Книга Любовь грешника - Кресли Коул

Глаза у Кэдрин беспокойно метались под веками, заостренные уши подергивались, словно пытались уловить малейший шорох, предупреждающий об опасности. Пытается услышать шаги приближающегося врага?

Она дышала неровно, отрывисто, как дышат молодые животные.

Пальцы уверенно сжимали рукоять меча, и это зрелище стеснило ему грудь. Он мог бы ее защищать, если б только она позволила!

Удивительно, но Кэдрин, кажется, начала успокаиваться в его присутствии. Тогда он снял перевязь с мечом и куртку и положил их на стоявшую рядом скамью. Теперь у него было время рассмотреть Кэдрин, и он пожирал ее глазами. Он никогда не думал, что женская спина может быть такой сексуальной. Ему хотелось сжать ее нежные плечи и целовать чудесный изгиб позвоночника.

Его манила к себе ее шелковая золотистая кожа. Неужели она такая же гладкая на ощупь, какой кажется?

Она пробормотала что-то во сне и перевернулась на спину. Приподняла колено, и простыня соскользнула, открывая взгляду крошечные розовые шортики. Они сдвинулись в сторону, и он увидел нечто запретное, промелькнувшее в полутьме, и застонал. Там она тоже была золотой, совершенной и прекрасной.

Рожденная богами? Себастьян и не сомневался в этом.

Он должен поцеловать ее там. Он никогда не касался женской плоти губами, хотя много раз представлял себе это, еще будучи смертным. Он дрожал, предвкушая удовольствие, представляя, как ласкает Кэдрин.

Его собственная плоть была тверда, как железо, когда он склонился над Кэдрин.

Глава 17

Нет, Кэдрин не видела снов с того дня, как получила благословение, поэтому даже во сне недоумевала, почему ей снится, что вампир осторожно раздвигает ее ноги?

«Конечно, это сон. Плохой сон. Я бы никогда не заснула в присутствии вампира».

Во сне она позволила вампиру гладить ее, заинтригованная его порывистым дыханием. Его пальцы скользили по внутренней стороне бедер, а руки дрожали. В ее сне они были горячими, одна ладонь лежала на ее ягодицах, другая дергала вниз шелковые шортики, чтобы обнажить промежность.

Его дыхание сделалось свистящим. Неужели сон может быть настолько реальным? Она такого не помнила! Как может она чувствовать, как он склоняется над ней, налегая на постель тяжелым телом? Хочет ее поцеловать? Но куда именно?

Она слышала его прерывистый, хриплый голос: «Хочу коснуться тебя губами…»

Глаза Кэдрин широко раскрылись. Она вскочила, вслепую хлопнула ладонью по постели, ища рукоять меча. Еще миг – и лезвие уперлось ему в подбородок, а сама она оказалась на противоположной стороне постели. Перевернулась на спину и ахнула.

Она была наполовину обнажена и тяжело дышала, еще во власти возбуждения. И прямо перед ней был вампир, и джинсы едва сдерживали напор его восставшей плоти.

Она судорожно глотнула, заставив себя смотреть ему в лицо – и тут же горько пожалела об этом. В ответ на ее взгляд его глаза вспыхнули страстью, затмевающей рассудок. Но когда он уставился на ее голую грудь, она ткнула его мечом.

– Хорошо, – сдался он, поднимая руки вверх. – Я, наверное, заслужил это, потому что трогал тебя, пока ты спала. Но знай, что в конце концов я решил, что ты уже проснулась.

– Как долго ты здесь? – звенящим голосом спросила она.

– Почти десять минут.

Она скосила глаза на скамью, где лежал его меч. Туда же он небрежно бросил куртку.

– Невозможно!

– Ты называешь невозможным то, что уже произошло, невеста.

В голове не укладывалось! Ни одному вампиру не удавалось застать ее врасплох. Она спала очень чутко, научилась после долгих веков сражений. Однако ей предлагают поверить, что она спала – да еще видела сон, что ее ласкает пиявка!

Что в нем такого, в этом вампире? Почему она не может проткнуть его мечом? Легкое движение руки лишит его возможности сопротивляться, потом небрежный свинг – и голова с плеч.

Но она не имеет права – идет состязание. «Да, все именно из-за этого дурацкого состязания».

Было и другое объяснение, почему она не может его убить. И Кэдрин отказывалась его принимать. Иначе жизнь, какой она ее знала, будет для нее закончена.

– Я не стану задерживаться здесь дольше, если такое повторится, Катя, – тихо сказал Себастьян. – Но я отвернусь, если ты хочешь одеться.

Вампир-джентльмен. Его голос звучал уверенно, размеренно, а Кэдрин едва держала себя в руках. Он словно прикидывает, нельзя ли в самом деле выбить из ее руки меч и повалить на постель. Что бы она стала делать, решись он на такое?

Как бы хотелось узнать! Предсказуемая Кэдрин, непреклонная Кэдрин сделалась робкой и любопытной.

Он рассматривал ее с нескрываемым восхищением, и это действовало ей на нервы. Там, где она когда-то жила, море во время шторма, пронизанное мрачными тенями, окрашивалось в пылающий серый цвет с проблесками угольной черноты. Таков был цвет его глаз, горящих в темноте. Цвет грозового моря.

«Меня всегда восхищал шторм». Вот глупая мысль!

Кэдрин внутренне содрогнулась. Каждая минута в обществе вампира, обладающего неодолимой сексуальной привлекательностью, с кем не мог сравниться ни один встреченный ею до сих пор мужчина, означала для нее игру с огнем. И не потому, что он желал ее. Ее пугали собственные чувства – нравилось слушать его рокочущий голос, видеть охваченное страстной тоской лицо. И она радовалась, что больше не одна в этой огромной спальне.

Целую вечность окружающие казались ей рабами собственных страстей, вели себя нелогично, неразумно. Теперь она стала одной из них, и тут она была новичком. Неопытный пловец, уносимый волнами.

– Я оденусь.

Она положила меч и встала, схватив майку. Он, должно быть, мельком видел ее грудь, потому что даже не счел нужным сдержать восхищенный возглас. Шагая через всю спальню к сумке с одеждой, Кэдрин чувствовала его взгляд, прикованный к ее ягодицам.

Когда Кэдрин повзрослела достаточно, чтобы покинуть Валгаллу в качестве новой бессмертной, она заметила, что мужчины находят ее зад весьма привлекательным. Теперь она шла не торопясь, нарочно покачивая бедрами. Он завел ее? Она ему покажет стерву.

Он выругался по-эстонски, и она тотчас же поняла – он не знает, что она понимает его язык. Она полагала, что он не позволит себе подобных выражений в ее обществе.

– Катя, – позвал он, – что ты хочешь за то, чтобы лечь в эту постель вместе со мной?

– Катя! Она бросила через плечо:

– Меня зовут не так. И тебе нечего мне предложить.

Менять имя без достаточных на то оснований, овеянное славой имя, которое чтили уже двадцать веков, – какая дерзость! Чтобы его наказать, она наклонилась над своим саквояжем, не сгибая ног, чтобы положить на пол меч и вытащить из вороха одежды маленькое бюстье. Выпрямившись, она взглянула через плечо. Он впал в оцепенение, закрыв ладонью рот.