили» (Беннигсен. С. 120).

«Как только император испустил дух, все убийцы разбежались, опять Беннигсен остался почти один. Он приказал уложить тело императора на кровать , расставил везде часовых» (Ланжерон. С. 147). «Весть о кончине Павла была тотчас же доведена до сведения графа Палена . Пален не пошел вместе с заговорщиками . Пален очень хладнокровно все предусмотрел . Если бы Павел спасся (как это и могло случиться), граф Пален, вероятно, арестовал бы Александра и изменил бы весь ход дела . Войска были собраны по его приказу, чтобы, глядя по обстоятельствам, или явиться на подмогу к императору, или послужить для провозглашения его преемника» (Ливен. С. 188; Саблуков. С. 92). – «Как только Пален узнал о смерти императора, он отправился к г-же Ливен, гувернантке молодых великих княжен и близкому другу императрицы Марии; он разбудил ее и поручил ей сообщить эту страшную весть императрице . Г-жа Ливен разбудила императрицу и сообщила ей, что с императором апоплексический удар и что ему очень дурно. – Нет, – воскликнула она, – он умер, его убили! – Г-жа Ливен не могла долее скрывать истины; тогда императрица бросилась в спальню своего мужа» (Ланжерон. С. 148). – «Она с криком требовала, чтобы ее допустили к усопшему. Ее убеждали, что это невозможно. Она на это восклицала: – Так пусть же и меня убьют, но видеть его я хочу!» (Ливен. С. 192–193) – «Из этого можно судить о чувствительности и о супружеской любви императрицы Марии» (Ланжерон. С. 148).