Книга Волкодавы СМЕРШа. Тихая война - Олег Таругин

– Ну, вот что, мужики, – поделившись с товарищами результатами наблюдения, сообщил Гулькин, опуская трофейный бинокль. – Я так маракую: пока остаюсь на месте, погляжу еще. А вы отойдите на полкилометра в лес, вон в том направлении, дальше не нужно. Документы и рацию замаскировать, место запомнить. Подготовить ночевку. Витя, сменишь меня через час, я пока прикину, как действовать станем. Глядишь, еще чего интересного высмотрю. Старшим – сержант Паршин, Карпышев замещает. Вопросы, предложения?

– Ночуем в лесу, я так понимаю? – без особого энтузиазма в голосе осведомился Паршин, поежившись.

– А что, есть варианты, Кость? – невесело хмыкнул Александр. – Или предлагаешь переться в деревню прямо сейчас? В маскхалатах, с оружием? Мол, здрасте, граждане, мы случайно мимо проходили, вот и решили зайти на огонек. Может, вы тут каких гадов пригрели, так говорите сразу, пока мы добрые и замерзшие. Пожурим, пальчиком сурово помашем, согреемся – да утром дальше пойдем… ежели живыми проснемся?

– Смешно, – оценил Паршин. – Ладно, понял я тебя. А насчет ночевки, вон туда погляди, командир. Сарай заброшенный видишь? В конце выгона, возле самых деревьев?

Александр снова поднес к глазам бинокль, рассматривая приткнувшееся на самом краю открытого пространства строение. И в самом деле какой-то покосившийся сарай с просевшей двухскатной крышей, занесенный снегом едва ли не наполовину высоты.

– Вижу, – согласился Гулькин, уже догадываясь, куда клонит товарищ. – Говори, чего надумал?

– Снег вокруг вроде нетронут, значит, местные туда не ходят. Да и зачем, сам же видишь, заброшенный он. Или только летом используется, мало ли. Вот я и прикинул, может, там до утра и пересидим? Все лучше, чем в лесу. И от ветра хоть немного прикроет, и вся деревня как на ладони будет, если на чердак влезть да там НП организовать. Как считаешь?

– А не опасно? – усомнился Сашка, плавно поводя биноклем. Товарищ прав, на снежной целине – ни единого следа. Но это еще ровным счетом ни о чем не говорит: может, и ходят, просто в ближайшие дни никого не было. После последнего снегопада, иными словами. Или поземкой замело, место-то открытое. Даже при таком ветре, как сейчас, за полдня любые следы начисто скроет. До крайнего дома добрых метров двести, что тоже неплохо – в случае чего к сараю незаметно никак не подберешься, наблюдатель всяко заметит.

– Да ну, с чего б вдруг опасно? По овражку проберемся, зайдем со стороны леса. Зато внутри – просто хоромы царские. А уж там и решим, как да в каком качестве нам в деревне легализоваться, ты ж об этом думать собрался?

– Замерзнуть боишься? – усмехнулся Гулькин, внутренне все больше и больше склоняясь к предложению товарища. И на самом деле, какой тут риск? Никто в этот сарай не припрется, до утра – как минимум. А дольше им и не нужно. Ну, а если и припрется – спеленают тихонько да спросят, что, мол, тут на ночь глядя понадобилось?

– Да ну, при чем тут это? – вскинулся Паршин. – Просто под крышей мерзнуть все же лучше, чем в голом лесу. Чердак, опять же… как говорится, господствующая высота.

– Хорошо, согласен. Берите документы, рацию и шуруйте в обход. К сараю дуром не ломиться, подходить осторожно, с разведкой, как положено. Я пока тут останусь, как разместитесь, наблюдателя наверх отправь и мне маякни. Только быстро, темнеет уже.

– Есть, – шутливо козырнул Костя. – Не скучай, командир, десять минут – и мы на месте. Так мы пошли?

