Книга Иллюзия "Я", или Игры, в которые играет с нами мозг - Брюс Худ

Он чувствует, словно «все до него докапываются» (как выразилась моя дочь-подросток). Что на самом деле означает гиперактивность лобной коры, пока не ясно. Но известно, что данная область специализируется на «умствовании» о других, а в подростковом возрасте большая часть этих умственных усилий направлена на то, «что обо мне думают другие» (особенно сверстники). Неудивительно, что подростки очень подвержены давлению сверстников. И они чаще других возрастных групп попадают в неприятности и совершают рискованные поступки ради того, чтобы утвердить свою индивидуальность и свои позиции в групповой иерархии[235]. А кто главный участник рискованных поступков? Конечно, мальчишки. Но из чего же сделаны наши мальчишки? За все ответственна их биология? Или общество формирует их в большей степени, чем мы полагали раньше?

Мальчишки есть мальчишки

Первая вещь, которую все спрашивают, когда узнают новость о рождении ребенка: «Девочка или мальчик?» Поэтому когда пара из Торонто, Кати Уиттерик, 38 лет, и Дэвид Стокер, 39 лет, объявили о рождении Шторма в 2011 году, но отказались открывать друзьям и семье пол своего третьего ребенка, их заявление было встречено в мертвой тишине. Они сказали, что не хотят, чтобы на их ребенка вешали ярлык, а хотят, чтобы Шторм свободно развивал свою собственную индивидуальность. Проблема была в том, что никто не знал, как быть с новогодним ребенком[236]. Четыре месяца спустя новость о «бесполом» ребенке вырвалась наружу, вызвав шквал уже в средствах массовой информации с волнами критицизма и насмешек в адрес родителей[237]. Но Кати и Дэвид стояли на своем. Наша самоидентификация, основывающаяся на том, мальчики мы или девочки, находится под очень сильным влиянием окружающих.

Мы настолько озабочены вопросом пола потому, что он является ключевым компонентом человеческого самоопределения и представлений о том, как мы должны вести себя и как другие должны вести себя по отношению к нам. Это одно из первых различий, которые мы проводим в детстве, когда растем, и, не зная, к какому полу принадлежит человек, мы не знаем, как с ним общаться. Быть девочкой или мальчиком – это половое различие, определяемое на уровне хромосом X и Y, которые мы наследуем от своих родителей. От каждого родителя наследуются 23 пары хромосом. В каждом наборе хромосом одна из пар является хромосомой пола (X или Y), а другие 22 пары – аутосомы. Особи женского пола имеют две X-хромосомы (XX), а мужские – одну X-хромосому и одну Y-хромосому (XY).

С другой стороны, пол подразумевает не только биологическую основу, но и социальную роль, т. е. гендер. Гендер скорее имеет отношение к психологическому портрету личности. Гендерные характеристики не наследуются генетически, а формируется в результате группового консенсуса. Это то, что понимается под традиционно мужским и традиционно женским поведением.

К 3 годам мальчики предпочитают компанию других мальчиков, а девочки предпочитают компанию девочек[238], а к 5 годам дети уже становятся «гендерными детективами» с богатым набором правил того, что уместно для девочки и что для мальчика[239]. Некоторые традиционные гендерные стереотипы универсальны для всех культур. Например, что женщины должны заниматься воспитанием детей и приготовлением пищи[240]. Именно поэтому «трансгендерные» личности вроде Бой Джорджа или Марлен Дитрих всегда вызывают столько страстей – они бросают вызов общественным стереотипам. Однако многие прежние стереотипы изменились за последние годы. Теперь и мужчины и женщины все чаще берутся выполнять те виды деятельности, которые традиционно считались уделом противоположного пола.

Хотя гендерные стереотипы и не высечены в камне, они имеют тенденцию передаваться из поколения в поколение. Именно этого пытались избежать родители ребенка по имени Шторм. Многие родители стремятся узнать пол ребенка еще до рождения, что устанавливает гендерное ожидание, проявляющееся, например, в покраске детской в голубой или розовый цвет[241]. Когда ребенок наконец рождается, новорожденные девочки описываются обычно в эпитетах красоты, а мальчиков – в эпитетах силы и характера.

В одном эксперименте опрашиваемые взрослые приписывали больше агрессивности младенцу, про которого им сказали, что он мальчик, чем младенцу, названному девочкой, хотя это был видеосюжет с одним и тем же малышом, тянувшимся к игрушке «чертик в коробочке»[242]. Родители склонны покупать детям, исходя из гендерных стереотипов: куклы для девочек и пистолеты для мальчиков[243]. В ходе еще одного эксперимента взрослым испытуемым показывали одного и того же младенца, одетого то в голубую, то в розовую одежду, и представляли его то Сарой, то Натаном. Если испытуемые полагали, что перед ними маленькая девочка, они оценивали красоту ребенка. Если же думали, что это мальчик, то больше говорили о том, кем он станет в будущем. Когда дело дошло до игр, испытуемые проявляли больше активности и подбрасывали ребенка вверх, если считали, что играют с мальчиком, а девочку тискали и ласкали. Фактически складывается впечатление, что нам требуется знать пол ребенка, чтобы знать, как себя с ним вести[244]. (Интересно, что ассоциация с голубым цветом в одежде мальчиков сформировалась совсем недавно – сто лет назад мальчиков одевали в розовое, а девочек в голубое[245].)