Книга Вернись до заката - Мелани Кертис

— Я ему такого наговорила… — сквозь рыдания только и могла сказать она. — Я заявила, что если он так любит свою работу, почему бы ему совсем не переехать жить в свой офис? — На мгновение прекратив рыдать, она добавила: — А что, в этом есть определенный смысл. Мне было бы гораздо удобнее сдавать кому-то его комнату. По крайней мере, мне было бы с кем поговорить.

Ее большие голубые глаза блестели от слез.

— А он посмотрел на меня таким злобным взглядом, будто хотел убить меня, и взвился на дыбы, процедив, что я должна была бы проявлять больше понимания, ведь он работает именно для меня и для нашего ребенка, чтобы в будущем у нас все было самое лучшее. А затем он… Он у-у-ушел из ресторана и оставил меня здесь одну…

Женщина опять залилась безутешными рыданиями, размазывая по лицу слезы и косметику.

— Ты ждешь ребенка? — спросила Патриция, чтобы как-то отвлечь ее.

Молоденькая блондинка отчаянно закивала, не в состоянии произнести ни слова. Проревевшись, она пробормотала сквозь слезы:

— Я была так рада этому, а теперь мне хочется только одного — умереть!

Она прикрыла лицо руками, размазывая тушь по лицу, превращаясь в маленького грустного клоуна с черными кругами под глазами.

Патриция присела перед ней на корточки, поправила ее растрепанные светлые волосы и нежно убрала ее руки от лица.

— Как тебя зовут? — спросила она, с сочувствием глядя на молоденькую женщину.

— Долли.

— А меня — Патриция. Я, кстати, тоже жду ребенка. Я испытала нечто подобное в своей жизни. Хотя мы с мужем уже прошли через трудный период, подобный вашему. Мы тоже с ним часто ругались из-за того, что он много времени проводил на работе, и, вместо того, чтобы идти на какие-то взаимные уступки, я лелеяла в себе чувство обиды и возмущения. Иногда я была права, а иногда… — Патриция замолчала, как будто задумавшись над чем-то. — Но это неважно. Все дело в том, что вам необходимо откровенно поговорить.

Патриция ласково погладила блондинку по руке.

— Не позволяй своему раздражению овладеть тобой, иначе в сердцах ты можешь сделать что-то такое, о чем потом будешь жалеть всю жизнь. Ты должна знать, что у ребенка должно быть два родителя, которые любят друг друга и создадут для него самый лучший дом на свете. Поверь мне, если вы немного успокоитесь и чистосердечно поговорите, то сразу же поймете, что же на самом деле имеет для вас самое большое значение. Все у вас будет в порядке, обещаю тебе.

Только сейчас Патриция поняла, как она теперь непохожа на ту несчастную, погруженную в себя женщину, которой была лишь месяц назад, и смогла поздравить себя с этим. Даже оскорбительные выпады этой французской штучки, намекающей на то, что она нужна Густаву только как суррогатная мать, потому что он хочет стать отцом, не могли затмить собой главное. Она прекрасно понимала, что слова Эстер ужасно далеки от настоящей правды. Хотя Густав еще и не сказал ей ни слова о своей любви, но когда бы он ни смотрел в сторону Патриции, его глаза всегда светились обожанием и гордостью за нее.

Долли перестала плакать, с надеждой посмотрев на Патрицию. Вытирая глаза скомканными салфетками, она выжала из себя слабое подобие улыбки.

— У Эндрю — это мой муж — просто великолепное чувство юмора. Мы с ним всегда так смеемся… Нам так здорово вместе, если мы не ругаемся. — Она опять помрачнела и огорченно добавила: — Хотя ругаемся мы часто.

Она замолчала, погрузившись в какие-то свои невеселые мысли, а затем продолжила:

— Сегодня мы собирались отпраздновать новость о моей беременности и выпить за нашего будущего ребенка. Но за то время, что мы сидели в ресторане, он уже три раза подходил к телефону, представляете? Ему, видите ли, было просто необходимо знать, что происходит в его офисе. Ну я, естественно, вспылила. Именно тогда я сказала, чтобы он забирал свои вещи и больше не возвращался домой. Конечно, он ужасно разозлился… Но он никогда прежде не бросал меня одну… А если он больше не вернется? — испуганно закончила Долли.

Патриция поняла, что сейчас на нее обрушится очередной нескончаемый ливень из слез, и она поторопилась приободрить молодую женщину, потрепав ее по щеке.

— Да вернется он, не бойся! Куда ему деться? — убежденно сказала Патриция, улыбаясь, хотя в глубине души она не была уверена в этом на сто процентов. — Сейчас побродит по улицам, попсихует немножко, а затем успокоится и опять будет с тобой. Неужели ты думаешь, что он собирается пропустить шикарный ужин в честь вашего будущего ребенка?

Долли с надеждой посмотрела на Патрицию и явно повеселела.

— Знаешь что? У меня есть предложение. Почему бы тебе не присесть за наш столик, пока не появился твой муж? Я тебя познакомлю с Густавом, мы немного поболтаем и подождем Эндрю. Как ты на это смотришь?

— Густав — это твой муж?

— Да. Не удивляйся его имени, его отец был немцем.

— А ты уверена, что он не будет против? — испуганно спросила Долли, хватаясь за помощь, как утопающий за соломинку.

— Конечно же, нет, — искренне сказала Патриция. Она почему-то сейчас была уверена во всем.

Патриция терпеливо ждала, пока Долли приводила себя в порядок, ликвидируя последствия наводнения. Тут дверь неожиданно приоткрылась, и очаровательная официантка в униформе заглянула в комнату, внимательно оглядывая присутствующих дам.

— Нет ли среди вас миссис Батергейм? — спросила она. — Мистер Батергейм волнуется, не случилось ли с вами чего-нибудь?

— Забавный получился вечер. А ребята славные, правда? — сказал Густав, повернувшись к жене.

Он с удовольствием посмотрел на Патрицию, сидящую рядом с ним в машине. Его взгляд скользнул по красивой длинной ноге, соблазнительно обтянутой серебристым трикотажем, и почувствовал, как шевельнулось в душе желание. Он заставил себя сконцентрироваться на дороге и крепче стиснул руль.

— Да, очень приятная пара, согласилась Патриция. — Я так рада, что Эндрю все-таки не оставил Долли в затруднительном положении. Она все глаза проплакала в дамской комнате.

Густав не сразу ответил, и Патриция даже несколько забеспокоилась.

Нервно заерзав на сиденье, она неуверенно спросила:

— Густав? Почему ты молчишь?

— Похожи на нас пять лет назад, не находишь? Забавно, но рассуждения Эндрю о работе лишний раз напомнили мне о том, каким дураком я был когда-то.

— Здорово, что ты с ним так откровенно поговорил. Мне кажется, они теперь будут по-другому смотреть на жизнь, по-другому выбирать приоритеты. Этот юноша теперь задумается о том, что и у его жены тоже есть свои интересы. Мне кажется, у них все будет хорошо.

— Будем надеяться. Но ты так долго пробыла в комнате отдыха, что я даже забеспокоился. Я испугался, а вдруг тебе стало плохо.

Почувствовав напряжение, сковавшее его плечи, Патриция с благодарностью посмотрела на него. Ее сердце задрожало от радости, что он так сильно любит ее. Она поторопилась успокоить его.