Книга Падшие - Лорен Кейт

Глубоко вдохнув, она прицелилась пальцами поверх головы Дэниела и оттолкнулась от края, прыгнув ласточкой. Падение продлилось лишь долю секунды, но ощущение того, как она парит в прогретом солнцем воздухе, устремляясь все ниже и ниже, было самым восхитительным на свете.

Плеск. Вода поначалу показалась обжигающе холодной, но мгновением позже — просто великолепной. Девочка вынырнула перевести дух, бросила взгляд на Дэниела и привычным баттерфляем устремилась вперед.

Она так усердно выкладывалась, что потеряла мальчика из виду. Люс сознавала, что рисуется, и надеялась, что он смотрит. Скала все приближалась и приближалась, пока девочка не хлопнула ладонью по ее боку — на мгновение раньше Дэниела.

Они оба тяжело дышали, выбираясь на плоский, нагретый солнцем камень. Его края были скользкими от мха, и Люс не удавалось как следует ухватиться. Однако у Дэниела подъем не вызвал затруднений. Он протянул руку, чтобы ей удалось перебросить ногу через край.

К тому времени, как она полностью выбралась из воды, он уже лежал на спине и казался почти сухим. Только по его шортам оставалось заметно, что он только что купался. Мокрая же одежда Люс, напротив, липла к телу, а с волос капала вода. Большинство парней нe упустило бы возможность поглазеть на промокшую до нитки девушку, но Дэниел откинулся и закрыл глаза, как будто давая ей время выжать майку — то ли из любезности, то ли из безразличия.

«Из любезности», — решила она, сознавая, что ведет себя как безнадежный романтик.

Но Дэниел казался таким проницательным, он наверняка понимал, что чувствует Люс. Не одну лишь потребность быть рядом с ним, когда остальные твердят ей держаться от него подальше, но совершенно отчетливое ощущение, что они откуда-то знают — действительно знают — друг друга.

Дэниел распахнул глаза и улыбнулся — той же улыбкой, что и на фотографии в личном деле. Чувство де-жавю накрыло ее столь основательно, что Люс пришлось прилечь.

— В чем дело? — тревожно спросил он.

— Ни в чем.

— Люс.

— Не могу выбросить это из головы, — объяснила она, перекатываясь на бок, чтобы смотреть ему в лицо.

Она пока не чувствовала достаточной уверенности, чтобы сесть.

— Это ощущение, что мы знакомы, и знакомы уже давно.

Вода разбивалась о скалу, и брызги летели на Люс. От холода икры покрыла гусиная кожа.

— Разве мы с этим еще не разобрались? — наконец спросил Дэниел.

Тон его изменился, как будто он пытался отделаться от нее шуткой. Он напоминал парня из Довера: самодовольного, неизменно скучающего, гордого собой.

— Я действительно польщен тем, что тебе мерещится связь между нами. Но нет нужды выдумывать какую-то историю, чтобы парень обратил на тебя внимание.

Нет. Он считает, что она лжет, чтобы его закадрить? Она скрипнула зубами от обиды.

— И зачем бы мне сочинять? — спросила она, щурясь на солнце.

— Это ты мне скажи, — отозвался Дэниел. — Нет, лучше не говори. Ничего хорошего все равно не выйдет. — Он вздохнул. — Послушай, мне следовало сказать это раньше, когда я только начал замечать первые знаки.

Люс села. Ее сердце отчаянно колотилось. Дэниел тоже видит знаки.

— Я знаю, что слишком резко отшил тебя в спортзале, — медленно начал он, отчего девочка придвинулась ближе, как если бы могла вытягивать из него слова быстрее. — Мне следовало просто сказать тебе правду.

Люс ждала.

— Я уже однажды обжегся с девушкой. Дэниел опустил руку в воду, сорвал лист кувшинки и смял его в ладони.

— Я действительно любил ее, еще совсем недавно. Ничего личного, и я не хотел пренебрегать тобой.

Он поднял взгляд, и капля воды у него в волосах сверкнула на солнце.

— Но я не хотел бы и обнадеживать тебя. Я просто не собираюсь пока ни с кем связываться, только не в ближайшее время.

Ох.

Она отвела взгляд, уставившись на спокойную полуночно-синюю воду, где лишь несколько минут назад они смеялись и плескались. Озеро ничем больше не напоминало о том веселье. Как и лицо Дэниела.

Что ж, Люс тоже однажды обожглась. Может, если она расскажет ему о Треворе и о том, как это было ужасно, Дэниел тоже разговорится? Но с другой стороны, она знала, что не вынесет рассказа о его любви к кому-то другому. Одной мысли о нем с другой девушкой — она вообразила себе Гэбби, Молли, калейдоскоп улыбающихся лиц, огромных глаз, длинных волос — хватило, чтобы ее начало мутить.

Его история о скверном разрыве должна была все объяснить, но не объяснила. Дэниел странно вел себя с самого начала. Сперва показал ей средний палец, не успели они даже познакомиться, затем спас ее от падающей статуи. Теперь привел сюда, к озеру — одну. Она ничего не понимала.

Дэниел опустил голову, продолжая неотрывно смотреть на нее.

— Недостаточно хорошее объяснение? — спросил он, как будто знал, о чем она думает.

— Мне по-прежнему кажется, что ты недоговариваешь, — ответила Люс.

Девочка не сомневалась, что все это не может объясняться единожды разбитым сердцем. В этой области у нее имелся определенный опыт.

Дэниел сидел к ней спиной и смотрел в ту сторону, откуда они пришли. Спустя некоторое время он едко рассмеялся.

— Разумеется, я не все тебе рассказываю. Я едва тебя знаю. Не понимаю, почему ты считаешь, будто я что-то тебе должен.

Он вскочил на ноги.

— Ты куда?

— Мне нужно вернуться, — ответил он.

— Не уходи, — прошептала Люс, но Дэниел, похоже, не услышал.

С замиранием сердца она смотрела, как он прыгает и уходит под воду.

Он вынырнул уже далеко и поплыл в сторону берега. Один раз, примерно на полпути, он оглянулся и на прощание помахал рукой.

Ее сердце переполнило непонятное чувство, когда он перешел на безупречный баттерфляй. Как бы пусто ни было у нее внутри, она не могла не восхищаться им. Дэниел плыл так искусно и без усилий, что это вообще едва походило на плавание.

В мгновение ока он достиг берега, отчего расстояние между ними показалось куда меньшим, чем представлялось Люс. Дэниел выбрался на сушу так же непринужденно, как и плыл.

Но почему он внезапно ушел?

Она наблюдала — с обескураживающей смесью глубокого смущения и не менее глубокого искушения, — как мальчик поднимается обратно по склону. Солнечный луч пробился сквозь деревья и облил его силуэт ярким свечением, и Люс пришлось прищуриться от представшего ее глазам зрелища.

Девочка гадала, не помутилось ли ее зрение от удара футбольным мячом. Или, может, то, что она видит, — просто мираж? Игра послеполуденного света?

Она встала на скале, чтобы рассмотреть получше.