Книга Любовь грешника - Кресли Коул

Поделом. Хотя, конечно, у него был такой вид, словно он собирается схватить ее в охапку, перебросить через плечо и утащить в свое логово.

Как бы это было, если бы ее украл такой мужчина, как Себастьян? Мысль оказаться отданной на милость превосходящего ее силой самца, одержимого единственным желанием, была… очень возбуждающей.

При том даже, что такого никогда не случится. Повернувшись к вампиру спиной, она натянула на себя одежду.

– Ты должен понять – я никогда не стану спать с кем– нибудь вроде тебя.

Она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как потемнели его глаза.

– Вроде меня? – Он страшно нервничал.

Неужели ее слова пробили брешь в его броне?

– Я убиваю вампиров, а не ублажаю их.

– Согласилась бы ты спать со мной, не будь я вампиром?

Этот вопрос – может ли она желать его – действительно для него был вопросом жизни и смерти!

Кэдрин смерила его с головы до ног оценивающим взглядом. Как ответить? Вслух признаться в позорном влечении к вампиру или сокрушить его самолюбие? Разве она обязана его щадить?

– Неужели ты не видишь во мне ничего привлекательного? – Он старался держаться высокомерно, но она чувствовала, что он совершенно не уверен в себе. Словно вспышка молнии, пришло прозрение. Однажды женщина взяла его в оборот, причинив боль.

И он только что открыл ей свое слабое место.

Себастьян нерешительно шагнул вперед. Именно так он вел себя в замке и в храме, сдерживая себя, в то время как очевидно пылал желанием подойти ближе.

Вампир представлял собой впечатляющий образчик физической красоты, хотя, казалось, даже не подозревал, насколько красив. Оба предыдущие раза он, сам того не сознавая, старался вести себя так, чтобы не испугать ее, казался отстраненным и чопорным. Когда он был спокоен, его тело сохраняло величественную невозмутимость. Никаких лишних жестов длинных сильных рук или порывистого вышагивания.

Задетый за живое – например, когда на него напал оборотень, – вампир двигался с невероятной скоростью и готов был сокрушить любое препятствие на своем пути.

Должно быть, в свое время перед ним робело немало женщин. Еще бы, шесть с половиной футов великолепного сложения! Почему он так боялся показаться ей опасным? Она получала истинное наслаждение, украдкой разглядывая его атлетическую фигуру. Вероятно, поэтому-то он все еще здесь – и она до сих пор не пустила ему кровь.

– Почему так важно, нравишься ты мне или нет? – спросила Кэдрин наконец. – Ты ведь думаешь, что я слишком мала ростом.

– Нет, – быстро ответил Себастьян и вздохнул. – Я слышал истории о том, что валькирии были могучие воительницы, вроде амазонок.

– Ну естественно, истории! Если ты остался единственным, кто выжил из целой армии, неужели ты признаешься, что вам как следует надрали задницу изящные сексапильные красавицы? Скорее ты скажешь, что это были бабищи, разъезжавшие на слонах.

Она говорила быстро, щедро пересыпая речь жаргонными выражениями, но Себастьян понял смысл сказанного ею и усмехнулся.

Боги, не следовало ей напоминать эту улыбку, блуждавшую на его губах, когда он осторожно двигал бедрами, заставив ее впервые за десять столетий испытать оргазм.

– Убедительно. – Посерьезнев, он тихо сказал: – Ты должна знать – я считаю, что у тебя безупречная фигура. – Он отвел глаза. – И ты самое прекрасное, что я видел в жизни. Вот что я хотел сказать тебе в храме Риоры.

Ее сердце стучало как бешеное, и она была уверена, что он слышит его стук.

– Но ты так и не ответила на мой вопрос.

– Мне трудно забыть, что ты вампир, – честно созналась Кэдрин.

– Видит Бог, я не хотел им становиться.

Она постучала пальцем по щеке:

– Хм. Если не хотел быть вампиром, зачем пил кровь вампира, находясь при смерти?

Его голос не дрогнул, когда он сказал:

– Меня обратили против воли. Я был ранен и слишком слаб, чтобы как следует сопротивляться.

Он сопротивлялся?

– Кто сделал это с тобой?

– Мои… братья.

Интересно!

– Они все еще живы?

– Знаю про двоих. Один неизвестно где. – Себастьян стиснул зубы, стараясь унять гнев. – Я… я не хочу об этом говорить.

Она пожала плечами, словно ей было совершенно безразлично то, что она услышала, хотя ей было ужасно любопытно. Потом вытащила из чехла его меч. Боевое оружие! Рукоять из розового дерева с насечками в виде чешуи была достаточно длинна, чтобы держать меч обеими руками. Широкое прочное лезвие было заточено с одной стороны. Таким ничего не стоит пробить кольчугу или разрубить человека пополам одним ударом!

– Ты принес его сюда? – Она встала лицом к лицу с вампиром. – Думал использовать его, чтобы подчинить меня?

– Я собирался тебя защищать в случае чего…

Какой тяжелый меч! И он, очевидно, очень заботится о нем. Кэдрин была приятно удивлена.

– Хороший меч для новичка.

– Новичка? Многие годы я обагрял этот меч в крови врагов. До той ночи, когда умер…

Он был эстонцем и жил в России. У него на лбу было написано «дворянин». И несколько веков он провел в заброшенном замке. Значит, ему довелось участвовать в Северной войне между Россией и соседними странами. Ужасная была война! Население вымирало от голода и чумы. Но он, по-видимому, пал в бою.

– Ты достаточно разбираешься в оружии, чтобы понимать – это отличный меч, – сказал вампир.

Кэдрин зачехлила меч и положила его на скамью.

– Я предпочитаю легкие мечи для большей маневренности. Но при твоем огромном весе на что еще полагаться? Только на тупую сокрушительную силу. Ты неповоротливый громила.

– Неповоротливый? По-моему, очень неплохо, когда помимо меча можно рассчитывать и на большую физическую силу, – возмутился Себастьян.

– Да, но физическая сила всегда уступала скорости.

– Не согласен.

– Я живу очень долго, – сказала Кэдрин. – То, что меня до сих пор не убили, и есть лучшее доказательство моей правоты.

– Значит, ты до сих пор не встречалась в бою с умелым громилой.

Усмехнувшись, она заявила:

– Глупый вампир! Сойдись мы в бою, и я бы отшлепала тебя, как младенца. Без обид, но разве ты погиб не от меча?

– От меча. Однако ты профессионально дерешься на мечах. Без обид, но ты не смогла бы выстоять против крепкого удара одного из своих старейших врагов.

– Может, я не стала бы тебя убивать. Но прямо сейчас мне пришла в голову соблазнительная мысль – покалечить тебя и вывести из игры на несколько дней. Может быть, вырвать у тебя какой-нибудь орган? Придется тебе отращивать его снова.