– Валяйте, только чтобы тихо…

Дождавшись, пока осназовцы скроются из вида, Гулькин вернулся к наблюдению. Одновременно продолжив размышлять относительно их завтрашнего визита в деревню. Идти всем вместе, при полном параде и с оружием? Глупо, спугнут противника, кем бы тот ни оказался. Собственно, он об этом уже думал: подобный вариант возможен, только если поселок оцеплен бойцами и бояться нечего. Скинуть маскхалат и идти в комбинезоне, расстегнув воротник, чтобы стали видны петлицы?

И кем он представится? Сотрудником НКВД? Милиционером? Очень смешно. Без машины и документов, в непонятной с точки зрения местных одежде, с автоматом и пехотными лейтенантскими кубарями. И как объяснять, с какой он целью прибыл? Бойцов на постой размещать? Еще смешнее, ага… Тогда уж проще выдать себя за сбитого летчика, приземлившегося с парашютом где-то неподалеку и сейчас ищущего помощь. Бред, все белыми нитками шито. И комбинезон на летный ничуть не похож, и ушанка на голове не в тему, и вообще. Кстати, а ведь Горюнов на этот счет никаких указаний не давал. Только и сказал, чтобы действовали по обстановке.

Гулькин криво ухмыльнулся. Ну, что ж, вот и ответ. По обстановке – так по обстановке. Тем более, ситуация в целом знакомая, чем-то даже напоминающая ноябрьские события, когда они брали немецких диверсантов. И какой отсюда вывод? Правильно: нужен «язык». Спеленать тихонечко первого попавшегося местного да задать пару-тройку вопросов. А уж дальше – в зависимости от полученных ответов – можно заходить в деревню именно в качестве сотрудников контрразведки. А вот КАК ИМЕННО заходить – это еще поглядеть надо. В смысле, не скрываясь, как один советский человек к другому советскому человеку заходит, или тайком, неожиданно да с оружием на изготовку…

Ночью на улице вряд ли кто появится (но уж если появится – наверняка их «клиент», нужно брать любой ценой), так что в любом случае стоит дождаться утра. А уж на рассвете, когда деревенские проснутся да займутся своими делами, прихватят кого-нибудь для вдумчивого разговора. Не такого, как состоялся с парашютистами, конечно, помягче… Но спать все равно придется вполглаза, если вовсе придется. Да и дежурить будут парами. Не хватает только упустить кого – много ли ума нужно, чтобы в темноте в лес шмыгнуть?..

Заметив сигнал Карпышева, трижды мигнувшего фонариком из-за угла сарая, Сашка перехватил автоматный ремень у передней антабки и осторожно пополз к оврагу. Спустя минут пятнадцать он был уже внутри строения, пробравшись в приоткрытую щелястую дверь, весьма удачно расположенную с противоположной от деревни стороне. Встретив командира, Виктор замел следы перед входом и прикрыл створку.

Судя по всему, постройка являлась старым сеновалом – земляной пол устилали остатки перепревшего сена. Использовали ли его по прямому назначению, Александр, весьма далекий от сельской жизни, понятия не имел, но Карпышев пояснил, что скорее всего да, но только временно, до наступления холодов. Мол, деревня в лесу расположена, потому покосов мало. Обычно косят на лесных полянах и вдоль малых рек, после чего складируют здесь. А с холодами разбирают по хозяйствам, если сарай общественный. Впрочем, попинав почерневшее сено, смешанное с наметенным сквозь щели снегом, задумчиво добавил, что, возможно, и ошибается, и постройка давно заброшена.

Гулькина все эти подробности интересовали постольку-поскольку, куда меньше, чем то, выдержит ли перекрытие вес двоих бойцов. Выдержало, как выяснилось, когда они с Витькой осторожно поднялись наверх по скрипучей приставной лестнице, обнаруженной под одной из стен. Подгнившие доски предательски проседали под ногами, вниз сыпалась труха, но держали. Вот и хорошо, им тут не танцевать. Старая крыша зияла множеством проломов, словно специально созданных для удобства наблюдения.