Книга Тепло твоих рук - Роуз Эллин

Удрученная своим открытием, Келли добрела до стойла Красавицы. Новорожденная кобыла посмотрела на Келли из-за крупа матери, а затем сделала осторожный шаг. Келли улыбнулась сквозь слезы. Войдя в стойло, она села на чистую подстилку из опилок, а жеребенок неуверенными шагами подошел к ней и, остановившись, стал обнюхивать ее волосы, требуя, чтобы его погладили и похвалили. Красавица же, с удовольствием жуя люцерну, не спускала заботливых глаз с малышки, пока Келли восхищалась ею. Через несколько минут малышка вернулась к матери, чтобы снова поесть, и Келли с удовлетворением отметила, что Красавица уже почувствовала свои родительские обязанности.

— Имя тебе должна дать Энни, — пробормотала Келли, наблюдая, как жеребенок сосет и как при этом у него дрожит маленький хвостик, — во всяком случае, она это заслужила.

Поднявшись с подстилки, Келли направилась к выходу, готовая ради Энни снова встретиться с Брентом, но там, где стоял его автомобиль, было пусто.

Келли поднялась на крыльцо и пошла по тихому дому. Ее халат висел на спинке дивана, а плюшевая лошадь лежала на полу. Подобрав ее, Келли присела на подлокотник и прижимала игрушку к ноющей груди. Она сказала Бренту «нет», настояв на своем праве не соглашаться с ним, так почему же теперь она удивляется, что он уехал?

— Что ты делаешь? — Войдя в спальню Энни, Брент хмуро взглянул на листы бумаги и фотографии, лежащие у нее на кровати.

Прошло лишь несколько дней, но Энни, казалось, оправилась после пережитого. Она больше не просила разрешения повидаться с Келли или посмотреть на жеребенка, и Брент не знал, как начать с ней разговор. Ему было совершенно ясно, что Келли не хочет его больше видеть. Но Бренту не в чем было ее винить. Келли показала ему, насколько он слеп, вернее, насколько глуп.

Брент так много хотел сказать Келли, но так ничего и не вымолвил под ее укоризненным взглядом, означавшим, что она считает его высокомерным и эгоистичным ублюдком. И Брент осознал, что не вправе говорить то, что задумал. У Келли нет оснований доверять его словам, ибо он показал себя совершеннейшим подонком. Пока Энни не спрашивала его о Келли, Брент тоже не упоминал о ней. Он сознавал, что поступает как трус, но не знал, как себя вести.

— Для такой грязной работы у нас есть внизу стол. — Нагнувшись, Брент поднял с ковра упавшую фотографию. — Я не хочу, чтобы ты пролила клей… — Он осекся, увидев снимок, запечатлевший Иветт, Энни и его самого. Побледнев, Брент быстро взглянул на дочь. — Где ты это взяла?

— Я нашла коробку в чулане холла. — Девочка стояла между отцом и кроватью. — Это фотографии моей мамы, и ты не имеешь права забирать их у меня.

У Брента сжалось сердце и, переведя взгляд с фотографии на дочь, он поразился ее непреклонному виду.

— Моя радость, я не собираюсь забирать фотографии, напротив, рад, что они тебе понадобились, — заверил Брент дочь.

Энни явно успокоилась.

— Я делаю книгу памяти — наподобие той, что мы с Келли сделали про Звездочку. Но этим приятнее заниматься не одной, а с кем-то еще. Келли помогла мне многое вспомнить о Звездочке. — Губы Энни задрожали, и Брент с болью смотрел, как она старалась унять эту дрожь. — Многие вещи про мамочку мне трудно вспомнить. Прости, папочка, я знаю, что мы не можем вернуться на ферму, после того как я натворила столько всего, но у меня по крайней мере будет этот альбом. Я хочу сделать его, пока то, что я помню, не ушло совсем.

— Моя радость, ошибался только я, не ты. — Брент привлек к себе дочь, и слезы затуманили его глаза. — Могу я помочь тебе? — Он с трудом улыбнулся, взглянув в ее обеспокоенное личико. — Быть может, мы вместе соберем много приятных воспоминаний о твоей мамочке.

— Правда? — Энни отстранилась, и луч надежды вспыхнул в ее глазах.

— Конечно. — Брент сел на край кровати и взял одну из фотографий. — Я помню, когда мы сделали этот снимок. — Он улыбнулся. — Сразу после того, как узнали, что у нас будешь ты.

Сев рядом с отцом, Энни задавала вопросы и аккуратным круглым почерком записывала его ответы в книгу рядом с фотографиями.

— Папочка? — Оторвавшись от своих записей, она вопросительно взглянула на отца, когда тот сделал паузу.

— Гм-м? — Брент проглотил подступившие слезы.

— Я любила мамочку.

— Я тоже, детка.

— И Келли я люблю. Не так, как мамочку, но люблю. Очень.

— Твоя мамочка была необыкновенным человеком. — Брент, прищурившись, посмотрел на Энни, не понимая, когда же она успела так повзрослеть. — Твоя мама делала много замечательных вещей, но лучшее, что она подарила мне, это ты. — Брент ласково потрепал Энни по волосам.

— А Келли, папа? Разве ты не любишь ее?

У Брента слова застряли в горле. Беззвучно пошевелив губами, он наконец ответил:

— Да, Энни. Не так, как любил твою маму, но я люблю Келли.

— А эту помнишь? — Энни протянула отцу еще одну фотографию.

Настойчивый стук в дверь кухни отвлек Келли от камина, нуждавшегося в основательной чистке. На прошлой неделе она вдруг обнаружила, что ей некуда деть свободное время и единственный способ убить его — это активная деятельность. Вытирая грязные руки о рваный свитер, Келли решительно направилась в кухню, готовая наброситься на забредшего к ней несчастного торговца. Но, открыв дверь, она увидела Брента, который смотрел на нее сквозь решетку наружной двери. Озадаченная, Келли нахмурилась и потянулась к волосам, стянутым сзади в хвост, но, взглянув на покрытые сажей ладони, опустила руки. Работая в камине, она постоянно чихала и теперь не сомневалась, что у нее на носу и на верхней губе красуются отпечатки пальцев. Ну и что? Келли не собиралась покорять Брента Логана, у нее не было с ним ничего общего. Вздернув подбородок, она взглянула на него сквозь решетку.

В одной руке Брент сжимал большой бумажный пакет, другой нервно теребил лацкан пиджака и вообще походил на взволнованного подростка. Но Келли не смягчилась: она уже слишком много раз попадалась на удочку и оттаивала при виде этого беспомощного выражения. Притоптывая ногой, она прищурилась и поджала губы.

— Можно войти? — откашлявшись, спросил Брент.

Келли в раздумье смотрела мимо него на серую конюшню, на серое небо и готова была устремить взгляд куда угодно, только бы не видеть этого умоляющего выражения.

— Прошу тебя!

— Я предпочла бы, чтобы ты уехал, мне больше нечего тебе сказать.

— Келли, я должен поговорить с тобой. Всего минуту. После этого, если захочешь, я уеду и никогда больше не буду тебе надоедать.

Проклиная свою слабость, Келли распахнула решетчатую дверь.

— Ты починила дверь? — изумился Брент.

— Это одно из тех дел, которые я слишком долго откладывала. — Келли равнодушно пожала плечами, чувствуя, как пристальный взгляд Брента скользит по ее телу.