Книга Желания - Ирэн Фрэн

Этой ночью Тренди едва не заблудился из-за произошедших в городе перемен. Два месяца назад, несмотря на усталость, он бы обязательно узнал, в чем причина этого нового безумия, принял бы в нем участие, упивался бы им. Сегодня он остался равнодушным. Подъезжая к Лез-Алль, Тренди заметил, что подземная суматоха набирает обороты. Звучавшая отовсюду музыка превращалась в какую-то какофонию. Дом, в котором жил Тренди, стоял на большой площади, являвшейся центром квартала. Как и в других домах, окна его квартиры были темны. Он обрадовался этому. Ему нужен был покой. И сон. И забытье.

Едва Тренди вступил на лестницу, ведущую в квартиру, эхо подземной музыки стихло. Он остановился перед дверью и отчего-то медлил повернуть в замке ключ. Он открыл дверь и вошел в прихожую. В ушах у него зашумело. Тренди подумал — это оттого, что он слишком долго просидел за рулем, устал от долгой дороги и шума мотора. Тренди снова прислушался. Это был шум моря, такой, какой остается в раковинах, если их приложить к уху. На протяжении нескольких недель Тренди слушал его днем и ночью, это стало его собственным ритмом. Он решил никогда больше о нем не думать, но этот звук преследовал его, как и название «Дезирада», завладев им, подавлял его, а вот учащенное биение сердца Юдит у своей груди он слышал так недолго!

Еще несколько мгновений Тренди боролся с галлюцинациями. Его комната располагалась в глубине коридора, если не сказать, в глубине мира. Он попытался зажечь лампу. Самые обычные движения требовали от него усилий. Он только успел заметить, что квартира чистая, ненормально чистая, и рухнул на навощенный паркет.

Когда Тренди пришел в себя — вряд ли он мог сказать, сколько прошло времени, — у него сохранилось одно-единственное впечатление, впечатление неестественной чистоты. Он находился в своей квартире, но это была не его комната. По обоям на стене и камину из белого мрамора он узнал комнату, которую избрал своим жилищем Ральф, один из его друзей-музыкантов. Когда Тренди уезжал, она была завалена партитурами, инструментами, пепельницами и журналами. Теперь комната была пустой, чистой, почти голой. Тренди сел на кровать. Простыни пахли свежестью и легкими экзотическими духами. Шум в ушах прекратился. Тренди спросил себя, как он мог оказаться здесь, и тут в свете лампы увидел нечто длинное и черное. Почти сразу необыкновенно нежные руки обхватили его запястья.

— Вы меня испугали, — произнес чей-то голос. — Вы должны были предупредить.

Тренди попытался встать. Черные руки удержали его за плечи.

— Не двигайтесь. Вы устали. Очень устали.

Тренди послушался и закрыл глаза. Касавшиеся его руки была нежными, но жесты выдавали мужчину. Тренди вдохнул ароматный запах подушки, потом открыл глаза. Высокая черная фигура склонилась над ним.

— Вы тот, кто изучает рыбьи кости?

Нелепость вопроса не удивила Тренди. Он кивнул, но затем нашел в себе силы пояснить:

— Нет, не кости. Скелеты. А где остальные?

— Ночь. Ночь и музыка. Кабаки, кабаре. Им нужна вся земля и то, что под землей. Этим занимаются все. Такова последняя мода.

Голос как будто ворковал, хотя был мужским. Он был приятным и оставлял то же ощущение нежности, что и руки, только что коснувшиеся его запястья. Гул, шум моря умолк. Остались только покой и приглушенный свет лампы, из которого постепенно проступало лицо говорившего.

Это был негр или, скорее, метис, юный стройный метис, одетый в длинное африканское платье из блестящей ткани.

— Вы должны были предупредить, — повторил он. — Я бы мог вас подождать.

Тренди начинал злиться. Кто он такой, чтобы так с ним разговаривать, по какому праву здесь находится и почему навел порядок в хаосе Ральфа?

— Вы Тренди, — сказал незнакомец. — Тот, кто изучает рыбьи кости.

На этот раз Тренди не стал его поправлять. Решительно, все против него. Даже здесь, в Париже, он больше ничего не понимал. Должно быть, рассудок его внезапно помрачился. Единственное, что успокаивало Тренди, — незнакомец был вежлив и обращался к нему на «вы». Между тем тот продолжал своим приятным голосом:

— Остальные живут в подвале. Это необходимо, чтобы играть на музыкальных инструментах, танцевать или даже писать картины. Днем они остаются под землей. Все говорят, что под землей жизнь чувствуется сильнее. Вещи они захватили с собой. А квартиру предложили мне. — И грустно добавил: — Я не люблю землю. Не люблю ночь. Вернее, я предпочитаю свою ночь. Ночь на своем острове со своим морем. Как только у меня будут деньги, я уеду.

— Но кто вы?

Метис присел на кровать. Складки его платья опали со звуком расколовшегося стекла.

— Я Нюманс, Алексис Нюманс. Работаю в Национальной библиотеке. Очень много читаю.

— А! Библиотекарь…

Раздражение Тренди прошло. Он уже ничего не понимал в этом мире. Ничто не могло его удивить. Ни уход его друзей в подземные жилища, ни этот негр, поселившийся вместо них, ни шум моря, когда он вошел в квартиру. Ни смерть Анны. Смерть Анны… Увидев возле развороченного автомобиля расшитую по краю стразами перчатку, Тренди вспомнил тяжелый аромат ее духов и ощутил приступ тошноты.

— Я ищу книги и приношу их читателям, — пояснил негр, снова сжав его запястье. — Толкаю тележки в библиотеке…

Его слова заглушил гул. На этот раз это была буря, ужасный ураган. Но какими же нежными были руки Нюманса! Тренди не понимал, потерял он сознание или заснул. Послышался тихий шепот:

— Надо позвать Беренису.

Когда Тренди пришел в себя или проснулся — он так и не понял, — он опять услышал голос Нюманса. Другой голос, более мелодичный и еще более тягучий, отвечал ему.

— Надо заварить травы, — сказал первый голос.

Второй, еще более черный силуэт склонился к его подушке. Перемещался он медленно, почти лениво, Это оказалась молодая женщина, удивительно напоминавшая Нюманса. Ее можно было принять за его сестру. С первого взгляда Тренди отметил в этой паре необыкновенное согласие и позавидовал им.

— Берениса сейчас даст тебе лекарство, — сказал молодой негр, немного старомодно произнося слова. — Наши местные травы. Берениса умеет заботиться. Берениса просто чудо.

Тренди не усомнился в этом ни на секунду. Он уже пришел в себя. Несколько мгновений спустя женщина вернулась и протянула ему бокал с ароматным отваром. На ней было платье, расшитое серебром, тем самым серебром, которое, как он узнал позднее, ввела в моду Крузенбург. Большой вырез на платье открывал великолепные плечи и грудь. Как и Нюманс, она выглядела хрупкой и величавой.

— Надо выпить, — сказала она.

Невозможно было сопротивляться ее нежной настойчивости. Тренди подчинился. Напиток был очень горячим, зеленоватым, с ароматом трав и оставлял во рту горьковатый привкус. Тренди постарался побороть тошноту. Он не спросил, что это за лекарство. Эти незнакомцы могли дать ему наркотик или отравить его. Но, по правде говоря, что он терял? Он смог избежать больших опасностей, выпутаться из губительных страстей и теперь решил никогда больше им не поддаваться.