Книга Преступления США. Americrimes. Геноцид, экоцид, психоцид, как принципы доминирования - Максим Акимов

Влияние Мэхэна трудно переоценить. Американский историк Ч. Бирд назвал его «наиболее успешным пропагандистом в истории США»[55]. Его аргументы цитировались конгрессменами, их использовали публицисты. Особенно сильно было влияние Мэхэна на видных политических деятелей из кружка Т. Рузвельта, Г. Лоджа, Дж. Хэя, Б. Адамса, а через них — на осуществление внешней политики США. Как остроумно заметил американский историк У. Лафебер, «в отличие от Тернера, Стронга и Адамса, его (Мэхэна) влияние на американскую внешнюю политику может быть измерено в таких зримых величинах, как 15-тысячетонные морские суда»[56].

Все эти экспансионистские концепции оказали свое влияние на американскую общественную мысль, причем каждая имела специфическую направленность. Доктрина «превосходства» англосаксов обращалась к живучим иллюзиям о США как стране передовой демократии и расистским предрассудкам; теологическая апология экспансии поддерживалась верой многих американских протестантов в религиозное «предопределение» США; теория «границы», переосмысливая демократическую мифологию, возникшую в вековой борьбе за «свободную» землю, создавала широкую идейную базу для экспансионизма; доктрина «морской мощи» оказала воздействие на военно-политические круги[57].

И каждая «концепция», каждый опыт теоретизирования на самом деле обосновывал устаревшую, казалось бы, в обществах Нового времени идею примитивного доминирования. Англоамериканцы лишь пошили ей новый кафтан, нацепив на него жупелы под названием «свобода», «построение демократии», но сущность-то, то есть сама природа «нового царства» являлась все той же, которая была характерна для любой средневековой орды.

Абрис американской «нации», ее характерная схема ничем не отличалась от тех же золотоордынцев, ведь и монголы прибыли на земли нижневолжского региона точно с той же убежденностью в своей избранности и уникальности, и они считали, что для построения своего государства им необходимы «свободные земли», а тот факт, что на землях кто-то уже обитал, воспринимался лишь как недоразумение, которое можно «исправить». Так ощущали свою реальность и англоамериканцы, они считали недоразумением наличие коренного населения, но они пошли дальше монголов, они завезли в страну дополнительную, резко отличающуюся от прочих группу людей, которая заведомо не вписывалась и не могла вписаться в контуры нации, и никто и допустить не мог, что когда-нибудь возникнет разговор о включении чернокожих в состав этой немыслимо избранной нации.

Англо-американцы были далеко не первыми, кто, прибыв на чужие земли, стремился истребить коренное население и заявить: «Это наша земля, которая теперь станет исконной для нашей древней нации, здесь мы построим царство наилучших истин и будем управлять отсюда всем миром», нет, конечно, не первые они, и монголы тоже не являлись пионерами этой замечательной затеи, но англо-американцы отличились тем, что сумели создать «доктрину развития нации», в которой бурлила гремучую смесь средневековой, примитивнейшей расистской дикости, налитая в сосуд мечтаний о некоей свободе (в действительности являющейся абсурдным эгоизмом), и упакованная в обертку идей Нового Времени, которые и могли показаться кому-то манкими, обмануть кого-то, выглядеть витриной американизма, но не являлись его истинной сущностью и нисколько не определяли настоящий характер становления его «нации».

История становления «американской нации» имела не только теоретико-политический разрез, но и практически-гражданственный, в котором немалую роль играли «ячейки самоорганизации сознательных граждан». Люди, группировавшиеся в эти кружки и организации, впитав россказни «белых интеллектуалов» о немыслимом превосходстве их удивительной расы, воплощали в жизнь эти «идеи». Разумеется, одной из таких «сознательных» ячеек стал Ку-Клукс-Клан — любопытнейшая, надо сказать, организация, которая, пожалуй, воплотила в некоторой степени мечту Фримена о том, чтоб каждый ирландец убил по одному негру и был за это повешен, ведь клановость ККК — отголосок старинных племенных отношений шотландцев и ирландцев, которые растворились-таки в среде «белых американцев», хотя англосаксы весьма брезгливо относились к их «неполноценной крови», но именно шотландец предложил назвать организацию, которая проистекала из общества «Рыцарей золотого круга», «Кланом Круга» (куклос — круг по-гречески, а поскольку в англоязычной транскрипции принято все коверкать и искажать, то это слово оказалось разделено черточкой-дефисом).

