Книга Аквалон - Илья Новак

Прозвучал, заглушив лай собак, выстрел. Тулага повернулся: по склону вдоль ущелья быстро шли два десятка мужчин, и почти у каждого был огнестрел.

Он шагнул к берегу, посмотрел на выныривающих из кустов собак и прыгнул.

* * *

Потрясение, вызванное смертью матери, перешло в лихорадочную жажду деятельности, которую, в свою очередь, сменила апатия, желание надолго запереться в библиотеке, не видеть и не слышать никого, чтобы унять хаос мыслей и чувств. Однако за то время, пока им владела решительная целеустремленность, Экуни Рон успел сделать многое – смог организовать всеобщую облаву на убийц королевы Эолы Суладарской. Очень скоро выяснилось, что преступник один, затем, сопоставив слова тех, кто видел, как он проносился между стенами или бежал по крышам, – и не только видел, но и стрелял по нему, – принц решил, что это метис: отпрыск синей и белой расы. Сначала Экуни подумал, что его подослали купцы. А как еще убийца мог проникнуть во дворец, если не под днищем повозки, на которой прибыл Влад Пиранья? Но затем стало понятно, что он попал внутрь иным путем – тем самым, каким теперь покидал дворец, то есть через глухую стену над потоком.

– Но как он добрался до стены? – спросил Рон, вместе с Трэном Агори и пятью охранниками спеша по узкой земляной дороге, извивающейся над западным склоном ущелья. – Поднялся здесь или по второму склону? Почему его пропустили?

По обеим сторонам ущелья было несколько сторожевых постов, домики, где круглосуточно сменяли друг друга прокторы Уги-Уги, и четыре башни с охраной, поставленной капитаном-имаджином.

– Не здесь, – ответил Трэн. – Он по облакам проплыл.

– Невозможно, – ответил принц, а после задумался: он считал это невозможным, и так же по привычке считали все остальные, но… ведь никто и не пробовал, не так ли? Быть может, проплыть по реке, а после забраться по отвесному каменному склону, замыкающему ущелье, трудный, но все же выполнимый для ловкого человека трюк?

– Вероятно, ты прав, – произнес Экуни. – Значит, надо устроить пост на стене над рекой. Сейчас не это важно. Где он?

Дорога повернула, и перед ними открылась гладь Наконечника – белые спокойные облака на большей части гигантского треугольника, где между причалами виднелись силуэты эфиропланов всевозможных размеров и конструкций, и затянутое пеленой пухового тумана мелкооблачье, где эфир клокотал, вливаясь в узкое русло реки.

Сверху было видно, что Туземный город уже проснулся. По улицам и в порту сновали люди, вдоль берегов бухты стояло множество бледнолицых и туземцев.

– Что там происходит? – произнес Рон.

Они ускорили шаг, и одновременно впереди показался силуэт бегущего навстречу человека.

– Капитан! – выкрикнул он издалека, не замечая, что в толпе идет сам принц, и обращаясь к главе дворцовой охраны, который сразу бросался в глаза ростом и могучим телосложением. – Он нырнул в мелкооблачье!

Экуни с имаджином переглянулись, и Трэн прокричал в ответ:

– Пусть в бухту выйдут лодки и джиги! И все остальное, что найдете! Они должны растянуться цепью на краю мелкооблачья, чтобы он не ушел в океан! Быстро, ты понял?! Беги назад и выкрикивай приказ его высочества в порту!

Человек кивнул, развернулся и помчался вниз.

– Если мы окружим его в бухте – это еще полдела, – сказал капитан. – Попробуй найди кого-нибудь в ней, а этот убийца хорошо плавает…

– Наверное, у него есть пояс? – спросил Экуни.

– Без пояса он бы не доплыл до горы, даже по течению, – ответил чернокожий. – Хотя мог позже снять его, чтоб не мешал ползать по стенам и крышам… Эй, ты! – Он ткнул в плечо одного из туземцев, идущих впереди, и, когда тот обернулся, велел: – Давай в город, быстрее. Поднимайте всех охотников на серапионов, всех ныряльщиков за жемчугом. Кричи… – Трэн покосился на принца.

– Пятьдесят тарпов, – сказал тот.

– Принц?.. – Имаджин вопросительно приподнял бровь. Это была огромная сумма.

– Полсотни золотых, – повторил Рон хмуро.

Трэн кивнул и вновь повернулся к туземцу.

– Бегай по улицам и кричи: полсотни золотом тому, кто выловит из мелкооблачья убийцу королевы живым, тридцать – тому, кто притащит его мертвое тело.

* * *

Он прыгнул ногами вниз в том месте, где глубина еще превышала человеческий рост, оттолкнулся от дна и поплыл в сторону бухты. Когда спустя продолжительное время Тулага вынырнул за много локтей от берега, там уже стояли преследователи и целились в облака из ружей. Один заметил мелькнувшую далеко среди перекатов темную голову, выстрелил, но беглец успел вновь нырнуть.

Затем он некоторое время плыл не останавливаясь. Началось мелкооблачье. Гана двигался против течения, лавируя между камнями, отталкивался от мшистых валунов, огибал деревца и островки зелени. Он стремился как можно скорее преодолеть узкую часть, вырваться на простор той половины бухты, где начинались причалы, и дальше уже либо перерезать веревку одной из лодок и на ней попытаться уйти к южным островам, либо вплавь покинуть Наконечник и выбраться на берег Да Морана где-нибудь в другом месте… и он почти смог совершить задуманное, – но все же опоздал.

Нога побаливала, руки устали, дыхание с хрипом вырывалось из груди. Тулага вновь нырнул и плыл очень долго – пока в ушах не начало гудеть, а желание вдохнуть не сделалось мучительным. Он вынырнул и увидел прямо над собой нос лодки. Там, занеся над головой багор, стоял человек.

Множество лодок и джиг двигались от берегов, стремясь побыстрее перегородить бухту на границе, где заканчивалось мелкооблачье. Если бы Гана успел проплыть здесь немного раньше, когда эфиропланы еще только стягивались к этому месту, он бы проскользнул незамеченным. Но позади ряда мелких судов уже разворачивались два торговых клиргона, несколько изящных рыбацких розалинд и принадлежащий городу портовый коршень-буксир. Теперь, даже если беглец сможет пронырнуть под лодками, его все равно заметят команды крупных кораблей.

Стоящий с багром на изготовку матрос, ошарашенный возникшим прямо перед ним лицом с разноцветными глазами, отшатнулся. Гана, обеими руками схватившись за борта лодки, упер ступни в подъем днища, с силой толкнул, одновременно проворачиваясь вокруг оси, и вновь ушел в облака, плывя теперь в обратном направлении. Матрос метнул багор, но легкая лодка, когда Тулага оттолкнулся от нее, подалась назад, а охотник, наоборот, качнулся вперед, наклонившись и выставив ногу, чтобы не упасть. Ржавый тупой наконечник вонзился в его босую ступню. Матрос заорал, крик далеко разнесся над бухтой, и это послужило сигналом: охота началась.

* * *

Левая нога болела все сильнее. Привалившись спиной к валуну, Гана сел на дно, чтобы над облаками торчала лишь голова, и покрепче перетянул повязку на бедре. Кровь уже не текла, но он подозревал, что в коже застряло несколько дробинок. Хорошо, что его зацепило не стеклянной дробью: мельчайшие осколки стекла попадали в кровь, и как только первый из них достигал сердца, раненый умирал.