Книга Гитлер. Последние десять дней. Рассказ очевидца. 1945 - Герхард Больдт

Поздно вечером я обзвонил все восемь секторов обороны столицы и поинтересовался моральным состоянием наших войск, о чем обычно не говорилось в ежедневных сводках. Картина повсеместно была одинаковой. Многие фольксштурмисты пожилого возраста, плохо вооруженные, недостаточно обученные и снабжаемые, с приближением даже незначительных сил противника старались покинуть позиции и присоединиться к женам и детям, укрывшимся в подвалах своих жилых домов. Большинство явилось на сборные пункты только из страха перед военно-полевыми судами, эсэсовцами и военной полицией. Немногие регулярные части держались стойко, но катастрофически не хватало боеприпасов. В рядах защитников Берлина было все-таки мало солдат, имеющих боевой опыт. Очаги упорного сопротивления русские, как правило, обходили с тыла. Во всех секторах с трудом справлялись с бушевавшими пожарами. Не было воды для тушения, и огонь превращал в пепелища целые улицы и кварталы, останавливаясь лишь перед руинами разрушенных бомбами домов, где уже нечему было гореть.

Красная армия обладала многократным превосходством в живой силе и технике, особенно в танках и артиллерийских орудиях. Из одного южного сектора сообщили, что русским помогают ориентироваться в городе бывшие немецкие военнопленные, члены созданного в Советском Союзе так называемого «Национального комитета». Обо всем этом я доложил генералу Кребсу.

Было уже довольно поздно, когда майор Бернд фон Фрайтаг-Лорингхофен и я поднялись наверх и вышли из убежища, чтобы подышать свежим воздухом. Почти утих шум гигантского сражения, лишь изредка тишину нарушали звуки разрывов одиночных снарядов. Видны были отблески многочисленных пожаров, но ночной воздух был чистым и прохладным, и мы с наслаждением вдыхали его полной грудью после долгого пребывания в подземелье. Высоко над городскими руинами раскинулось усыпанное звездами великолепное ночное небо. Долго мы стояли молча, вглядываясь в далекое зарево.

— Через несколько дней все будет кончено, — наконец проговорил тихо Бернд. — Я не желаю умирать вместе с теми людьми… внизу. Когда наступит развязка, я хочу быть живым и свободным.

И он опять замолчал, но сказанное им глубоко запало в душу нам обоим. В полночь мы вернулись в бункер: предстояло еще много работы.

На следующее утро, 26 апреля, в 8 часов нам сообщили из нескольких секторов о сброшенных на рассвете с самолетов «Мессершмит-109» в центре Берлина нескольких сот тюков с припасами. К сожалению, удалось обнаружить среди развалин домов только пятую часть грузов. Что касается боеприпасов, то это была всего лишь капля в океане фактических потребностей. Особенно остро нуждались в снарядах немногочисленные танковые и артиллерийские подразделения 56-го танкового корпуса, которые иначе невозможно было как следует задействовать. И мы послали Верховному главнокомандованию вермахта радиограмму с просьбой направить в Берлин два самолета с боеприпасами, которые должны, невзирая на существенный риск, постараться приземлиться на главном проспекте, рядом с Колонной Победы. Фонарные столбы и деревья по обе стороны проспекта были заблаговременно удалены, чтобы создать более или менее подходящую для посадки площадку. В 9.30 нас уведомили по радио о том, что два транспортных самолета «Юнкерс-52» со снарядами для танков уже вылетели к нам. Во избежание путаницы и ошибочных действий я немедленно оповестил об этом соответствующую инстанцию. Одновременно дали указание руководству военного госпиталя подготовить в течение двух часов 50 тяжелораненых к эвакуации. В 10.30 оба самолета благополучно приземлились возле Колонны Победы. Наше ликование невозможно было описать. Мы уже привыкли надеяться только на себя, на свои внутренние ресурсы, а тут вполне осязаемая связь с внешним миром. К 11.00 оба самолета загрузились тяжелоранеными и приготовились взлетать. Все делалось в лихорадочной спешке: не было нужды без надобности подвергать самолеты опасности артиллерийского обстрела дольше чем необходимо. Первый самолет стартовал без каких-либо осложнений. Однако второй задел левым крылом стену ближайшего полуразрушенного дома и упал сразу же после взлета. Позднее я узнал, что не все пассажиры этого самолета погибли: он еще не успел набрать высоту и развить скорость.

В 8 часов утра, после артиллерийской подготовки, русские атаковали наши позиции в районе Тельтов- канала, на участке Тельтов — Драйлинден, и довольно быстро захватили эти пункты. К вечеру в руках противника оказались берлинские районы Махнов, Никласзее, Целендорф, Шлахтензее и Штеглиц. В Нойкёльне шли бои на южной оконечности аэродрома Темпельхоф. Попытка русских развить наступление в лесопосадке Грюневальда силами моторизованных подразделений была пресечена на узком перешейке между озерами Шлахтензее и Крумме-Ланке, однако сражавшиеся здесь 18-я и 20-я немецкие мотострелковые дивизии оказались в труднейшем положении.

Два сообщения из восточных и северных секторов столицы были такими же неутешительными. Здесь неприятель после короткой артподготовки тоже пошел вперед. В течение всего дня шли ожесточенные затяжные бои возле Штеттинского и Гёрлицкого вокзалов. Был полностью утрачен контроль над районами Рейникендорф и Тегель. Особенно опасным было продвижение русских к Сименсштадту, которое удалось остановить только на берегах Шпрее, где развернулась ожесточенная схватка. К вечеру поступила информация о столкновениях в районе Шарлоттенбург.

Поступающие из различных частей города сведения становились все более противоречивыми и туманными, и нам приходилось создавать общую картину ситуации, получая данные, так сказать, из первых рук. Мы решили для наших целей использовать все еще функционировавшую телефонную сеть столицы. Достаточно было позвонить кому-нибудь из знакомых, проживающих в районе или на улице, где, по нашим предположениям, шли бои, или же выбрать наугад подходящий номер телефона в справочнике и мы уже имели нужные сведения. Способ, слов нет, примитивный, но для наших целей вполне пригодный, а главное — надежный.

— Извините, мадам, у вас русские уже появились?

— Да, — отвечал испуганный женский голос гораздо чаще, чем нам бы хотелось слышать. — Полчаса тому назад на перекресток поблизости выехало около десятка танков. Стрельбы у нас нет, но примерно четверть часа тому назад я наблюдала колонну танков, шедших в направлении Рингштрассе.

Меня вполне устраивала подобная информация. Из множества аналогичных телефонных разговоров создавалась довольно законченная картина общей обстановки, более достоверная, чем сводки немецких воинских частей.

Глава 7

Конец самоуничтожения

Когда мы вечером 26 апреля в 19.00 явились в убежище Гитлера для очередного доклада о ходе боевых действий, то застали в приемной необычное оживление. Здесь находились генерал Риттер фон Грейм, прибывший в ставку из Мюнхена по приказу фюрера, и доставившая его прославленная летчица Ханна Райч. Во время полета фон Грейм был ранен в ногу осколком снаряда зенитного орудия, и, пока доктор занимался раной, Гитлер объяснял фон Грейму причину его срочного вызова в имперскую канцелярию. Он рассказал генералу о «предательстве» Геринга, не стесняясь в выражениях, бранил рейхсмаршала и в заключение произвел Грейма в фельдмаршалы, назначив его главнокомандующим военно-воздушными силами Германии.