Книга Дневник незначительного лица - Георг Гроссмит

Тамм сказал:

— Быть может, этот призрак Лев, покойный Папа римский?

Я сказал:

— Ничего подобного быть не может, и вам это известно.

Тамм сказал:

— О! Ну ладно. Вы, кажется не в духах, из-за отсутствия духов.

И с этими словами он встал из-за стола.

Никто не обратил внимания на его плоский каламбур, и миссис Джеймс ему предложила немного посидеть отдельно. Тамм не стал спорить и уселся в кресло.

Снова столик пришел в движенье, и у нас получился бы прекраснейший сеанс, если бы не дурацкие шутки Тамма. Кэрри разложила алфавит, и столик написал «Нипюл», а потом «Бди» три раза кряду. Мы не могли понять, что это значит, покуда Туттерс не объяснил, что «Нипюл» — это Люпин задом наперед. Поразительно! Кэрри ужасно разволновалась, она говорила: «Только бы не случилось ничего ужасного».

Миссис Джеймс спросила у духа, Лина ли он. Столик твердо ответил: «нет», однако же дух никак не хотел выдавать своего имени. Потом мы получили сообщение «Нипюл разбогатеет».

Кэрри сказала, что у нее полегчало на душе, но тут снова появилось это «бди». Столик начал отчаянно трястись, и в ответ на очень тихий вопрос миссис Джеймс дух начал писать свою фамилию. Сперва он написал «пей».

Тамм вставил:

— Вот это по мне!

Я попросил его угомониться, ибо, возможно, на этом фамилия еще не кончена.

Столик написал:

— Вод.

Снова Тамм вмешался, он крикнул:

— Ну, а уж это не по мне. Воды хороши для многих процедур, но внутрь я их не принимаю!

Кэрри его просила замолчать.

Тут столик написал: «капитан», и миссис Джеймс нас даже напугала, вскрикнув:

— Капитан Пейвод, старый-старый друг моего отца, он несколько лет, как умер!

Это уже становилось интересней, и невольно я подумал, что в спиритизме, в конце концов, возможно, что-то есть.

Миссис Джеймс попросила духа растолковать, что означает слово «бди» в применении к «Нипюлу». Снова выложили алфавит, и дух написал слово «шиш».

Тамм пробормотал:

— То-то и оно.

Миссис Джеймс усомнилась в том, что дух именно это хотел сказать, ибо капитан Пейвод истинный джентльмен и не позволил бы себе так ответить на вопрос дамы. Следственно, снова мы ему предложили алфавит.

На сей раз столик написал отчетливо: «шик». Все сразу подумали про миссис Шик и Люпина. Кэрри слегка расстроилась, а было уже поздно, и мы окончили сеанс.

Решили снова сойтись завтра, тем более, что это будет последний вечер миссис Джеймс у нас в гостях. Еще договорились ни за что не допускать участия Тамма.

Туттерс сказал перед уходом, что очень увлечен и хотел бы, чтоб духи сказали что-нибудь и про него.

4 ИЮНЯ.

Не без нетерпения ждал я сеанса. Весь день думал о нем в присутствии.

Не успели мы усесться за стол, к нашей досаде, без стука явился Тамм.

Он сказал:

— Я не останусь, но я принес с собою запечатанный конверт, который, знаю, я могу вверить миссис Путер. В этом запечатанном конверте содержится листок бумаги, на котором я задаю простой вопрос. Если дух сумеет ответить на этот вопрос, я безвозвратно поверю в спиритизм.

Я себе позволил заметить, что то, чего он требует, невозможно.

Миссис Джеймс сказала:

— Ах, нет! Духи то и дело отвечают на вопросы при таких условиях — бывает, даже и ответы предлагаются в запечатанном виде. Очень стоит попытаться. Если Лина в добром духе, она, конечно, нам не откажет.

Тамм сказал:

— Идет. Тогда ничто уж не поколеблет моей веры. Я загляну в половине десятого — в десять, и узнаю результат.

Он ушел, а мы долго еще сидели. Туттерс хотел узнать что-то касательно какой-то своей затеи, но так и не сумел добиться никакого толка, а потому сказал, что решительно разочарован и склоняется к мысли, что столовращение, в сущности, пустая трата времени. Я счел это непростительным эгоизмом с его стороны. Сеанс был очень похож на вчерашний, собственно, даже ничем от него не отличался. В конце концов настала очередь письма. Лина долго думала, прежде чем ответить на вопрос, но вот она написала: «Розы, лилии, коровы». Тут столик отчаянно затрясся, и миссис Джеймс сказала:

— Это капитан Пейвод, давайте и ему зададим этот вопрос.

То был дух капитана и, как ни странно, он дал нам точно, дословно тот же ответ: «Розы, лилии, коровы».

Могу ли описать волнение, с которым Кэрри сломала печать, и то, как неприятно я был поражен, прочтя вопрос, к которому ответ столь мало подходил. Вопрос был: «Сколько лет старине Путеру?»

С меня было довольно!

Я уже некогда без колебаний покончил со спиритизмом; то же мне предстояло и теперь.

Обыкновенно я сговорчив, но делаюсь тверд, как кремень, если меня до этого доведут.

Я медленно проговорил, зажигая газ:

— Последний раз подобный вздор имел место под моею крышей. Сожалею, что позволил себя вовлечь в такую глупость. Если в этом что-то есть — хоть очень сомневаюсь! — то уж точно нет ничего хорошего, и я не желаю, чтоб эта гадость в моем доме повторялась. Я сыт по горло.

Миссис Джеймс сказала:

— Вы, кажется, переступаете границы, мистер Путер и…

Я ей сказал:

— Молчите, мэм. Я хозяин в этом доме — пожалуйста, прошу понять.

Миссис Джеймс ответила на это замечаньем, которое, от души надеюсь, я неправильно расслышал. Я был в совершенном бешенстве и мог не разобрать ее слов. Но если она произнесла именно то, что мне показалось, ноги ее более не будет в этом доме.

Глава XXIII

Люпин от нас съезжает. Мы ужинаем у него на новой квартире и получаем удивительные сведения относительно богатства мистера Марри Шика. Знакомимся с мисс Лилиан Шик. За мной посылают от мистера Хардфура Хаттла. Важно.

1 ИЮЛЯ.

Я вижу, пролистывая свой дневник, что за последний месяц не произошло ничего значительного. Сегодня мы расстаемся с Люпином, он снял меблированный апартамент в Бэйуотере, поближе к своим друзьям, мистеру и миссис Шик, по две гинеи за неделю. Я нахожу такое расточительством, ибо это половина его жалованья. Люпин говорит, что хороший адрес — штука невредная, и, пользуясь собственным его выражением, Бриксфилд Террас немножечко того. Что он хотел этим сказать, я не совсем понимаю. Давно уж я оставил всякую надежду вникнуть в смысл его своеобразных выражений. Я ему заметил только, что окрестность всегда была достаточно хороша для его родителей. Ответ его был:

— Плоха ли, хороша, не в том вопрос. Тут не пахнет деньгами, и я не намерен всю жизнь гнить в пригороде.