Книга История моего безумия - Тьерри Коэн

Публика зааплодировала, Джек Лерман рассмеялся. Мой собеседник едва заметно улыбнулся, и я принял это за признак честной игры, но жестоко ошибся: Мур радовался, что я угодил в расставленный капкан.

– Хотите поговорить на эту тему, господин Сандерсон? Ну что же, прекрасно. Мы оба любим женщин, но я не перехожу границ приличия, не нарушаю закон.

В студии установилась тишина.

– На что вы намекаете? – удивился я.

– Хочу кое-что уточнить, господин Сандерсон. Сегодня утром я получил послание…

Он поднял руку.

– Можно вывести на экран фотографию?

Я взглянул на лицо женщины, и кровь мгновенно отхлынула от головы. Я смотрел не отрываясь и не понимал, что происходит.

– Хотел спросить, знакома ли вам эта девушка, но ваша реакция вполне красноречива. Так что необходимость отпадает, – с издевкой в голосе произнес Мур.

– К чему вы ведете? – бесцветным голосом спросил я.

– Это Карла Анчелотти, – проигнорировав мой вопрос, объяснил зрителям журналист.

Карла, моя итальянская бегунья, таинственная подруга на один вечер. Я был потрясен: передо мной разверзлась пропасть, и отступать некуда.

– Вы с ней знакомы, не так ли? У вас было… небольшое приключение, насколько мне известно.

– Я не намерен отвечать на подобные вопросы.

– Дело ваше, это ничего не меняет – мадемуазель Анчелотти уже все объяснила. Она утверждает, что вы соблазнили ее на Сардинии.

Зачем Карла это сделала? Кому она рассказала? Бред какой-то… Я назвался другим именем, как же всплыло настоящее?

– Она вольна заявлять что хочет. Допустим, мы действительно познакомились на Сардинии, но в чем проблема?

Голос у меня дрожал, я плохо себя контролировал и понимал, что мое замешательство видят миллионы телезрителей.

– А проблема в том, господин Сандерсон, что Карла… несовершеннолетняя.

Слово прозвучало, как пощечина. В студии воцарилась мертвая тишина.

– Вы ведь знаете, что закон запрещает вступать в сексуальные отношения с несовершеннолетними?

Раздался свист.

Я бросил затравленный взгляд в сторону кулис и увидел, что Нэйтан и Сэнди о чем-то бурно беседуют с девушкой режиссером.

– Вы не полицейский, не судья и не знаете, что между нами произошло.

– Верно. Я получил досье прямо перед началом передачи. Там были еще фотографии – куда более… выразительные, но я решил не показывать их. Мне известно, что полиция получила точно такие же одновременно со мной и очень скоро вас вызовут для дачи объяснений. Если факты подтвердятся – а они подтвердятся, судя по содержимому досье! – публика поймет, что вы – двуличный обманщик, и наконец узнает, кем на самом деле является автор, проповедующий в своих романах «добрые чувства и истинные ценности». Ведь это ключевой вопрос: кто он такой, этот писатель, взявший на себя роль ментора? Приличный человек? Маркетинговая пустышка? Тип без чести и совести? Соблазнитель читательниц, пользующийся их юным возрастом и наивностью?

– Возможно, этот человек грешник, – ответил я, надеясь, что зрители расслышали искренность в моем голосе. – Возможно… Но теперь я точно знаю, кто вы такой. Человек, который, не имея доказательств, вываливает на головы миллионов телезрителей непроверенные факты. И заметьте – вовсе не для того, чтобы, как вы утверждаете, разоблачить обманщика. Вы просто хотели устроить скандал и сыграть роль благородного борца за идею. Вы чувствуете собственную ничтожность и нападаете на людей, которые много работали, чтобы стать знаменитыми. Возвыситься вы можете, только пройдя по их трупам.

Мои слова прозвучали в тяжелой, гнетущей тишине.

– Это ваше мнение, – подал реплику Мур, слегка растерявшийся, но очень довольный тем, что все-таки «достал» меня.

Джек Лерман – ему было явно не по себе – взял микрофон и закончил передачу.

* * *

Первым, что я увидел, уйдя с площадки, было перекошенное от ужаса лицо Сэнди. Она попыталась было что-то сказать, но не нашла слов и только головой встряхнула, как будто хотела прогнать наваждение.

Стоявший у нее за спиной Нэйтан сохранял невозмутимость. Он похлопал меня по плечу и сказал:

– Легавые уже здесь. Я пообещал, что привезу тебя, как только все закончится. Иначе они задержали бы тебя на глазах у журналистов.

Мы пошли по коридорам студии, Нэйтан придерживал меня за рукав, словно боялся, что я сбегу.

Нас догнал Джек Лерман.

– Мне очень жаль…

– Нет, тебе совсем не жаль, двуличный мерзавец! – громоподобным голосом перебил его Нэйтан. – Ты очень счастлив. Социальные сети наверняка уже бурлят, завтра все каналы покажут кадры твоей сраной передачи.

– Я не знал, что…

– Ты не знал, что затеял твой гестаповец? Какой же ты после этого профессионал?

Нэйтан ткнул перепуганного ведущего пальцем в грудь.

– Хочешь, скажу, что будет дальше? Как только все разъяснится, я подам в суд – на тебя и твоих шутов гороховых. И приложу максимум усилий, чтобы разрушить твою репутацию. Я знаю, как превратить никому не известного человека в звезду, и я безжалостен к врагам.

Оставив изумленного телевизионщика осмысливать угрозу, он догнал меня и спросил:

– Скажи, что не спал с ней, Сэмюэль…

Я промолчал.

– Проклятье, значит, это правда.

– Я не знал, что девица несовершеннолетняя, Нэйтан! Она сказала, что ей двадцать пять.

– Ладно. Мы вытащим тебя из передряги. Я уже связался с нашими адвокатами, они приедут в участок.

– Нэйтан… это ловушка.

– Согласен. Она заманила тебя, чтобы заставить говорить о себе.

– Нет, не она. Кто-то пытается мне навредить. Я не называл ей своего имени, но она его знала. Мерзавка из кожи вон лезла, чтобы завлечь меня, предложила поужинать, потом… Черт, все было разыграно, как по нотам. За ее спиной скрывается кукловод.

– Если так, мы это выясним.

* * *

Я смотрел на фотографии, запечатлевшие меня спящим рядом с Карлой.

– Совершенно очевидно, что снимки были сделаны с единственной целью – навредить моему клиенту, – заявил адвокат. – Зачем девушке фотографировать спящего любовника? Это западня! Она солгала насчет возраста. Я уверен: паршивка знала, что делает.

Я больше часа отвечал на вопросы инспектора Робинсона. Снимки, мейл, который помощник Джека Лермана получил незадолго до передачи… Грубая работа, коп не может не видеть, что я попался в расставленные силки́! Даже если так, мой случай подпадал под статью «сексуальные преступления третьей степени»[34].