Книга Волчий уголок - Александр Пискунов

– Да ну ее, горькую…

– Хорошая съедобная ягода. Если ты всерьез решил победить, то хоть одну обязан съесть.

– А ты?

– Мне не обязательно. Я отстаю от тебя: малину пропустил. Но я съем… Вдруг ты откажешься, тогда первое место за мной.

Он спокойно стал жевать ягоды. Славик выбрал самую красивую, стер с нее темноватый налет и мужественно раскусил… Долго потом заедал черникой, чтобы заглушить горечь во рту.

Отец посмеивался.

– Пойдем немного по дуге, – предложил он. – Видел я там куст калины на склоне. Что ж делать, сами ввязались в игру – сдаваться нам не к лицу.

Славик сдаваться не собирался, но был сильно не в духе. Калину он и с сахаром терпеть не мог.

– Тогда, может, и крушины поедим? – он мимоходом сдернул несколько ягод с маленького деревца.

– Нет, – не согласился отец. – Она не съедобная, а то и ядовитая. По крайней мере расстройство желудка обеспечено.

Славик из упрямства кончиком языка дотронулся до скользкой мякоти раздавленной ягоды, почувствовал противную сладость и пробовать дальше не решился.

– Вот бы они вкусными были, собирай сколько хочешь.

– Тогда бы они не висели, – усмехнулся отец. – Стоп, – он вдруг остановился, – надо можжевеловых ягод поискать.

Они внимательно осмотрели пышный, сплошь заполненный иголками куст высотой со взрослого человека и не нашли на нем ни одной ягодки. Останавливались еще возле нескольких. На одной таились маленькие зеленые шарики. Отец забраковал.

– Хватит, что клюкву незрелую пробовали. Эти не подходят в незрелом виде.

На редком старом можжевеловом деревце они с трудом нашли среди зеленых несколько темно-фиолетовых ягодок. Они оказались очень странными – из одних косточек, покрытых шкуркой. Пахли смолой, но приторная сладость ощущалась в суховатой почти незаметной мякоти.

После калины Славик долго плевался. Отец смеялся. Морщился и тряс головой…

– Хвасталась калина, что с медом хороша…

Одно утешало, что куст рост недалеко от их Золотого Ключа. Они по очереди маленькими глотками тянули ледяную вкусную воду.

* * *

Густая уха остывала в котелке.

– Где вы столько бродили? Ужа совсем остыла, – встретил их дядя Петя.

– Холодная еще вкуснее, – отец не обращал внимание на такие мелочи.

При виде полного котелка они поняли, что голодны как волки, несмотря на доппаек в виде сухаря и черники.

Разговорились за чаем.

– Дядя Петя, мне приз положен. – похвастался Славик. – Я установил рекорд среди робинзонов.

– Какой? – удивился дядя Петя. – Больше всех споткнулся на тропе…

– Обижаете, – важно сказал Славик. – Я сегодня съел, попробовал, – поправился он, – одиннадцать видов ягод.

– Не может быть, нет столько в лесу.

Славик хитро улыбался.

– Считайте. Черника, земляника, малина – две ягодки, костяника, ежевика, клюква – недозрелая, голубика, брусника, рябина, можжевельник – одна ягодка, и калина – этой сколь влезет есть можно, – он сказал с таким видом, что дядя Петя рассмеялся, видно, вообразил, как Славик ест калину горстями.

– Папа второе место занял: ему малина не попалась.

– Ну, а я тогда призовое третье, Мне только черника под руку попалась, да и ту вы принесли. Спасибо. Кстати, я где-то видел черемуху, и на ней кое-где ягодки уцелели. Можно жить в лесу, если одних ягод столько видов.

– Если бы еще у них урожай был настоящий, – сказал отец. – Еще можно шиповник где-нибудь поискать, – вспомнил он.

Славик испугался, что отец сейчас потащит его искать шиповник или черемуху. Он слишком устал, чтобы совершать теперь подобные подвиги – быстро перевел разговор подальше от рекорда.

– Дядя Петя, какую мы видели змею!.. Здоровая!.. Страшная!.. Не убили.

– Вы поступили гуманно.

– Гуманно?.. – недобро улыбнулся отец. Не убили, потому что не нужна ее голова на лекарство от радикулита. Гуманно… Терпеть не могу это слово. Его придумали люди, которые в прямом и переносном смысле драли шкуру с других людей, и теперь носятся с ним, как с писаной торбой. Конечно, куда приятнее гуманным образом шкуру драть. Даже гуманные способы ведения войны изобретают. Подумать только – гуманное оружие. Разорвать человека в клочья или оторвать ему руки-ноги тротилом – это гуманно. Отравить хлором – негуманно. И сытые холеные договариваются: когда будем разделывать пушечное мясо, рвать его можно тротилом, но упаси бог не травить хлором. Это – цивилизация… Неестественное существование многомиллионнотонной человеческой биомассы. Вот мы живем естественно, и у нас не возникает понятия: гуманно – негуманно. Или нам тоже следует записать в устав: неукоснительно следовать в лесу идеалам гуманизма и прогресса… А в случае возникновения конфликтов считать дубину и камень оружием гуманным, стальной нож – варварским.

Славик вполуха слушал отца. Одно было ясно: искать черемуху они не пойдут.

После чая и разговоров не хотелось вставать. Славик все решал, что же ему делать. Отец предложил почистить, перебрать грибы. После утомительного бродяжничества о такой работе можно было только мечтать.

– Ножки обрезать?

– Конечно.

– Жалко, совсем мало грибов останется, – Славик крутил в руках грибок с ножкой-спичкой.

– Да ты не видишь разве, что за ножка. Ни навару. Ни погрызть.

Действительно, ножки у варушек никуда не годились. Не то что молодые осенние опята, у которых ножка бочонком и в диаметре больше шляпки, а на разрезе плотная и белая, как сало. Ту ножку Славик не выбросил бы сейчас, хотя мама, закатывая молодые опята в банки, безжалостно отрезала большую часть. Оставляя кусочек для красоты.

Славик и раньше любил перебирать грибы. Сидишь усталый после подхода в лес, за окном осенний нудный дождь, а ты, уже сухой, сытый, достаешь гриб из корзины и вспоминаешь, как стоял он у елочки осыпанный желтыми березовыми листьями. Особый почет боровикам, затем рыжикам. Остальные скоро надоедают, особенно маслята, с которых положено сдирать кожицу. Она надоедливо липнет к пальцам, лишившись места на грибе. Да и красивые опятки, когда их полмешка, надоедают до смерти, покрывают все вместе пальцы черной коркой.

Теперь грибов было чуть-чуть, и он даже немного тянул время. Счищал с верха прилипшие еловые иголки, из пластинок выдувал мусор и бойких черных мошек, величиной с половинку тминного зерна. На четыре части разрезал крупные грибки, маленькие только надламывал, чтобы убедиться, что не червивый. Червивую варушку он так и не нашел.

Дождя не было, но солнце окончательно исчезло, стих легкий ветер, шумевший листвой в полдень. Прибрежные елки каждой лапкой отпечатались на белом небе. На одну спустилась, пискнула маленькая птичка, следом другая. Славик побыстрее вытащил из-за пазухи бинокль. Долго не мог поймать в окуляры бойкую птичку. Круглобокая серая синичка-гаичка в черной шапочке на несколько секунд зависала елочной игрушкой, осматривала ветку и срывалась дальше. Очень трудно было уследить за ней в бинокль.