Книга Преступления США. Americrimes. Геноцид, экоцид, психоцид, как принципы доминирования - Максим Акимов

Самой мерзкой чертой американизма было то, что, являя собой узкий эгоистический клан рабовладельцев, по сути обычных преступников (ведь они делали рабами случайных людей, которых отлавливали в Африке), эти люди были убеждены, что должны продвигать свою «высокую мораль свободы» как можно шире, распространять себя, осуществлять экспансию.

Экспансионизм был составной частью провозглашенной Стронгом миссии Соединенных Штатов христианизировать мир, но гораздо большее место занимали в системе его аргументации доводы нерелигиозного характера. Стронг широко использовал расистские утверждения о политическом превосходстве англосаксов над другими народами, соединив их с социал-дарвинизмом. В качестве позитивного момента Стронг отмечал способность англосаксов «делать деньги». Ранее других экспансионистов он подчеркнул связь между «волей провидения» и интересами бизнеса. Необходимость экспансии Стронг мотивировал возросшей мощью американской промышленности. Он четко формулировал мысль, что неудача в овладении новыми рынками может привести к революционным потрясениям, ибо в городах США «содержится достаточно социального динамита»[46].

Перечислив доводы в пользу экспансии, Стронг следующими словами рисовал завтрашний день англосаксов: «Эта раса, обладающая уникальной энергией, наиболее многочисленная и богатая, носительница великих свобод, чистого христианства и наивысшей цивилизации, развив в себе необходимые для распространения своих институтов агрессивные черты, двинется по всей земле. Если я правильно предсказываю, эта могущественная раса продвинется в Мексику, Центральную и Южную Америку, на острова в океане, а затем в Африку и дальше»[47].

Непосредственное и глубокое влияние на формирование идеологии экспансионизма оказала теория «границы». «Границей» (frontier) Тернер называл передовую черту белых поселений, образовывавшуюся в ходе колонизации Запада[48].

Обострение социальных противоречий в США в конце XIX века Тернер объяснял исчерпанием фонда «свободных» земель. Логическим политическим выводом из теории «границы» было провозглашение внешнеполитической экспансии одним из основных условий дальнейшего развития США, обеспечивающим разрешение социально-экономических проблем и бесперебойное функционирование политических институтов.

К захватам призывали не только политические выводы теории «границы»; этими идеями были пронизаны и отдельные звенья концепции Тернера. Романтизированная фигура американского пионера подавалась им в ракурсе покорителя континента. Он воспевал «агрессивную бодрость пионера», «топор и винчестер» как символы завоевания. Взглядам Тернера был совсем не чужд англосаксонский расизм. Вся теория «границы» молчаливо исходила из постулата, что индейцы являются «низшей расой», обреченной на истребление и вымирание[49].

Теория «границы» получила широкое отражение в литературе, обошла университеты, была подхвачена политическими деятелями различных направлений. Гипертрофировав отдельные стороны американского общественного развития, Тернер дал историческое обоснование агрессивной внешней политики США на рубеже XX века. Солдаты империалистической эпохи выступали как наследники пионеров освоения американского Запада[50].

В трактовке Тернера империалистическая экспансия изображалась «экспансией свободы», необходимой для поддержания демократии и распространения ее за пределы страны. В экономическом плане концепция была обращена не только к представителям бизнеса, объяснявшим кризисы сокращением площади «свободных» земель и необходимостью новых рынков сбыта. Тернер апеллировал также к демократическим элементам, которые выступали с позиций laissez faire против всесильных трестов. Если основой свободной конкуренции является, по Тернеру, наличие неосвоенных земель, а их исчезновение порождает упадок свободного предпринимательства и рост трестов, то вывод напрашивался один: необходимо дальнейшее территориальное расширение. И эта теория нашла известное число сторонников среди фермеров[51]. Сам Тернер в середине 90-х годов выступил с требованием энергичной заморской экспансии[52]. Создателем концепции маринизма, автором многочисленных статей на «злободневные» политические темы был А. Мэхэн — несомненно, влиятельный идеолог экспансии на рубеже XX века, соединивший ее теорию и практику. Центральная идея всех сочинений Мэхэна, и прежде всего книги «Влияние морской силы на историю, 1660–1783» (1890), — решающая роль морской мощи в истории. Эту мысль он старался обосновать на опыте морских войн XVII–XVIII веков и создания британской колониальной империи. При этом попытки установить непосредственную связь между географическим положением государства, «характером народа» и морским могуществом в отрыве от экономической и социальной организации общества роднят идеи Мэхэна с позднейшей геополитикой[53].

Мэхэн не скрывал прагматического характера обращения к английской истории и прилагал ее уроки к решению внешнеполитических задач США. Он ставил целью доказать, что Соединенным Штатам необходим большой флот. Все виднейшие теоретики экспансии исходили из необходимости решить социальные и экономические проблемы, стоящие перед США, но ни у кого мотивы «экономической целесообразности» империалистических захватов не выступали столь откровенно и грубо, как y Мэхэна. Он откровенно заявлял, что выполнению этих задач в первую очередь подчинена его морская философия[54].

Мэхэн был не только теоретиком империалистической экспансии, но и империалистом-практиком. В многочисленных статьях, публиковавшихся с начала 90-х годов, им была набросана конкретная политико-стратегическая программа экспансии. К ее основным моментам, помимо строительства большого флота, относился захват колоний в различных частях земного шара, создание морских баз, отмена законов, ограничивающих финансирование программы вооружений, и, наконец, воспитание всей нации в экспансионистском духе. Мэхэн особо подчеркивал необходимость захвата Гавайских и Филиппинских островов на пути США к Восточной Азии и установления господства в странах Карибского бассейна для подчинения Латинской Америки. В ряду концепций, оправдывавших экспансию США, большое внимание Мэхэн уделял «Доктрине Монро». Вместе с Т. Рузвельтом (а иногда и предваряя его) Мэхэн дал новое толкование доктрине, превращая ее в средство оправдания интервенции США не только в Латинской Америке, но даже за пределами Американского континента.