Появление Ку-Клукс-Клана (который трижды потом возрождался) на самом-то деле очень закономерно и очень объяснимо, ведь эта «организация», замешанная на ненависти и иррациональной злобе, была настоящим слепком с извращений психики испорченного подростка. Сама иерархия ККК напоминала подростковую игру, участники которой называли себя бойцами «невидимой империи юга», во главе ее стоял «великий маг», при котором был совет из десяти «гениев», каждый штат Америки был назван ими «королевством», в каждом королевстве были «домены», которыми заведовали «тираны» и их помощники «фурии», а также были отдельные «пещеры». Было много разных должностей калибром помельче, несмотря на приставку «великий» у каждого из них: «великие казначеи», «великие стражи», «великие турки», «циклопы» и прочие.

И вся эта камарилья собирала не только и не столько юнцов и глупых желторотых максималистов под свои знамена, а в большинстве своем людей среднего возраста, осознанно становившихся на этот путь.

Нужно уточнить, что, вопреки расхожему мнению, Ку-Клукс-Клан «боролся» не только с неграми, он сражался против социальной справедливости вообще, против равенства, войну он объявлял самым разным субъектам и течениям, убивал и белых людей, когда они представлялись ему вредными элементами; когда на планете появился коммунизм, ККК стал бороться и с его сторонниками, в чем, надо сказать, был вполне солидарен с официальными властями США. Они вообще довольно нередко были едины в «священном порыве» — власть и клан, и вашингтонский режим довольно долго не очень-то и старался искоренять эту дикую мерзость, а когда и были какие-то суды над ку-клукс-клановцами, то судили всегда исполнителей убийств, а не «великих магов» и «гениев». Негласным покровителем ККК была демократическая партия, немалая часть ее членов симпатизировала «борьбе этих отважных белых граждан».

Здесь нельзя не упомянуть печально знаменитые суды Линча, как и расправы над неграми, однако тема эта настолько широко освещена и описана многими исследователями, что я не стану останавливаться на ней слишком подробно, хотя, разумеется, суды Линча являются одним из самых ярких примеров преступлений американизма.

И хотя расизм в его основном, привычном смысле (то есть неприязнь к людям с иными внешними признаками, резко отличающимися от твоих собственных) бывает характерен для самых разных обществ, о чем я уже упоминал в предыдущей главе, но разница между этими обществами состоит в том, насколько те личности, что составляют костяк общества, могут бороться с самим собой за право быть человеком и пересиливать примитивные инстинкты в себе. Русские боролись со своими предрассудками, и довольно успешно, стараясь отделять зерна от плевел. Но в том-то и дело, в том-то и извращенность англоамериканского расизма, что его адепты, которые сами же, причем насильно, привезли негров в Америку, стали демонизировать этих людей, даже после отмены рабства не прекратили издеваться над ними, обвиняя их во всех грехах, заявляя, что чуть ли не каждый негр — потенциальный преступник. И это уже не расизм даже, это более замысловатое извращение, ведь коль ты не желаешь иметь ничего общего с темнокожими, то какой же черт дернул тебя завозить этих людей, насильно тащить их в «свою страну»? Если «белые» американцы с самого начала боялись смешения своей замечательной крови с «неполноценными кровями негров», то зачем они нарушали покой этих негров в Африке? Зачем они тащили этих негров через океан? Это же идиотизм, причем возведенный в степень! Затащить в свои владения некоего человека, который ничем перед тобой виноват не был, и приняться люто ненавидеть и демонизировать его — что это? Нравственное и духовное убожество!